Королевская кровь. Чужие боги - Ирина Котова

Вей смотрел на него, а пропитанные кровью волосы трепетали на ветру. Он смотрел и не осознавал, что губы его кривит мягкая и печальная улыбка, очень похожая на улыбку императора, который войдет в легенды, если Тура выстоит. А еще он ни разу не подумал о том, одобрит его Мастер или нет – просто потому, что знал, что все делает правильно.

За эти дни он ни разу не пытался связаться с отцом, а отец не звал его, и Вей был ему за это благодарен. Но он передал последнее предсказание деда Ли Сою, когда битва пару дней назад снова вынесла их друг к другу, а Ли Сой уж точно должен был оповестить отца. Значит, и остальные правители тоже уже извещены о сроках открытия последнего портала.

Вей сделал еще глоток, и тут взгляд его прикипел к кружению стихий над окном портала. Он нахмурился и сделал шаг вперед. Но ошибки не было. Он уже видел такой рисунок стихий.

Точно так они кружили, словно раздвигаясь, над странным камнем, который Вей Ши нашел в лесу под Тафией и принес в храм. А это означало, что последний портал откроется не под Пьентаном. Он откроется в Тафии. Там, где живет дед Амфат и добрые беззащитные жители, где нет воинов, а защитник-Четери далеко, где трудятся его братья-послушники и ждет своего мужа беременная Светлана, которую он, Вей, пообещал защищать.

Он выдохнул и оглянулся. Здесь бойцы уже справятся без него. Но там… если откроется портал, если будет нападение на Тафию, то не выживет никто. Дед пообещал отсрочку в шесть дней и шесть ночей – значит, есть еще сутки, максимум – время до утра седьмого числа.

Он доберется. Можно использовать листолеты и автомобили, в конце концов можно вызвать равновесника. Но для начала нужно по-взрослому поговорить с отцом, показать ему последние минуты деда и рассказать то, что Вей понял о портале – чтобы оповестили Пески, чтобы успели предупредить Тафию, чтобы остальные правители знали, где откроется портал.

А затем, даже если отец запретит – постараться за два оставшихся дня добраться до Тафии. Потому что он пообещал защиту, а Ши не нарушают слова. Никогда.

В сады Желтого Ученого пришли гости.

Ши берег свой покой, предпочитая одиночество и созерцание. Только в сезон, когда божественная супруга переходила к нему из владений Белого, он бродил по дорожкам своих садов не один, а с ней за руку, и бывало, что за все время они не произносили ни слова. Их сезоны стояли напротив друг друга в годовом цикле, и потому они были словно отражение друг друга – и похожи, и совершенно разные. Будь их стихии яростнее, они могли бы возненавидеть друг друга, как Черный и Красный, но Вода и Разум были медитативны и спокойны, чувствительны и чувственны. Вдвоем им было мирно.

Когда в одном полушарии царила весна, в другом начиналась осень, но главенствующим в этот период считался сезон над материками, которые расположились преимущественно в северном полушарии Туры. Да и погодное разделение на сезоны было условным – потому что существовали северные пределы, где никогда не наступало лето, и тропики с экватором, где не знали зимы. Однако по всей Туре, и на материках, и на крошечных островах, в каждый сезон чествовали относящуюся к нему стихию.

Ши принимал гостей на берегу большого пруда, на хрустальную поверхность которого падали белые лепестки, а сквозь воду видна была затихающая кровавая битва на полях у города Менисей.

Боги, возлежащие на берегах, смотрели вниз, и в глазах их была надежда, одобрение и печаль. Только Красный, будучи сам Войной, скалился от удовольствия, ибо доблесть бойцов была для него лучшей молитвой, а победа давала сил больше, чем любая жертва.

– Твой сын погиб как настоящий воин, – чуть рокочуще проговорил Вечный Воин, глядя на золотой купол, возросший из крови императора Хань Ши. – И радуется сердце мое, когда я гляжу на твоего младшего, Ши. Ко двору пришлась вам красная кровь, а?

Желтый, который полулежал на боку и неспешно водил яблоневым прутом по прохладной поверхности пруда, повременил с ответом. Он смотрел на молодого стихийного духа в золотом вьюнке над порталом, который укрепил своего старшего собрата, духа Колодца. Беснование погоды над полем боя, начавшееся после гибели императора, сходило на нет. Но волна, вызванная смертью старейшего Ши, который уравновешивал не только Йеллоувинь, но и планету, шла дальше по Туре. Боги видели, как вспарывает эхо его гибели сцепки стихий по всему туринскому шару, как рушится все, что было ослаблено, – где-то падает скала, где-то озеро уходит в подземную щель, где-то в земле образуется провал, где-то рушится дом, удерживаемый стихийными амулетами. Как, невидимые человеческому глазу, но очевидные богам, расходятся от места смерти императора по всей Туре, по земле, и воздуху, и воде, и подземному огню трещины в самой природе творения.

– Когда эхо смерти моего сына сойдется на противоположной стороне мира, Туре придет конец, – сказал Ши, и спокойному голосу его вторил шелест деревьев и шорох лепестков, и слова его отдавались в сердцах богов дрожью. Словно наяву видели они все, что говорил он дальше. – Сила детей наших исчезнет, магия перестанет существовать, а стихийные духи развеются, чтобы поддержать нас. Пески вновь станут пустыней, Йеллоувинь – истощенной степью, а Рудлог – царством вулканов и лавы. Начнутся ураганы и раскалывание земных пластов, оскудение рек и земель, пойдут на материк огромные волны, и все прибрежные страны будут смыты морем, а те, кого не уничтожат огонь, вода и воздух, погибнут от холода и неурожая, от болезней и нежити. Мы вернемся в состояние неразумной стихии и будем быстро терять силы, пока не растворимся в своих первоэлементах. И даже если Черный вернется в это время, он не сможет нас дозваться и погибнет сам. Мир отшвырнет далеко назад, и много тысячелетий пройдет, пока он успокоится… Мы все это знаем.

– Знаем, супруг мой, – мягко подтвердила Серена, которая сидела за спиной мужа и перебирала его волосы. – Если мы ничего не сделаем, Туре осталось несколько часов.

– А если бы наши дети не поддержали стихийных духов своей кровью, то и этого времени бы не было, – прорычал Хозяин Лесов. – Но сейчас, даже если они отдадут всю кровь, это не спасет наш мир. Да я и не позволю этого. Я уже раз держал Туру, когда ей грозило уничтожение, – и он взглянул на Красного, который кивнул со смесью раздражения, благодарности и тоски. – Я есмь твердь ее, ее сила. Смогу и сейчас продержать до возвращения Черного.

– Но мы останемся без твоей секиры, брат, – недовольно рявкнул Красный. – Разве можем мы терять хоть кого-то из бойцов?

– Твоя ярость понятна мне и отзывается жаждой боя. Но другого выхода нет. Если не сейчас, то во время боя с чужаками кому-то придется держать мир. Вы с Черным только вдвоем чуть не разрушили Туру, а нам предстоит бой вдесятеро мощнее. Опора нужна, брат. Я бы с гордостью встал в бою рядом с тобой, но вы и вчетвером достаточно сильны, чтобы справиться с врагом без меня, – ответил Бер мрачно.

– Идти должен тот, кому осталось меньше всего до перерождения, – вмешался Инлий. – Не ты, Серена, потому что ты не только так же сильна, как каждый из нас, но еще и даешь нам силы.