Отыгрывать эльфа непросто #1-#3 - Леонид Владимирович Кондратьев

Затеянная после взлета карусель в полной (для наблюдателей) темноте была строго отрежиссирована на земле. Каждые несколько минут к кружащемуся в небе Тб-3 с земли по команде подлетал кто-нибудь из истребителей, а наблюдатели по третьему каналу делились с аэродромом — заметили они приблизившийся самолет или нет. По результатам испытаний оказалось, что обычный наблюдатель без применения спецсредств не может заметить даже подкравшийся вплотную самолет, за исключением нахождения искомой цели в верхней полусфере и при идеальной видимости. В этом случае наблюдатели замечали, что самолет закрыл звезды, и обнаруживали его по темному силуэту. Но обнаружить самолет на темном фоне земли было практически невозможно. На основании проведенных испытаний выработали следующую тактику — для обеспечения большей вероятности перехвата самолеты шли звеньями до района обнаружения врага, а потом расходились на индивидуальный поиск и охоту. При условии столь малой заметности доработанного ночного истребителя атака одной цели целым звеном была признана нерациональной. Также на основании проведенных ночных стрельб техперсоналу эскадрильи поставили задачу срочно доработать стволы орудий пламегасителями и исключить из их БК трассирующие боеприпасы (во избежание засветки зрения лётчиков).

25.07.1941 г. Москва, Лубянка

Приказ НКВД СССР № 00245

О мероприятиях по организации приема, содержания и отправки летчиков ночных эскадрилий, совершивших вынужденную посадку в прифронтовой полосе.

Совершенно секретно

В целях лучшей организации своевременного приема, содержания и отправки летчиков ночных эскадрилий, совершивших вынужденную посадку в прифронтовой полосе, приказываю:

Начальникам аэродромов, начальникам особых отделов Московского военного округа:

1. При запросе посадки самолетов с опознавательными знаками 5-й эскадрильи, 33 ИАП принять меры по охране самолетов.

2. По запросу от командования 33 ИАП организовать поиск и охрану места посадки/крушения самолетов, приземления пилотов.

3. Пресекать попытки разговоров с пилотами. Принять меры по сохранению тайны личности пилотов.

4. В случае необходимости медицинской помощи обеспечить изоляцию как пилота, так и медперсонала.

5. Запрещается освещать севший самолет во время и после посадки, запрещается закатывать в ангар или капонир самолет, совершивший посадку на вверенном аэродроме. Самолет требуется укрыть брезентом немедленно.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. Берия

1992 г. Из воспоминаний С. Г. Сарова

Первый ночной бой запомнился своей сумбурностью. Тогда еще не была отработана тактика применения ночных истребителей, мы только приблизительно догадывались, какие плюсы и минусы имеем в ночном небе. Поэтому в ночь на двадцать шестое июля на аэродроме стояли самолёты с самым различным вооружением. Пушечные «ЛАГГ-3» с двадцатимиллиметровой ШВАК, пулемётные с полным набором березинских двенадцать и семь. И даже один пулемётный «ЛАГГ» с установленными на подвеску шестью реактивными снарядами. Владельцем данного чуда оказался мой сосед по комнате Сергей Шамин, на предполётном совещании он чуть ли не грудью встал на защиту своих любимых эрэсов. Дистанционные трубки на них были выставлены на расстоянии сто метров, чего, по мнению Сергея, было достаточно для ночного боя с не видящим тебя противником. Впрочем, об этом позже.

Все началось с сообщения постов ВНОС южнее Звенигорода, в деревне Мартьяново, а чуть позже в деревне Кобяково, о многочисленных шумах самолетных двигателей, смещающихся в сторону Москвы. По команде выдвинулись на перехват.

На основании информации ВНОС мое звено направили в район деревни Чигасово.

Поднявшись и направившись на восток, взяли немного южнее, для того чтобы выйти на цель сбоку. Шли на низкой высоте, старались избежать обнаружения и иметь лучший обзор неба. Командир все правильно рассчитал, поэтому нам удалось подкрасться к группе «Не 111» незамеченными. Впрочем, называть это построение группой можно было только условно. В условиях практически полной темноты самолеты противника рассыпались в небе широким фронтом, всего мы насчитали семнадцать сдвоенных красных пятен, крадущихся на высоте в сторону нашей столицы. На фоне холодного ночного неба моторы бомбардировщиков буквально сияли теплом. Только в этот момент наконец поняли, что такое безоговорочное превосходство над противником. Все эти вражеские самолеты, несущие смерть на спящий город, были видны как на ладони. Нам оставалось только прихлопнуть кровожадных зверей. Набрав высоту, заложили вираж и, разойдясь в стороны, зашли в хвост противнику.

Я пристроился к облюбованному мной «хейнкелю» чуть сзади и сбоку. В темноте ночного неба двигатели бомбардировщика сияли кострами, оставляя за собой мягкий красный шлейф теплого воздуха. На контуре самолета выделялись мерным свечением остекленные кабины и небольшие струйки теплого воздуха, вырывающиеся из пулеметных амбразур. Но рассматривать врага не было времени — в наушниках прозвучала команда: «Огонь!» — и пальцы привычно нажали на гашетку. Корпус моего «лага» затрясся от уже ничем не сдерживаемой мощи четырех пулеметов и авиационной пушки. В окружающей темноте летней ночи вдруг стало видно, что количество красных тепловых струй, стелющихся за самолетом врага, резко увеличилось, и на поверхности обшивки стали загораться и гаснуть яркие цветы разрывов. Немного качнув ручку управления, я добился того, что линия разрывов прошла по правому борту и уперлась в основание двигателя. Яркая вспышка и громадный язык пламени, рванувший за самолетом, внезапно ослепили меня, поэтому, подняв обороты двигателя, резко отвернул в сторону. В полукилометре в воздухе медленно гас гигантский шар огня, — судя по радостным воплям Сергея в шлемофоне, его затея с эрэсами себя оправдала. Проследил взглядом за своей недавней мишенью, неудержимо несущейся к земле, и стал выбирать следующую.

Мы работали как слаженный, неуловимый «оркестр смерти». Вылетали из темноты, обрушивали очередь за очередью в панически отстреливающиеся в пустоту самолеты врага и исчезали во тьме. Нами полностью завладел азарт, и мы мстили, мстили за все — за разрушенные города и села, за страх и слезы детишек, с ужасом ждущих налета вот этих еще недавно гордых собой тевтонских ястребов. Сбив четыре «хейнкеля» и хорошо пройдясь огнем еще по пятерым, заставили запаниковавшего врага поспешно высыпать бомбы и лечь на обратный курс, форсируя моторы. Закончившийся боезапас вынудил нас прекратить преследование. Связавшись с землей, рванули к родной бетонке. Приземлившись, даже не стали вылезать из кабин — в наушниках уже звучали координаты новой цели, и стук сердец подпевал звукам моторов. Потом последовали другие сражения, другие битвы, но никогда раньше и позже этого боя я не ощущал себя настолько живым и всемогущим. Мы были соколами — соколами Сталина и нашей Советской Родины, без устали и пощады рвущими в небе над Москвой вражеское вороньё.

26.07.1941 г. Москва, Кремль

Приказ № 249 народного комиссара обороны Союза ССР по противовоздушной обороне г. Москвы

В ночь на 26 июля немецко-фашистская авиация пыталась нанести удар по Москве. Благодаря бдительности службы воздушного наблюдения (ВНОС) вражеские самолеты