Всего пару миль по прямой - Джеффри Арчер

— Нет, лучше не делай этого, Стен. Мне надо, чтобы со мной обращались хуже, чем со всеми остальными, — сказал Чарли, кладя обе руки на живот.

Хотя старшие уоррент-офицеры обращались с Чарли гораздо мягче, чем с зелеными рекрутами, первая неделя подготовки показала, как мало внимания он уделял физическим упражнениям последние двадцать лет. Проголодавшись, он быстро обнаружил, что общевойсковой паек было трудно назвать аппетитным, а пытаясь заснуть каждый вечер на жесткой кровати с тонюсеньким матрацем из конского волоса, он был больше чем недоволен Гитлером.

К концу второй недели Чарли произвели в капралы и сказали, что, если он хочет остаться в Кардиффе в качестве инструктора, ему немедленно присвоят звание капитана.

— А что, немцы ожидаются в Кардиффе? — пойнте ресовался Чарли. — Мне и в голову не приходило, что они играют в регби.

Его слова в точности были переданы командиру, и он продолжал служить капралом, завершая свой курс начальной подготовки. На восьмой неделе ему присвоили звание сержанта и дали взвод, чтобы он сделал из него боеспособную единицу, готовую воевать везде, куда пошлют. С этого момента не было соревнований, от стрелковых до боксерских, которые бы не выигрывали его подчиненные. Оставшиеся четыре недели солдаты Трумпера служили образцом для всего батальона.

Когда до конца обучения оставалось всего десять дней, Стен Рассел сообщил Чарли, что их батальон должен отправиться в Африку, где будет воевать в пустыне под началом Уэйвелла. Чарли остался доволен новостью, поскольку всегда восхищался «генералом-поэтом».

Большую часть последней недели сержант Трумпер помогал своим парням писать письма родным и знакомым девушкам. Сам же решил не браться за перо до самого последнего момента. Как он признался Стену, за неделю до отправки на фронт трудно похвастать чем-либо, кроме словесных баталий с немцами.

Он отрабатывал со своим взводом обращение с пулеметом «брен», объясняя порядок его взведения и перезарядки, когда к ним подбежал взмыленный лейтенант.

— Трумпер!

— Сэр, — сказал Чарли, принимая стойку «смирно».

— Вас хочет немедленно видеть командир.

— Да, сэр, — ответил Чарли и, дав указание капралу продолжать занятие, побежал за лейтенантом.

— Почему мы так быстро бежим? — спросил Чарли.

— Потому что сам командир прибежал за мной бегом.

— Тогда это, по меньшей мере, должна быть государственная измена, — заметил Чарли.

— Одному Богу известно, что произошло, сержант, но вы скоро узнаете, — сказал лейтенант, когда они подбежали к дверям кабинета командира. Лейтенант, от которого не отставал Чарли, вошел в кабинет полковника без стука.

— Сержант Трумпер, 7312078, явился…

— Бросьте, Трумпер, мы можем обойтись и без этой чепухи, — проговорил полковник, возбужденно расхаживая по кабинету. Его стек то и дело похлопывал по голенищу. — Моя машина ждет вас у ворот. Вы отправитесь прямо в Лондон.

— В Лондон, сэр?

— Да, Трумпер, в Лондон. Только что звонил господин Черчилль. Он хочет видеть вас как можно скорее.

Шофер полковника делал все возможное, чтобы доставить сержанта Трумпера в Лондон как можно быстрее. Он вновь и вновь вдавливал педаль газа в пол, пытаясь удерживать скорость выше отметки восемьдесят миль в час. Однако делать это было чрезвычайно трудно, так как их постоянно задерживали колонны войск, грузовиков, а один раз даже танков «Уорриор». Когда они наконец добрались до погруженного во тьму Чизвика на окраине Лондона, последовал воздушный налет, затем отбой воздушной тревоги, а затем бесчисленные пробки на всем пути до Даунинг-стрит.

Несмотря на шесть часов, которые у него были для размышлений над возможной причиной вызова к Черчиллю, когда машина остановилась у Даунинг 10, Чарли находился в таком же неведении, как и покидая казармы в Кардиффе во второй половине дня.

После того как он сообщил о себе полицейскому на входе, констебль сверился со списком и громко постучал в дверь латунным молоточком, прежде чем предложить сержанту Трумперу пройти в холл. Оказавшись внутри Даунинг 10, Чарли прежде всего с удивлением отметил, каким маленьким было помещение по сравнению с домом Дафни на Итон-сквер.

У входа пожилого сержанта встретила молодая особа в форме офицера женской вспомогательной службы королевских ВМС и, поприветствовав его, пригласила пройти в приемную.

— Премьер-министр принимает сейчас американского посла, — объяснила она. — Но он не рассчитывает, что его встреча с господином Кеннеди затянется надолго.

— Благодарю вас.

— Не хотите ли чаю?

— Нет, спасибо, — Чарли был слишком возбужден, чтобы думать о чае. Когда за ней закрылась дверь, он взял с бокового столика экземпляр журнала «Лилипут» и пролистал его, не пытаясь вникать в слова.

Перебрав все журналы на столике, которые оказалась даже более старыми, чем у его дантиста, он стал разглядывать картины на стенах. Веллингтон, Палмерстон, Дизраэли — все далеко не лучшие портреты, которые Бекки не стала бы даже выставлять на продажу в своем салоне. «Бекки. Боже милостивый, — подумал он, — она даже не знает, что я в Лондоне». Он уставился на стоявший рядом телефон, понимая, что не может звонить ей с Даунинг 10. В смятении он начал ходить по комнате, чувствуя себя как пациент, ожидающий от доктора окончательного диагноза. Дверь неожиданно отворилась, и на пороге вновь появилась женщина-офицер.

— Премьер-министр сейчас примет вас, мистер Трумпер, — сказала она и повела его наверх по узкой лестнице мимо висевших в рамках фотографий бывших премьер-министров. Встреча с Черчиллем произошла на площадке. Перед Чарли стоял человек ниже шести футов ростом, руки в бока, ноги расставлены, взгляд вызывающий.

— Трумпер, — сказал Черчилль, выбрасывая обе руки вперед, — как мило с вашей стороны, что вы так быстро прибыли ко мне. Надеюсь, я не оторвал вас от чего-нибудь важного.

«Всего лишь от изучения „брена“», — подумал Чарли, следуя за неуклюжей фигурой в кабинет, но решил не упоминать об этом вслух. Взмахом руки Черчилль предложил своему гостю удобное кресло у пылавшего камина. Чарли посмотрел на горящие поленья и вспомнил строгие указания премьер-министра о расходовании топлива в стране.

— Вы, должно быть, недоумеваете по поводу всего этого, — высказал предположение премьер-министр, прикуривая сигару. И, раскрыв лежавшую у него на коленях подшивку с бумагами, приступил к чтению.

— Да, сэр, — ответил Чарли, но и после этого от Черчилля не последовало каких-либо объяснений. Он продолжал читать объемистые записи, лежавшие перед ним.

— Я вижу, у нас есть кое-что общее.

— Неужели, премьер-министр?

— Мы оба участвовали в первой мировой.

— В войне за окончание всех войн.