Черепа - Анатолий Махавкин

– Ну извиняйте.

Стены Измира начали сближаться, а я услышал какой-то странный звук спереди. Стук вроде. Замедлил шаг и приказал своим достать оружие. Скорее всего – это наши, но на всякий случай стоит приготовиться.

Предосторожность оказалась напрасной. Мы прошли ещё пол-лиги и увидели в узком проходе между скал перевёрнутые телеги. Ага, энто те, на которых сюда везли доспех. За лежащими повозками пацаны складывали кучу из камней. Уже получился барьер мне по грудь. Эт Псих молодец, сразу видать армейского человека.

– Привет, строители! – крикнул я. – Небось уже заждались командира?

– Ага, – ответил взмыленный Карась. – Как раз свежие силы, чтобы эту хрень складывать.

– Ты это брось! – строго сказал я и, поднявшись по камням, подал руку королеве. – Ослабею – это когда сил не хватит гонять таких лодырей, как ты. И вообще, хорош базарить, помогай Глыбе каменюку тащить.

Здоровяк как раз тащил к барьеру здоровый овальный валун. Услышал меня, остановился, вытер пот и ухмыльнулся. Поманил Карася, но тот бочком учухал к склону, где пацаны подбирали булыжники.

Подошёл Псих.

– Всё норм? – спросил он. Я кивнул. Помощник махнул рукой. – Пошли покажу, как я тут всё придумал.

– Мне нужно к порталу, – сказала Хлоя. Лицо у неё стало белым-белым, а кончик носа посинел. – Чем быстрее, тем лучше.

– Мясо, Вол!

Пацаны подняли бошки.

– Залезайте в броню, берите свои железки и дуйте за величием. Будете с ней до самого конца. Что бы ни случилось, не отходить ни на шаг.

– Но… – начал Вол, и Псих поднёс к его носу кулак. – Понятно.

Я оставил королеву и отправился за Психом. Тот болтал без остановки и махал руками. Показывал. Помощник приготовил две линии обороны. Одну мы прошли, а вторая – там, где скалы снова сходились в узкий проход. Между барьерами – шагов сто – сто пятьдесят. На этом пространстве парни тоже выложили каменные кучи – типа ежели отступать, чтобы задержаться.

Кроме того, в специальных ямах лежали привезённые дрова – для костров на случай темноты. Ещё имелся десяток факелов на металлических ножках – мы их иногда использовали в ночных потасовках. Со слов Психа, на перевёрнутые телеги плюхнули самогона, чтобы запалить в самом начале.

– Глянь на ту площадку, – указал я на выступ скалы у первого барьера. – Думаю, с неё сподручно шмалять из луков.

– Самый умный? – оскалился Псих. – Перья уже готовятся. И ещё, глянь, что засранцы придумали.

Точнее, засранцем оказался Хорёк, который додумался примотать к стрелам лука взрывчатые «колбаски». Придумщик собирался сидеть вместе с лучниками и поджигать взрывчатку. Потом стрелки шмальнут этой фигнёй в демонов, и тех порвёт на куски.

– Молодца! – восхитился я. – Глянь, среди дерьма в твоей башке и что-то ценное попадается.

Пока всё шло нормально, я решил посмотреть, как там дела у величия. За вторым барьером стены опять расходились, а уж после – соединялись окончательно. Скалы тут стояли почти отвесно и были даже не серыми, а почти чёрными. Из-за этого я не сразу увидел пещеру и трёх людей перед входом.

Дышать здесь было совсем трудно – воздух не лез в глотку и царапал горло, как дерьмовый самогон. Пацаны всё время кашляли и плевались. Когда я подошёл, оба глядели, как стоящая на коленях Хлоя раскачивается из стороны в сторону.

– Охренели? – спросил я. – А ежели бы сейчас кто другой пришёл да головы ваши тупые отгрыз? А ну, следить во все четыре, мать вашу!

Хлоя продолжала шататься и что-то неразборчиво мычать под нос. Холодно тут. Я снял плащ и набросил на плечи величия. Кажется, она этого даже не заметила.

Пещера оказалась не пещерой, а непонятной хренью вроде полупрозрачного гладкого камня. Круглая штуковина. Но сколько я ни вперялся, так и не смог понять, где кончается серый камень скалы и начинается гладкая поверхность. Очередное колдовское дерьмо, короче.

Ещё раз сказал своим, чтобы глядели в оба, и пошёл обратно. Поглядел на небо: солнце почти доползло до полудня и стало каким-то блёклым, точно выцветшим. Где-то над головой поднялся ветер и принялся сшибать со склонов мелкие камни. В животе то сжималось, то разжималось.

Псих сказал, что у него внутри творится такое же дерьмо. Видать, приближался полуденный мрак. Я велел пацанам завязывать с камнями и готовиться. Шаман спросил, когда станем жрать, и помощник с каменной рожей пообещал завтра сводить его в кабак. Шаман хохмы не понял.

Я сбросил походное барахло и натянул поддёвку. Потом стал влезать в доспех. Муторное это дело, завязывать все долбаные шнурочки, чтобы ни хрена не болталось и держалось, как положено. Жаль, щитов у нас нет, сегодня пригодились бы.

Как закончил, попрыгал и потряс руками-ногами. Вроде всё нормально. Надел шлем и застегнул ремешок под подбородком. Жмёт. Ослабил. Открыл забрало: почти все пацаны успели подготовиться. Мы с Психом растолковали, кто где стоит и что делает. Зарядили арбалеты и приготовили запасные болты. Думаю, пару раз шмальнуть успеем. Перья и Хорёк полезли на уступ. Приняли стрелы и взрывчатку. Вроде всё.

Ветер завыл особо противно, и небо начало быстро темнеть. От солнца точно кто-то отгрызал по кусочку. Мы ждали. Темень наползала так проворно, как никогда по вечерам. На небе появились звёзды. Издалека послышался протяжный вой и начал быстро приближаться.

– Приготовились, – сказал я.

Мы ждали. Сначала не происходило вообще ни хрена – только темнота, приближающийся вой и воздух, от которого дерёт в горле и носу. Пацаны лежали грудью на каменном валу и целили в темень из арбалетов. Костры пока не зажигали, но у каждой ямы с дровами стоял кто-то с кресалом в ожидании приказа. Парни нервно переругивались и спорили, сколько по времени займёт бой. Ни я, ни Псих не сказали, сколько дерьма на самом деле выползет из Шарпа, чтобы надрать нам задницы. Я-то знал пацанов и знал, что среди них есть и такие, кто может реально обгадиться до боя.

Потом темнота впереди начала вытворять странные штуки: казалось, будто за поваленными повозками мрак бурлит и свивается в воронку. На небе по звёздам прошла рябь, и все они в одно мгновение просто исчезли, как и не бывало. Стало темно, хуч глаз выколи.

– Поджигай, – скомандовал я Свину.

Он кивнул и чиркнул кресалом. Зажжённый факел стукнулся о повозку, и по дереву тотчас поползли голубые языки. Ещё два факела упали на соседние телеги, и огонь весело принялся за дело, оседлав все три таратайки.

Вроде пахнуло жаром, но тепло тотчас ушло, а в рожу ударило холодом и вонью. Приутихший было вой послышался с новой силой и теперь совсем рядом. Сквозь огонь пылающих повозок я особо ничего не видел, зато хорошо слышал оглушительный топот. Слышал, ха! Да сама земля под ногами начала вздрагивать.

С уступа, где засели наши стрелки, донёсся предостерегающий возглас, и три шипящие искры улетели куда-то прочь. Пацаны на барьере замерли. Никто уже не трепал понапрасну языком и не шевелился.