Кровь завоевателя - Замиль Ахтар

понадобится довольно много крови. Это все равно что раскидывать сеть.

Конечно. Я как-то не думала об этом, но, похоже, моя кровь особенная.

– Я одна обладаю такой кровью?

Он покачал головой:

– Нет, но она редкая. До того дня, когда я спас твою жизнь, я ни разу не писал руны кровью завоевателя. Она является основой для многих могущественных рун. Я просто уколю твой палец.

Эше взял меня за руку и достал из кармана крошечный флакон из-под духов.

Я поморщилась от мысли о кинжале и закрыла глаза. Укол продлился всего мгновение, и то, как Эше выжимал кровь, оказалось больнее. Через несколько секунд все закончилось, и Эше перебинтовал мне палец.

Обмакнув свой палец во флакон, Эше нарисовал на стене руну, глаз внутри сияющего солнца. Затем он что-то пробормотал, и руна на мгновение засветилась.

– Готово, – с облегчением вздохнул он. – Теперь нам нужно попасть на другие высокие точки.

– Откуда у меня такая редкая кровь, Эше?

Я потеребила высокий воротник кафтана, скрывавший руны, которые Эше начертал моей кровью на шее, чтобы спасти мне жизнь и защитить от оборотня.

Он поднял руки ладонями вверх:

– За исключением твоего происхождения, я не знаю.

– Это благословение… или проклятие?

– Может, ни то ни другое. Или и то и другое.

А мой спрятанный под повязкой глаз, видящий звезды? Я так хотела показать Эше, но не смела. Тогда он узнает, что я – именно та, на кого он охотится. Порождение пустоты и звезды столь темной, что она поглощает свет.

– Эше… а если я – зло? Что бы ты сделал?

Он озадаченно скосил глаза:

– Есть разница между «не быть добром» и «быть злом».

– Считаешь себя проницательным, но не видишь, кто стоит перед тобой.

– Я вижу ту, что, подобно всем нам, борется за свое место в этом мире. Стреляет высоковато, но, как говорят Лучники Ока, «целься в солнце и попадешь в луну».

Я покачала головой. Он и правда не понимал. Но мне нужно, чтобы он знал. Я не могла больше прятаться от единственного человека, к которому не испытывала ненависти.

Я погладила повязку, готовясь снять ее и показать, кем я стала.

В уголке глаза вспыхнул свет. Под солнцем взорвались мерцающие красные звезды. Я даже не успела снять повязку, а уже видела звезды.

– Фейерверки? Откуда их запускают? – сказал Эше.

Над Кандбаджаром гремели взрывы. Действительно, фейерверки… но, что еще более странно, они взлетали над храмом. А все знали, что красные фейерверки означают лишь одно – войну.

22. Зедра

Оказаться в ловушке – уже паршиво. Но когда Хизр Хаз приказал своим людям выставить караул у меня в комнате, это стало невыносимым. Мирима куда-то переселилась. Вообще-то, так сделали все, кроме меня и Селены, которая спала на тюфяке рядом со мной.

Конечно, я возмущалась. Требовала встречи с шейхом. Напоминала, что я возлюбленная наследника престола. Но людям из ордена было плевать.

Тогда я начала угрожать, что их изобьют, выпорют, повесят, сожгут. Кто они такие, чтобы меня запирать? Какие-то попрошайки с чумазыми рожами, которые только и умеют, что поститься с рассвета до заката. Это они и считают верой, лишать себя всего?

Их полное равнодушие к мольбам меня разъярило. Но я не могла позволить злости диктовать мне, что делать. Мне пришлось взять паузу на размышления, чтобы мои действия пошли на пользу, а не во вред.

По дурости я каким-то образом себя выдала. Какой-то умник сложил все части головоломки и рассказал другим. Теперь стало совершенно очевидно: старый шейх знает. А раз знает он, то и остальные. Альянс, который я сковала против Пашанга, теперь стал моим тюремщиком.

Хуже того, у меня появился враг, которого я никак не ожидала, – Сира. Она всегда была полна сюрпризов, но соединять звезды? Как такое возможно? И если это правда, какая звезда с ней говорит?

И теперь я сидела на тюфяке, в окружении трех мужчин из ордена, наблюдающих за каждым моим движением. Я могла сидеть здесь и размышлять часами, но это меня не спасет.

– Отец, ты меня слышишь? – прошептала я. – Ты нужен мне, Отец.

Я все повторяла эти слова и повторяла, но тщетно. Наш сын где-то в городе, а его отца здесь нет, и он не поможет его спасти. Это мое бремя. Как всегда.

– Мне нужно облегчиться, – сказала я своему тюремщику.

Он бросил мне ведро.

– Ты же шутишь? Не могут же последователи святого Джамшида быть такими бесстыдными.

Он просто молча уставился на меня с отвратительной ухмылкой. И я взяла ведро. Покрутила его, пока не нашла сбоку торчащую щепку. Я ткнула ею кожу и начертала превосходную кровавую руну.

А потом покатила ведро к ногам тюремщика. Тот завороженно уставился на него. И другой тоже, и вот уже они оба выпрямились с руками по швам и застыли с немигающими вытаращенными глазами.

Я подобралась к спящей Селене. Как глупо с их стороны было оставить ее со мной. Скорее всего, они просто не знали, насколько я сильна и насколько сильна ее кровь. Я обмакнула палец в капельку слюны у нее на подбородке и лизнула; как ни отвратительна чужая слюна, она имела послевкусие соленого молока. Этот редкий вкус не был мне знаком, а значит, он силен, и весьма вероятно, его руны действуют также, как из крови завоевателя. Скорее всего, это кровь ангела, потому что давным-давно этот тип встречался среди племени, жившего в ледяных землях на западе, хотя оно вымерло еще до моего рождения. Не самое здравое рассуждение, но безумная догадка лучше, чем ничего, решила я.

Я потрясла ее, чтобы разбудить.

– Я порежу тебе палец. – Я вытащила кинжал из- за пояса впавшего в транс охранника. – Твоя кровь выведет нас отсюда.

Селена зевнула и потерла глаза.

– Моя кровь?

– В твоем сердце бьется редкий тип крови. А редкий тип может… В общем, если я права, ты сама увидишь.

Она посмотрела на застывших охранников. Я щелкнула пальцами перед их немигающими глазами.

– Теперь меня уже не должны удивлять никакие твои действия, – сказала Селена. – Ты так рьяно сражалась. Похоже, никто не может встать у тебя на пути. Честно говоря, ты меня пугаешь. И все же меня восхищают твои способности. Надеюсь, однажды я смогу так же пылко, как и ты, сражаться за то, во что верю.

Я хмыкнула. Я уж точно не пыталась стать примером для подражания.

– Селена, надеюсь, тебе никогда не придется делать