Изгнанник - Аллан Фолсом

— Это было предумышленное убийство, Дэн. Вопрос — с какой целью? Преступник, видимо, полагал, что Хэллидей что-то знает, делает или собирается сделать. Что-то такое, из-за чего его необходимо убить. А Нойс, оказывается, был русским. Мы этого не знали, а ты?

— Нет, — покачал головой Форд, — я тоже. Видимо, следователи, которые приезжали в Лос-Анджелес из России, умолчали об этом. Я знаю кое-что еще: Фабиан Кюртэ, торговец бриллиантами, тоже выходец из России.

— Надо же!

— Я не придавал этому значения до тех пор, пока Ленар не сказал, что Нойс был русским. Кюртэ — известный на весь мир торговец бриллиантами, Нойс — преуспевающий ювелир из Беверли-Хиллз. Оба — русские. Русскими были и братья Азов, которых убил — предположительно — Реймонд в Чикаго.

— Думаешь, речь идет о подпольной торговле бриллиантами и тут замешана русская мафия? — предположил Мартен. — Полагаешь, Реймонд был связан с этим нелегальным бизнесом? И Хэллидея убили из-за того, что ему удалось что-то узнать?

— Это могло бы многое объяснить: частный самолет, исчезновение файлов с данными о Реймонде, даже обстоятельства кремации его тела. Это также могло бы объяснить приезд российских следователей в Лос-Анджелес и присутствие здесь Коваленко.

— Согласен, — кивнул Николас, — он здесь не из-за банального убийства. Что же касается Реймонда, то вряд ли кто-нибудь станет присылать частный самолет ради спасения обычного наемного убийцы. Твоя версия выглядела бы вполне правдоподобно, если бы в ней присутствовали только братья Азов, Нойс и Фабиан Кюртэ. Но добавь сюда Реймонда, и все рассыпается. Я провел с ним достаточно много времени, я видел его лицо, слышал, как он говорит. Он был прекрасно образован и свободно говорил как минимум на трех языках, а может быть, и на четырех — я имею в виду русский. Я допускаю, что его прекрасно подготовили как киллера, но он все же был больше аристократ, чем наемный убийца. — Мартен помолчал, затем продолжил: — Возможно, Хэллидей считал, что речь идет о русской мафии, возможно, Ленар и Коваленко думают так же. Может быть, они и нароют что-нибудь, разрабатывая эту версию, но лично я в этом очень сильно сомневаюсь. Здесь что-то другое.

Когда они сели в машину, было всего начало десятого. Утром небо было ясным, в обед его заволокли тучи, а сейчас начал моросить мелкий дождик. Сквозь его пелену Мартен видел громаду Эйфелевой башни, верхушка которой на две трети исчезала в облаках. Друзья хранили молчание, которое прервал Форд.

— Ты — последний, понимаешь?

— О чем ты?

— Последний из бригады. Об этом говорил и Хэллидей, я помню его слова: «Бригада просуществовала сто лет, и теперь от нее остались лишь Бэррон и я». А теперь только ты…

— Я вообще хотел бы забыть о том, что имел к ней отношение. — Николас долго смотрел в окно, а затем добавил: — А Джонни был хорошим человеком.

— Именно по этой причине его убийство все усложняет. Ты полагал, что прошлое умерло, но теперь мы оба видим, что это не так.

Такси, ехавшее впереди них, стало тормозить. Форд тоже сбросил скорость и повернулся к другу. Его стеклянный глаз, разумеется, был лишен всяких эмоций, а вот второй был наполнен тревогой и страхом.

— Что ты скажешь, если я еще раз попрошу тебя бросить все это и вернуться в Манчестер? Если я снова пообещаю тебе «держать руку на пульсе» и сообщать все новости? — Форд тоскливо поглядел на длинный хвост выстроившихся перед ними машин. — Ты ведь все равно не согласишься?

— Нет.

— Ни ради меня, ни ради Ребекки, ни ради Клем? Ни даже ради себя, Николаса Мартена, студента манчестерского университета, который живет в тишине и спокойствии и наконец-то имеет возможность воплотить в жизнь свою давнюю мечту?

— Нет.

— Нет! Конечно нет! Ты поступишь иначе! Ты с упрямством носорога будешь двигаться дальше, пытаясь настигнуть ЭТО до тех пор, пока ЭТО не настигнет тебя! А все остальное пусть провалится в тартарары! И если твой любимый Реймонд каким-то чудом выжил, ты узнаешь об этом только тогда, когда будет уже слишком поздно. — Он сделал паузу. — Ты все равно поступишь так, как считаешь нужным. Возьми, может, пригодится…

Дэн вынул из кармана пиджака какой-то предмет и протянул его Николасу. При ближайшем рассмотрении это оказалась потрепанная, распухшая от записей записная книжка.

— Что это? — спросил Мартен.

— Ежедневник Хэллидея. Я украл его с тумбочки, пока ты изображал из себя детектива, общаясь с Ленаром.

Бывший полицейский едва заметно улыбнулся.

— А ведь ты — вор.

— С кем поведешься…

Звук открывшейся и вновь закрывшейся двери разбудил Мартена. В комнате было темно, и в первые несколько секунд он не мог сообразить, где находится. В квартиру кто-то вошел? Или вышел? А может, ему это вообще приснилось?

Он нажал кнопку на своих часах, и на короткое мгновение вспыхнули зеленые цифры: 2.12, затем сел и как следует прислушался. В квартире царила тишина. Под окном горел уличный фонарь, и слабого света, проникавшего в комнату, оказалось достаточно, чтобы сориентироваться и вспомнить, что он в гостиной Дэна Форда.

Хлопнула дверца автомобиля, а через секунду заработал двигатель. Николас торопливо откинул простыню, спрыгнул на пол, подошел к окну и увидел, как от дома отъезжает белый «ситроен» Форда. Он снова взглянул на часы. 2.16. Впрочем, на самом деле сейчас было 3.16. Он забыл перевести часы, и они до сих пор показывали манчестерское время.

Мартен надел халат и подошел к спальне.

— Надин! — позвал он, остановившись у двери.

Ему пришлось ждать не меньше минуты, пока на пороге появилась заспанная женщина в длинной ночной рубашке.

— А Дэн что, куда-то уехал? — спросил он.

— Не волнуйся, Ник. — Судя по усилившемуся акценту, Надин уже начала понемногу забывать английский. — Ему кто-то позвонил, он сразу оделся и уехал.

— Звонили из полиции?

— Нет, не из полиции. Не знаю, кто это был, но Дэн давно ждал этого звонка. Наверное, ему нашли какие-то материалы для новой статьи.

— Значит, ты не знаешь, куда он направился?

— Нет. — Она улыбнулась. — Да не волнуйся ты так, с ним все будет в порядке.

— Надеюсь…

В Лос-Анджелесе или Париже, холостой или женатый, Дэн Форд всегда оставался самим собой — время суток или место, куда надо ехать за информацией, не играли для него никакой роли. Именно поэтому он был хорошим журналистом.

— Иди спать, Ник, — мягко сказала женщина. — Завтра увидимся.

Она улыбнулась и закрыла дверь, а Мартен вернулся в гостиную. Ему не нравилось то, что Форд уехал посреди ночи один. Но, в конце концов, это его работа, ему приходится встречаться со многими людьми, и эти встречи могут происходить в любое время суток.