Жертвоприношение - Шэрон Болтон

– Но я могу, да? Я могу иметь детей. Я страдала напрасно. Но сколько было боли… Тебе не нужно было подпиливать мачту, чтобы убить меня, Дункан. Ты медленно убивал меня в течение целого года.

Я швырнула в него упаковку таблеток, но облегчения не испытала, и начала озираться по сторонам в поисках более весомых аргументов. К счастью для нас обоих, ничего подходящего под рукой не оказалось. Лампа на прикроватной тумбочке казалась достаточно массивной, но когда я сообразила, что сначала придется выдернуть шнур из розетки, это странным образом меня успокоило.

Я направилась в двери, но на пороге обернулась и сказала:

– Это дерьмо даже не лицензировано в Соединенном Королевстве. Где ты его достал? У папочки или у большого брата? Хотя мне это уже совершенно неинтересно. Кстати, я в курсе, что ты собираешься уйти от меня. Скатертью дорога.

С треском захлопнув за собой дверь, я вышла в коридор и заметила Джейн, которая стояла у лестницы. Я вернулась в свою комнату.

Спать совершенно не хотелось, а впереди была длинная ночь, и я не представляла, как ее пережить. Мне захотелось есть, но, как уже успел выяснить Кенн, в холодильнике и кухонных шкафчиках было хоть шаром покати. Дверь в спальню открылась.

– Не желаю ничего слушать, – сказала я, не оборачиваясь. Представляю, насколько по-дурацки бы это выглядело, если бы я обернулась и увидела на пороге констебля Джейн.

– Понимаешь, у моей матери была веская причина отдать меня на усыновление, – сказал Дункан.

– Ты меня с кем-то путаешь. Расскажи это кому-нибудь другому. Мне же совершенно начхать на подробности биографии твоей матери, – ответила я, по-прежнему не оборачиваясь.

– У нее был рассеянный склероз, – продолжал Дункан. – Она уже была больна, когда родила меня, и знала, что ее состояние будет быстро ухудшаться.

Я ничего не ответила, но, очевидно, что-то в моей позе и повороте головы подсказало Дункану, что я слушаю.

– Я знаю, что эта болезнь передается по наследству, – сказал он. – Вполне возможно, что меня тоже постигнет эта участь, хотя я сейчас старше, чем была моя мать, когда умерла. Однако вероятность того, что я передам дефектный ген своим детям, составляет целых пятьдесят процентов.

Я обернулась. Кожа вокруг глаз Дункана покраснела и покрылась пятнами. Глаза блестели от слез. Я никогда раньше не видела, чтобы Дункан плакал. Как все-таки мало мы знаем о людях, которые нас окружают… Дункан набрался смелости и шагнул в комнату.

– Я понимаю, что должен был предупредить тебя. И мне действительно очень жаль, что я этого не сделал.

– Но почему?… Почему ты ничего мне не сказал? Когда ты об этом узнал?

– Я знаю об этом с детства. Поэтому моему поступку нет оправдания. За исключением того, что когда мы познакомились, ты вовсе не собиралась заводить детей. Если ты была не на работе, то каталась верхом, каждые выходные рискуя сломать шею во время скачек по пересеченной местности. К тридцати пяти годам ты планировала стать врачом-консультантом и победить в соревнованиях на Кубок бадминтона. В такой образ жизни дети просто не вписывались.

Все, что он говорил, было истинной правдой. Но все это было восемь лет назад.

– Я изменилась. И образ жизни тоже изменился.

– Я знаю. Но когда я должен был тебе об этом сказать? Когда мы были помолвлены?

– Да, – перебила я его. – Именно тогда было самое подходящее время.

– Я боялся, что ты передумаешь. Кроме того, ты никогда не говорила ничего вроде «Кстати, Дунки, я хочу в первые же шесть лет нашего брака родить шестерых детей».

– Мы говорили об этом. До отвращения. Ты говорил, что тоже хочешь детей.

– Я действительно хочу детей. Просто эти дети не могут быть моими.

– Я должна была об этом знать. Я перестала принимать противозачаточные таблетки. Я сдавала все эти анализы. Мы высчитывали дни сексуальных контактов. А все это время…

– Я знал, что если мы переедем сюда, то сможем усыновить ребенка. Новорожденного. Может быть, даже не одного.

– А как же анализы? Твои анализы спермы. Они все были нормальными. Как такое могло быть?

– Господи! Неужели это действительно так важно?

– Да, это важно. Так как?

– Я просто рассчитывал время. Дезогестрел очень быстро выводится из организма, как только ты перестаешь его принимать. Перед сдачей очередных анализов я просто делал перерыв. Нужно было только держаться подальше от тебя во время овуляции.

Он подошел ближе и сел рядом со мной на кровать.

– Женщины любят усыновленных детей ничуть не меньше собственных. Мать с ребенком не обязательно должны связывать кровные узы. То же самое касается и отца.

– Наверное, именно поэтому ты и твои родители так близки.

Дункан покачал головой.

– Это не самый удачный пример. Но я знаю многих приемышей, которые безмерно любимы своими приемными родителями. Ведь они приносят в семью счастье и радость.

– Ты, наверное, меня не понял. Я не хотела просто какого-нибудь ребенка. Я хотела твоего ребенка. Маленького мальчика с синими глазами, длинными ногами и волосами, которые всегда взъерошены, сколько их ни причесывай. Я разговаривала с этим ребенком, рассказывала ему о его родителях, двоюродных братьях и сестрах, о том, чем мы будем заниматься все вместе, когда он родится.

Я могла бы говорить еще долго, но понимала, что высказать все, что накопилось у меня на душе, просто невозможно.

– Как его звали?

– Это не имеет значения.

– Имеет. Как его звали?

– Дункаренок, – тихо сказала я.

На мгновение мне показалось, что Дункан смеется. Но я быстро поняла, что это не так. Мы сидели рядом на краешке кровати, и вокруг нас сгущались ночные тени.

На следующий день я отправилась в больницу. Накануне вечером, перед тем как уехать, Кенн попросил меня выйти на работу, если я, конечно, буду в состоянии. После того как непосредственная угроза имиджу больницы миновала, а врачи и медсестры оказались вне подозрений, закончился и мой вынужденный отпуск. Правда, я все еще тяжело переживала свое унижение, но в то утро именно больница была для меня самым желанным местом на земле.

Той ночью мы с Дунканом заключили перемирие. Конечно, мы обсудили далеко не все проблемы, и в наших отношениях предстояло еще многое выяснить, но у нас обоих не было на это ни сил, ни энергии. Мы взяли тайм-аут.

Что касается нашего будущего, то оно по-прежнему оставалось туманным, несмотря на то, что рассказал мне Дункан о ссоре, которую я подслушала в доме его родителей на острове Анст. Он объяснил, что они с отцом поссорились из-за его желания уехать с Шетландских островов, а когда Элспет говорила, что он влюблен, то имела в виду меня. Дункан заявил, что ничто и никогда не сможет заставить его расстаться со мной. Но проблема заключалась в другом. Захочу ли я остаться на островах? С ним, с моей работой и с проблемами, которые здесь постоянно возникали? Я не знала ответа на этот вопрос. Его следовало хорошо и не торопясь обдумать. Потому что, несмотря на то, что Дункан мне лгал, несмотря на его скрытность и недомолвки, я все еще любила его.