Этот демон мой! - Юлия Журавлева

На секунду Аш хватает охотника и что-то говорит, Леонидас молчит в ответ и отходит, обнимая рыдающую сестру за плечи. Последние мгновения, последний взгляд, и демон вспыхивает, поглощенный пламенем, чтобы, как феникс, воскреснуть в родном мире, не оставив здесь после себя ни пепла, ни волоса, ни капли крови – Бездна забирает все со всех уголков этого мира, не оставляя людям ничего. Чтобы точно и наверняка.

– Все закончилось, – Леонидас прижал к груди плачущую девушку, понимая, что у него нет для нее нужных слов. Все будет хорошо, может быть, когда-нибудь. Хорошо, но уже ничего не будет, как прежде. – Давай дадим о себе знать, а то волнуются все.

Поздно волноваться, на самом деле. И скоро последний этаж заполнился людьми, среди которых, как ни странно, был и Эрик. Потрепанный сильно, как и они сами, наверное, но живой. Отца привели в чувство, и пока он мало на что способен, говорит с трудом, но появившиеся медики обещали, что скоро оклемается. Потом их куда-то везут, и охотница боится отпускать руку брата. Ему тоже досталось, но Лёнька, как обычно, шутит и отмахивается от помощи. Хорошо, что его не слушают и запихивают в медицинский спецкар. Видимо, у него тоже нет сил сопротивляться.

В госпитале к появлению мамы Сесиль все-таки нашла в себе силы успокоиться, ведь в итоге все близкие пусть и не невредимы, но хотя бы целы. И Аш останется жив. Только все равно отчего-то очень больно.

Двадцать второй день рождения Сесиль Андерфер встречала в небольшой квартире одна. Друзья звали развеяться, но она отказалась, даже причин не назвала: не хотелось юлить и обманывать. Эрик звонил. Бывший напарник звонил еще долго, почти полгода после того случая, пытался извиниться и заново наладить отношения. А потом все-таки сдался, ограничившись поздравлениями на праздники. Прав был Лёнька, не везет ему с девушками. Хоть должность ловчего сохранил. И карьеру ему прочили выдающуюся, проявить себя в операции с высшим демоном он сумел. И Альфред Андерфер, наверняка, посодействовал в благодарность за спасение дочери. Новый протектор умел отдавать долги и быть благодарным.

Папа приехал первый, он всегда вставал и выезжал на работу раньше всех, а с назначением на новую должность и подавно превратился в жаворонка, плавно переходящего в сову. Но сегодня отец явно намерен опоздать на службу.

– С днем рождения, Сесиль, – Альфред протянул дочери коробочку с тоненькими и изящными цепочками: подвеска, браслет и длинные серьги. – Ты у меня стала большой, умной и красивой, осталось самое главное: стать счастливой.

– Спасибо, пап, я постараюсь…

Они оба знали, что это ложь. Сесиль не старалась. И пусть жизнь вошла в колею, имелось одно обстоятельство, которое не оставляло девушку. Но каждый раз на любой праздник отец желал именно счастья.

Мама забежала следом с объемной коробкой. У Эллы для дочери имелся один тип подарков: одежда, на этот раз красное платье.

– Надо выглядеть ярко! – велела мама. – Надень его, а вечером нас ждет праздничный ужин. И никаких “нет”!

“Нет” Элле говорить бесполезно, проще согласиться, так как если папа ограничивался пожеланиями, то мамин напор и стремление осчастливить дочь сравнимо только с локомотивом. Два-три молодых человека в месяц, то подходящих маминых коллег, то сыновей подруг, то преподавателей из Школы, стабильно ужинало или обедало в их доме.

Первое время мама даже брала билеты в театр, а потом резко заболевала и присылала вместо себя “кого-нибудь”. Кто-нибудь почему-то оказывался симпатичным молодым человеком с букетом цветов. После третей такой подставы Сесиль наотрез отказалась ходить с мамой куда-либо. Вот только ужины с обедами периодически приходилось терпеть.

Последним, когда Сесиль успела и одеться в платье (не красное, обычное синее), и расчесать и заплести длинные, отросшие до лопаток, волосы, постучал Лёнька. Брат, сам недавно отметивший тридцатилетие, по-прежнему оставался “завидным холостяком”. Чему там можно завидовать, сестра не понимала, но с тех пор, как девушка стала жить отдельно и реже со всеми видеться, их отношения стали ближе. Не ближе даже, а взрослее. Видимо, Леонидас все-таки понял, что его маленькая сестренка немного подросла. К тому же, брат был там и прошел с Сесиль самый сложный момент ее жизни. И за то, что потом на всех разбирательствах он защищал и сестру, и Аша, девушка испытывала непомерную благодарность.

– С днем рождения, – Лёнька мялся на пороге с букетом и небольшой яркой коробкой, перевязанной красной лентой, с открыткой под пышным бантом. Все это Леонидас как-то неловко впихнул сестре и поцеловал ее в щеку. – Поздравляю, сестренка. И тоже желаю тебе счастья.

Он говорил искренне. Такой великовозрастный раздолбай с виду, он, когда надо или когда дело касалось семьи, становился неизменно серьезным.

– Извини, что так поздно.

– Да ладно, утро только началось, – маленькая стрелка часов едва доползла до девяти.

– Но мне все равно пора. Вечером увидимся, – брат подмигнул и вышел, проигнорировав лифт, направился к лестнице.

С тех пор, как куклы и прочие игрушки потеряли статус лучшего подарка, Леонидас традиционно дарил всякую дребедень: ароматические свечи с подсвечниками, статуэтки, чайные пары – все, что потом ставилось в шкаф и раз в год протиралось от пыли.

На этот раз в коробочке лежали наручные часики, небольшие и изящные, как раз на тонкое запястье. Первый удачный подарок лет за десять. Обыкновения подписывать открытки брат не имел, так что, раскрывая сложенный картон с красивыми цветами и витиеватой,  тисненой серебром надписью “С днем рождения, сестра!”, Сесиль ничего не ждала, поэтому едва не выронила открытку из рук.

Внутри корявым, но разборчивым почерком брата было написано одно слово. Всего одно слово…

Девушка бросилась к окну, успев заметить, как Лёнька выходит из подъезда многоэтажки и запрыгивает на байк. Открыв неслушающимися руками створку, Сесиль выкрикнула, боясь не успеть:

– Спасибо!

Брат уже в шлеме поднял голову и махнул рукой, после чего с резкого старта выехал из двора на дорогу.

Бережно положив открытку в сумочку, надев туфельки и подаренные часы, именинница выскочила на улицу, даже не проверив, все ли она выключила и закрыла ли дверь. Потому что у нее в руках был лучший подарок в ее жизни. И вообще, произошло лучшее событие после окончания того злосчастного дела о высшем демоне.

Судебный процесс прошел громко с множеством обвиняемых, чьи чины, регалии и заслуги заняли целый том многотомного дела. А обвинения заняли еще два тома. Злоупотребления, коррупция, пособничество – самые легкие из них. Нашлись места и убийствам, и продаже живого и разумного товара… Много чего всплыло на суде, а о чем-то предпочли умолчать. Например, о том, как высший демон спас одну охотницу и целый мир едва ли не ценой собственной жизни. И чистку среди демонов провели по-тихому, без лишнего шума.

Отделения призыва и первичного взаимодействия Центра демонологии традиционно находились за чертой города, во избежании эксцессов. Ничего серьезного за время работы в нем Сесиль Андерфер, обеспечивающей безопасность демонологов-теоретиков, за без малого полтора года работы не случалось.