Слишком много подозреваемых - Нэнси Гэри

Она обвинила меня в эгоизме. Сказала, что не может понять, как я могла повести себя столь подло в отношении такого хорошего человека, как Дадли. У нее, конечно, была на уме болезнь собственного мужа. Разговор у нас вышел неприятный. Она была ко мне несправедлива, я тоже многого чего наговорила ей со злости. Она была такой ядовитой, ну вы-то знаете, какой она может быть. В конце концов мы пришли к согласию, установили некий мораторий… если я правильно выразилась. Она больше про меня болтать не будет, а за прошлое я на нее не в обиде. Четвертого июля мы с ней впервые встретились после той беседы, сыграли в теннис. Потом на веранде обменялись парой слов. Больше я ее не видела.

Фрэнсис выслушала этот монолог Беверли с двойственным чувством – недоверия и печали. Что же это за общество, где смысл жизни сводится к банкетам и коктейлям, пустой болтовне, сплетням и партиям в теннис?

Жизнь Фрэнсис в Ориент-Пойнт отличалась от здешней. Это был один остров, но разделенный на два мира. Фрэнсис когда-то решилась переступить черту. Беверли этого сделать не смогла. И вот теперь ей оставалось только сидеть в опустевшем доме и вертеть в пальцах с уже облезшим маникюром ножку бокала с джином или виски.

Фрэнсис оглядела комнату. Фотографий Дадли здесь не было, как и самой Беверли. Только портрет элегантной девушки в бальном платье, наверное, их дочери Дейдры.

Внезапный и неприятный звук заставил Фрэнсис резко обернуться. Беверли громко храпела, приоткрыв рот.

Фрэнсис вынула бокал из ослабевающих пальцев и поставила на столик. Ей пора было уходить. Сперва она хотела оставить записку с извинениями, но передумала.

Еще тридцать миль пути по свободным от интенсивного движения сумеречным дачным дорогам, и какое наслаждение ощутить, что ты наконец дома.

У Фрэнсис был соблазн просто ступить босиком на шелковистую траву своего газона, свалиться на землю и лежать так лицом к небу до рассвета. Но она нашла в себе силы сперва проделать необходимые процедуры – загнать машину в гараж, включить в саду полив, а уж потом вступить на крыльцо дома. Там ее ожидал огромный букет из бледно-розового душистого горошка, белой фрезии и едва распустившихся роз. Как будто кто-то принес и положил к ее ногам все богатство цветущего сада. Сэм? Только он, конечно.

Она совсем забыла, что ей предстоял ужин с ним, что лосось на гриле с молодым картофелем и пирог со свежей клубникой был обещан и стол должен быть накрыт во дворе за домом.

Слишком усердно она занялась проблемами своей мачехи, которая того не заслуживала, как сама Фрэнсис не заслуживала доброты и заботы, проявляемой Сэмом, а Сэм не заслуживал такого невнимательного отношения с ее стороны.

Она безнадежно опоздала на ужин. Лишь со вкусом подобранный букет остался ей в утешение.

Не снимая одежды, Фрэнсис растянулась на кровати поверх покрывала. Ни преодоленное ею за сегодня расстояние, ни тягостные разговоры не добавили ничего в копилку, куда складывались сведения о мертвой Клио. День был потрачен фактически впустую.

Единственное, в чем она убедилась, так это в том, что за блестящим фасадом жизни ее отца в Саутгемптоне скрывалось много неприглядного. Но такое открытие не стоило усилий, ею на него затраченных.

Ее мысли охотно перенеслись совсем в другую область. Она стала думать о Сэме. Прикосновение его руки, его присутствие рядом, его всегда ровное настроение и спокойная рассудительность казались ей благом, которого она недостойна. После пренебрежения, какое она допустила по отношении к нему сегодня, он будет полным дураком, если не решит держаться от нее подальше.

И, подумав об этом, Фрэнсис расплакалась. Она воздвигла вокруг себя столько заборов, столько колючих оград, что перебрала через край. Теперь уж ей самой очень нелегко было выкарабкаться через них обратно в живой мир. А одиночество заодно с независимостью, которыми она так тешилась и гордилась, стали невыносимыми. Она нуждалась, чтобы кто-то протянул ей руку с той стороны ограды… добрую, крепкую, надежную руку.

А почему бы ей первой не протянуть свою руку навстречу?

После почти бессонной ночи Фрэнсис вскочила с первым лучом солнца и побежала в душ. Там, в заполненной паром ванне, у нее созрела замечательная идея – пригласить Сэма на завтрак. Возможно, он воспримет это благожелательно.

Но оказалось, что он опередил ее с предложением мира и дружбы. Так она подумала, когда, услышав стук и замотавшись в полотенце, кинулась открывать дверь. А стук в дверь был настойчивым, собаки заливались лаем.

На пороге стоял Умник.

– Это я. У тебя отличные сторожа. Знают, кого пускать, а кого нет. Разбираются в людях, – заявил он спокойно, теребя шерсть на загривках лающих, но совсем не обозленных собак.

– Ты, наверное, хочешь кофе, – сказала Фрэнсис. – Мне оно, во всяком случае, требуется.

– Не откажусь. – Умник прошел вслед за ней в кухню и молчал, пока аромат кофе не оживил его. – Не ждала меня столь рано?

– Что тебе надо кроме кофе?

– Каплю молока. У тебя есть?

Фрэнсис открыла холодильник, с сомнением посмотрела на пакет с молоком, не зная, сколько оно уже здесь простояло, но все-таки протянула упаковку Умнику. Тот щедро разбавил свой кофе молоком.

– Я знаю, что Малкольм предложил тебе официальное участие в расследовании, а ты вроде бы послала шефа подальше. Но также я знаю, что ты не оставила попыток вести его в одиночку.

Фрэнсис улыбнулась. Кто же, интересно, стучит на нее в прокуратуре, причем очень оперативно?

– И еще я уверен, что тебе известно, что мы ходим пока вокруг да около по кругу, как лошадки в цирковом манеже. А теперь… только между нами…

– Ну?

– Малкольм готов выдать прессе новость, что арест подозреваемого ожидается с минуты на минуту.

– Но улик нет?

– Никаких существенных. Вот почему я здесь. Может, мы начнем сотрудничать?

– А Малкольм знает, что ты сейчас у меня? Твой визит им санкционирован?

– Да. Он хочет, чтобы ты поговорила со мной.

– А если я не пожелаю говорить?

– Тогда хотя бы послушай.

– Ну ладно. Это честная игра. Но сначала я послушаю.

– Детектив Кэлли, ты с ним познакомилась в день убийства, допросил весь штат «Фейр-Лаун». Никого не было в контакте с Клио. Это установлено твердо. Если захочешь, просмотри копии протоколов. – Он протянул ей папку. – И тот чернокожий мойщик посуды чист. Его там не было. У него абсолютное алиби.

– А ты все цепляешься за эти найденные черные волоски?

– А за что еще? Лаборатория точного заключения дать не может, генетический анализ ничего не дал, вероятно, потому, что образцы слишком давние. Бред какой-то. Тогда что остается? Полный вакуум. Четвертого июля Клио играла в теннис в компании трех женщин. Мы по отдельности допросили каждую. Ну а если их собрать вместе, получится горячая компашка, я тебе скажу. – Его попытка пошутить оказалась неудачной, и он сразу это понял. – Клио в игре вела себя нормально и выглядела как обычно. Группа распалась сразу после окончания матча. Клио поднялась на веранду в бар и уселась за столик вместе с супружеской парой. Маршалл и Бесс Банкрофт. – Умник сверился со своим блокнотом. – Старые друзья, как я понял. Там были еще их малолетние внучки-мулатки, которых доктор Генри Льюис оставил на попечение тестя и тещи. Куча народа его видела, но никто не запомнил, чтобы он общался с Клио. По его словам, он отчалил оттуда в десять тридцать, незадолго до того, как Клио присела за столик к Банкрофтам.