Темное наследие. Беззвездная ночь. Нашествие тьмы. Путь к рассвету - Роберт Энтони Сальваторе

внешний панцирь: наружные костяные пластинки надежно прятали тело существа, так что теплочувствительным глазам они представлялись всего лишь ничем не примечательными каменными глыбами. А многие из подземных чудовищ были хладнокровными и потому почти невидимыми.

Дзирт несколько раз втянул носом тяжелый воздух, замер и прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на звуках. Но ничего, кроме биения собственного сердца, не услышал. Тогда он проверил свою одежду и вещи, чтобы убедиться, что все надежно держится, и начал медленно спускаться вниз, стараясь не задеть какой-нибудь шаткий камень.

Он бесшумно преодолел шестьдесят футов, отделявших его от нижнего коридора, но в то мгновение, когда его сапоги легко коснулись пола, один-единственный камешек оторвался от стены и с громким стуком ударился об пол.

Дзирт замер на месте, прислушиваясь к многократно отразившемуся от стен эху. Когда-то он руководил патрульными отрядами и мог безошибочно идти на любой звук, машинально определяя, откуда он доносится. Но теперь ему стало трудно различать особенное звучание каждого эха. И он снова почувствовал себя здесь чужим. Тьма подавляла его. А сейчас он к тому же был в опасности, поскольку большинство жителей подземных коридоров легко ориентировались по эху, и отражение звука упавшего камня любого из них вывело бы прямиком к нему.

Он быстро помчался по лабиринту пересекающихся, разветвляющихся, иногда круто сворачивавших или резко шедших вниз туннелей, которые часто соединялись с другими ярусами не менее запутанных коридоров.

Как же ему не хватало Гвенвивар! Пантера нашла бы дорогу в любом лабиринте.

Чуть позже, сделав очередной поворот и внезапно наткнувшись на недавно убитую кем-то тварь, Дзирт снова вспомнил о кошке. У его ног лежал какой-то из подземных ящеров, слишком изувеченный, чтобы Дзирт мог с уверенностью определить его вид. Хвост и нижняя челюсть были оторваны начисто, брюхо распорото, а внутренности сожраны. На коже твари виднелись длинные глубокие царапины, как будто следы когтей, и длинные тонкие кровоподтеки, какие остаются от ударов плетью. В нескольких шагах от тела, рядом с лужей крови, Дзирт обнаружил единственный след — отпечаток огромной кошачьей лапы, который вполне мог бы принадлежать Гвенвивар.

Но его верная спутница была в сотнях миль отсюда, а ящер, как решил дроу, был убит не более часа назад. Обычно животные Подземья не уходили далеко от своего логова, как делали их собратья на поверхности, поэтому вполне вероятно, что опасный хищник затаился где-то поблизости.

* * *

Бренор Боевой Топор несся по коридору, сметая все на своем пути, его безысходное горе на время отступило под натиском едва сдерживаемой ярости. Тибблдорф Пвент еле поспевал за ним и, захлебываясь, засыпал короля вопросами, в то время как его доспехи пронзительно скрипели и визжали.

Бренор вдруг резко остановился и развернулся к берсерку, приблизив разгневанное лицо почти к самой физиономии Пвента, покрытой косматой бородой.

— Шел бы ты помылся, что ли! — рявкнул Бренор.

Пвент отшатнулся, не веря своим ушам. Когда дворфский король приказывает подданному вымыться — это все равно как если бы какой-нибудь король человеческой расы велел своим рыцарям идти и убивать младенцев. Так считал берсерк. Ведь есть же границы, которые даже правитель не волен переступать!

— Пф! — фыркнул Бренор. — Ну и черт с тобой! Пойди хотя бы смажь свои проклятые доспехи — король думать не может, когда ты так скрипишь и скрежещешь над ухом!

Пвент с готовностью согласился на такой компромисс и немедленно поспешил прочь, опасаясь, как бы этот деспот снова не вернулся к теме мытья.

А Бренору хотелось только отослать куда-нибудь берсерка — все равно под каким предлогом, и он тут же и думать забыл о нем. Нелегкий выдался денек. Король только что принимал у себя Берктгара Храброго, посланника из Сеттлстоуна, и узнал, что в городе варваров и слыхом не слыхивали о Кэтти-бри, хотя прошла уже почти неделя, как она покинула Мифрил Халл.

Бренор лихорадочно припоминал подробности последней встречи с дочерью. Он пытался восстановить в памяти, как она выглядела и что говорила, поймать хоть какой-то намек на то, что она в действительности задумала. Однако тогда Бренор был чересчур поглощен собственными мыслями. Если даже Кэтти-бри и обмолвилась, куда она на самом деле направляется, дворф попросту пропустил это мимо ушей.

Беседуя с Берктгаром, он сначала испугался, что в горах с девочкой могло что-то случиться. Он уже готов был вызвать целую армию дворфов и приказать им прочесать местность, но тут по какому-то наитию спросил, как обстоят дела с курганом Вульфгару.

— С каким курганом? — переспросил Берктгар.

И Бренор тотчас понял, что обманут. Но тут же решил, что выведет на чистую воду сообщника Кэтти-бри, если девчонка действовала не в одиночку.

Он чуть не снес с петель тяжелую, обитую железом дверь, ворвавшись в мастерскую Бастера, одного из лучших оружейников Клана. Бастер, дворф с синей бородой, и находившийся в мастерской хафлинг застыли от изумления. Реджис стоял на небольшом возвышении, а оружейник как раз измерял его талию, чтобы подогнать доспехи с учетом еще больше выросшего животика хафлинга.

Бренор бросился прямо к возвышению (при этом Бастер предусмотрительно отскочил в сторону), сгреб в кулак рубашку на груди Реджиса и одной рукой поднял его в воздух.

— Где моя девочка? — зарычал он.

— В Сеттлсто… — заученно начал хафлинг, но Бренор бешено встряхнул его, так что голова Реджиса мотнулась туда-сюда, как у тряпичной куклы.

— Где моя девочка? — чуть спокойнее, но недобро повторил Бренор. — И не вздумай водить меня за нос, Пузан.

Реджису уже основательно поднадоели грубые выходки со стороны его так называемых друзей. И сообразительный хафлинг быстренько сочинил про себя байку о том, что Кэтти-бри сбежала в Серебристую Луну в поисках Дзирта. В конце концов, это было не так уж далеко от истины.

Но тут он взглянул в изуродованное, искаженное гневом лицо короля, на котором при этом читалось глубочайшее страдание, и не смог солгать.

— Опусти меня на пол, — тихо сказал он, и дворф, видимо уловив в голосе хафлинга подлинное сочувствие, осторожно поставил его на ноги.

Реджис оправил рубашку, погрозил Бренору кулаком и крикнул:

— Как ты смеешь?

Дворф даже отступил на шаг перед таким неожиданным выпадом, не свойственным хафлингу, но Реджис и не думал останавливаться.

— Сначала является Дзирт и требует, чтобы я все сохранил в тайне, — бушевал маленький человечек, — потом врывается Кэтти-бри и чуть не вытряхивает из меня всю душу, требуя, чтобы я ей все рассказал. А теперь вот ты… Хороши же у меня друзья, нечего сказать!

Его резкая отповедь слегка охладила разгневанного короля. Но о какой такой тайне