Эти опавшие листья - Олдос Хаксли

Образ дантиста померк. Он начинал один и тот же жест снова и снова, очень медленно, но никак не мог его закончить, словно забывал в процессе движения, в чем был его изначальный смысл. А вскоре он пропал совсем. Мисс Триплау заснула.

Прошел сильный дождь со штормовым ветром, но сейчас он утих, и сквозь прорехи в густых тучах стало проглядывать солнце. Желтеющие каштаны стояли ровно в неподвижном воздухе, поблескивая в ярком свете промокшими стволами. Слух наполнял шум быстро бегущей воды. Трава на круто протянувшихся по склонам лугах блестела под солнечными лучами. Кэлами вышел из темной и душноватой гостиной коттеджа и направился по крутой тропе вверх в сторону дороги. Там он остановился и осмотрелся. В этом месте дорогу террасой вырубили в одной из гор, обрамлявших глубокую долину. Над ней склон поднимался так отвесно вверх, что взбираться по нему было опасно. Внизу простирались яркие под солнцем и местами поросшие рощицами каштанов горные луга, которые спускались на самое дно долины, исходившей сейчас паром в глубокой тени, поскольку послеполуденный свет туда не проникал. Такой же черной тенью покрылись холмы на противоположной стороне узкой расщелины. Возвышаясь огромными темными массивами, исходя тем же паром, что плавал в низине, они казались всего лишь плоскими силуэтами на фоне яркого неба позади них. И солнце смотрело поверх их подернутых облаками вершин через провал внизу на склон, где стоял Кэлами, освещая его так контрастно, что зрелище выглядело почти нереальным. Справа у дальней оконечности долины громоздилась еще одна гора из голой светло-коричневой скальной породы, но с прожилками белого мрамора, и потому ее пик, поднимавшийся выше облаков, сверкал на фоне синего неба подобно драгоценному камню. Но ниже, у подножия и этой горы, плавала полоса пара. Под ней снова виднелась скальная порода, нависшая над редколесьем и лугами, ниспадавшими к долине, которая здесь была занавешена облаками и казалась бы мрачной и безжизненной, если бы иногда и туда не пробивался вдруг редкий золотой луч, придавая хрупкой и недолгой жизни то поросшей травой поляне, то деревьям, то отдельной небольшой скале.

Кэлами долго стоял на одном месте, впитывая в себя эту картину. Как же красиво, до чего же красиво! Блестевшие на солнце желтеющие деревья будто принарядились к празднику, хотя впереди их ждала лишь зима и омертвение. Горы были тоже красивы, но от них исходила угроза, они пугали. Наводила ужас глубокая пропасть между ними, где далеко за полосой зелени клубились темные тени от облаков пара. И по мере захода солнца тени становились все чернее и непроницаемее. Красиво, жутковато и таинственно. Символом какой огромной и непостижимой реальности можно было воспринимать все это?

Снизу, оттуда, где располагался коттедж, донеслось треньканье колокольчиков и детский голос. Высокие черные и белые козы с длинными черными бородками, с изогнутыми рогами и с желтыми глазами, сквозь щелки которых виднелись узкие зрачки, топали вверх по склону, потряхивая плоскими колокольцами. Маленький мальчик карабкался следом, размахивая палкой и выкрикивая команды. Увидев Кэлами, он прикоснулся пальцами к козырьку кепки. Они обменялись несколькими фразами по-итальянски: о прошедшем дожде, о козах, о лучших пастбищах. А потом, снова взмахнув палкой и прикрикнув на свое маленькое стадо, пастушок погнал его вдоль дороги. Козы трусили впереди, цокая копытами по камням, норовили остановиться, чтобы набить рты травой, росшей вдоль обочины, но мальчуган не давал им воли.

– Via! – выкрикивал он и пускал в ход палку. Козы нехотя трогались дальше. Скоро они и их пастырь скрылись из виду.

Если бы ему довелось родиться здесь, как этому мальчишке, размышлял Кэлами, неужели он бы до сих пор безропотно продолжал жить среди этих гор: ухаживая за скотом, вырубая лес, спускаясь в Веццу по длинной дороге, чтобы продать вязанку дров или свои сыры? Неужели так и жил бы, не задавая себе никаких вопросов? Умел бы он тогда видеть, как красивы горы? Красивы и пугающи? Или он мог бы рассматривать их всего лишь как неблагодарную землю, которая требовала непомерных трудов, давая мало взамен? Верил бы он тогда в рай и в ад? И если бы случалось несчастье, стал бы он каждый раз молить о помощи младенца Иисуса, Деву Марию и святого Иосифа – эту патриархальную семейную троицу – отца, мать и дитя – для всех итальянских крестьян? Женился бы он? К этому времени, вероятно, его старшим детям исполнилось бы десять и двенадцать лет соответственно, и они гоняли бы коз по крутым склонам с тонкими криками, размахивая пастушьими палками. Смог бы он жить здесь спокойной и веселой жизнью молодого отца семейства, довольного собой, женой, детьми, домашними животными и плодами земли? Был бы он счастлив в такой жизни, максимально приземленной, освященной древними традициями, ведомый инстинктами предков и по-животному безмятежный? Подобное трудно было даже вообразить. Но разве это невероятно? Нужно обладать силой воли, жаждущей перемен, страстной натурой, чтобы заставить себя оторваться от традиционного образа жизни, преодолеть обстоятельства, в которые поставила тебя судьба. Был ли наделен такой натурой он сам?

Кэлами вздрогнул, выведенный из раздумий звуком собственного имени, громко донесшимся откуда-то издалека. Повернувшись, увидел мистера Кардана и Челайфера, которые поднимались по дороге в его сторону. Кэлами взмахнул рукой и двинулся навстречу. Был он рад их видеть или нет? Трудно сказать.

– Ну, – произнес мистер Кардан, весело подмигивая, – как здесь жизнь в Тебайде? Не отвергнете двух нечестивых визитеров из Александрии?

Кэлами рассмеялся, но не ответил на вопрос.

– Вы не промокли? – спросил он, чтобы сменить тему разговора.

– Мы укрылись в пещере, – объяснил мистер Кардан и посмотрел по сторонам. – Очень неплохо, – добавил он, словно пейзаж был творением Кэлами. – Да, весьма недурно.

– Вполне в духе Вордсворта, – заметил Челайфер.

– А где же вы живете? – спросил мистер Кардан.

Кэлами указал вниз на коттедж. Мистер Кардан кивнул.

– У местных жителей золотые сердца, что искупает все неудобства, правда? – промолвил он, приподняв свои седые брови.

– Я бы так не сказал, – отозвался Кэлами.

– Хорошенькие девушки? – продолжил Кардан. – Или уродины?

– Ни то, ни другое.

– И как долго вы предполагаете здесь оставаться?

– Представления не имею.

– Пока не постигнете сущности вселенной?

Кэлами улыбнулся.

– Почти угадали.

– Великолепно! – воскликнул мистер Кардан, потрепав его по плечу. – Я вам даже завидую. Боже, чего бы я не отдал, чтобы снова стать таким молодым, как вы! А в самом деле, чего? – Он грустно покачал головой. – Увы, но факт остается фактом: отдать-то мне нечего. Впрочем, у меня остались тысяча двести фунтов. Все мое состояние. Не могли бы мы где-нибудь присесть?

Кэлами провел их вниз по тропе. Перед фасадом коттеджа прямо под окнами стояла длинная скамья. Все трое разместились на ней. Солнце сейчас било им прямо в глаза, и стало по-настоящему тепло. Внизу виднелась узкая долина с туманными тенями, напротив громоздились почерневшие горы с облаками, зацепившимися за вершины. Их силуэты четко рисовались на фоне ясного неба.