Маскарад повесы - Валери Кинг

— Их хотят сжечь живьем вместе с повозкой! — прошептал ошеломленный Эшвелл.

Одним быстрым движением он распахнул дверцу кареты и спрыгнул на землю Потрясенная, Кэт разглядывала лица троих обреченных мужчин и вдруг вскрикнула от ужаса — среди них был Джек Коутс! Но почему его привязали к повозке? Ведь, по словам его жены, он был заодно с бунтовщиками…

— Джордж, там отец Томаса! — крикнула она и, не в силах долее бездействовать, выпрыгнула вслед за Эшвеллом.

— Эй, вы, дайте дорогу, пропустите нас к повозкам! — закричал виконт в толпу.

Никто не шелохнулся, и тогда несколько мужчин из тех, кто пришел вслед за графской каретой из Стинчфилда, двинулись вперед, прокладывая виконту дорогу. Эти простые труженики, такие же, как Джек Коутс, хотели только накормить свои семьи; кровопролитие и уничтожение чужой собственности было им не по нутру.

Чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть из груди, Кэт, как во сне, шла и шла вперед, видя перед собой только широкую спину Эшвелла. В мозгу девушки билась одна мысль: лишь бы успеть, лишь бы спасти Джека Коутса!

Внезапно толпа снова возмущенно зашумела — люди узнали Руперта.

— Это наследник собаки Саппертона, сжечь его вместе с предателями! — раздались негодующие крики.

Слава богу, вот и повозки. Чьи-то грязные руки схватили Кэт и подняли вверх, на мешки. Она попыталась встать, но ноги скользнули по мешковине, и она чуть не съехала вниз.

Эшвелл, уже взобравшийся на самый верх, схватил ее за руку и подтянул к себе.

— Да это же мисс Дрейкотт! — крикнул кто-то. — Тише, вы, там! Дайте ей сказать!

Взобравшись наверх, Кэт выпрямилась во весь рост.

— Люди, послушайте меня! — закричала она. — Вы должны прекратить это безумие!

Но, похоже, слишком много эля было выпито бунтовщиками, чтобы до них дошел голос разума, — призыв Кэт утонул в истошных криках и требованиях поджечь повозки.

Грохнул пистолетный выстрел, и оторопевшая толпа мгновенно смолкла. Эшвелл опустил пистолет.

— Добрые граждане Куининга и Стинчфилда, успокойтесь! — крикнул он. — Ни единого зернышка из этих мешков не будет вывезено отсюда! Мистер Уэстборн дал честное слово джентльмена, что мельницу сейчас же откроют и она будет работать бесплатно, чтобы каждый из вас смог сделать запас муки на зиму!

— Эй, кто вы такой, чтобы раздавать обещания? — закричали из толпы. — Зерном владеет Саппертон, и никто, кроме него, не вправе здесь распоряжаться, а вы всего-навсего заезжий стихоплет!

В толпе послышался смех, издевательские крики.

— Мистер Эшвелл говорит от моего имени! — закричал Руперт — он тоже взобрался на повозку и с трудом удерживался на скользкой мешковине. — Граф Саппертон болен, и я, как его наследник, имею право отдавать здесь приказы! Я даю вам честное слово, что мельницу сейчас же откроют и любой из вас сможет бесплатно намолоть себе муки. Все это зерно, — он обвел рукой повозки, — остается здесь, пусть каждый возьмет себе столько, сколько нужно. Не надо больше ничего жечь! — Руперт посмотрел на повозку, к которой были привязаны трое несчастных. — И освободите этих людей, они ни в чем не виноваты!

— Они предатели! — закричал женский голос. — Двое из них работали на Саппертона!

— А кто из вас не стал бы работать на Саппертона, чтобы спасти от голодной смерти своих детей? — закричала Кэт. — Не наказывайте их за то, что на их месте сделали бы сами!

Снова поднялся глухой шум — люди заспорили между собой, а Эшвелл тем временем соскочил с повозки, выхватил у одного из бунтовщиков тесак и начал перерезать веревки, стягивавшие руки и ноги первого пленника. У Кэт замерло сердце, когда она заметила, что крестьяне вновь заволновались, а несколько бунтовщиков с угрожающим видом направились к Эшвеллу.

— Не вините в своих несчастьях никого, кроме графа Саппертона! — закричала Кэт, обращаясь к толпе. — Это его алчность и безумие довели вас до бунта! Но бог воздаст ему по заслугам за его ужасные преступления. Я знаю, у него больное сердце и он долго не протянет. Это ли не возмездие за его злодейство?

— Вы сейчас должны подумать о собственной судьбе! — поддержал ее Руперт. — Если вы сейчас отнимете жизни у этих несчастных, ни в чем не повинных людей, это преступление навсегда останется несмываемым пятном на вашей совести. И не заблуждайтесь насчет наказания — оно последует неотвратимо! Виновных либо повесят, либо навсегда вышлют из Англии!

Глухой ропот толпы совсем стих: казалось, люди глубоко задумались над словами Руперта. Повернув голову в сторону соседней повозки, Кэт с облегчением увидела, что все трое пленников, уже освобожденные от веревок, сгрудились вокруг своего спасителя.

Руперт наклонился к стоящему поблизости крестьянину и негромко приказал:

— Немедленно отправляйся к мельнику и от моего имени передай: если ему дорога его жизнь, пусть сейчас же явится сюда и начнет работать. Я за все ему хорошо заплачу. Живо!

— Ишь, какой шустрый господин! Неужто и впрямь откроет мельницу? — закричал из толпы пьяный голос. — А на вид — павлин павлином!

Грянул общий хохот. Обрадованный переменой в настроении толпы, Руперт для вящего ее удовольствия выпятил грудь и гордо поднял подбородок, став действительно немного похожим на экзотическую птицу.

— Что я слышу?! — воскликнул он. — Друг мой, вы мне не верите? Ну-ка, выйдите вперед, чтобы я мог на вас посмотреть!

Подвыпивший скептик пробрался вперед и встал перед графским племянником. Тот повернулся к освобожденным от веревок слугам и приказал:

— Выдайте ему зерно!

К ногам крестьянина с глухим стуком упал тяжелый мешок, скинутый с повозки. Толпа ахнула.

— Бери, он твой! — воскликнул Руперт и обвел взглядом собравшихся людей. — Каждый из вас тоже получит по мешку, чтобы его дети не остались голодными!

Поднялся невообразимый шум: люди кричали от радости, обнимались. Несколько мужчин вскарабкались на мешки и принялись сбрасывать их прямо в руки ждавших внизу крестьян. В течение получаса удалось не только раздать все зерно, но и привезти мельника, который не мешкая начал работать. Под напором воды массивное деревянное колесо пришло в движение и закрутилось с ровным гудением. Недавние бунтовщики с восторженными криками подняли на руки Руперта и, несмотря на протесты денди, носили его вокруг мельницы до тех пор, пока он не пригрозил, что упадет в обморок, если его немедленно не поставят на землю.

На следующее утро Кэт никак не могла заставить себя встать с постели. Она лежала на сбившихся в кучу подушках и с ужасом вспоминала события предыдущего дня. Несколько томительных часов в оранжерее, ужасный поединок графа и Эшвелла, встреча у мельницы с восставшими крестьянами… Кэт болезненно поморщилась — все ее тело болело так, словно по нему проскакал табун в сотню лошадей.

В комнату вошла Мэгги, осторожно неся большой серебряный поднос с кофейником и свежеиспеченными пирожками. Кэт села, горничная поставила поднос ей на колени и подложила под спину подушки. Все это она проделала молча, что было совершенно на нее не похоже.