Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Всё. Он… ушёл, что ли. Наверное, устал. «Ву-пуу», надо же… Ему, похоже, звуки… не очень привычны. Что ещё он говорит? А тебя как называет?

Гедимин едва заметно поморщился.

— До сих пор он не говорил ничего. Ты ему, похоже, нравишься. Хорошо. А то… бывает всякое.

— Да я видел, — серьёзно кивнул Вепуат, потирая висок. — Значит, это первое слово… Ну надо же. Эй! «Элидген»! А Гедимин? Ты же знаешь Гедимина! И давно! Попробуешь сказать?

Сармат замер, прислушался, но ничего, кроме слабого шевеления щупалец, не дождался. Вепуат, выждав ещё десяток секунд, растерянно хмыкнул.

— Может, у него пока получается только «у»?

Гедимин пожал плечами. Внутри шевелилась глухая досада. Сармат одёрнул себя и старательно ухмыльнулся.

— Хочешь погладить твэлы? Если он к тебе хорошо настроен — позволит.

Вепуат едва заметно вздрогнул.

— Н-нет. Так уж торопиться не надо, — пробормотал он, с опаской оглядываясь на светящийся монитор. — Пусть сначала привыкнет. Ну, и я освоюсь. Можно в твою смену сюда спускаться?

— Да можно и не спускаясь. Он и снаружи всех видит, — отозвался Гедимин, стараясь не щуриться. — Приходи, если хочешь. В другие смены тоже можно. Ты ведь ничем не мешаешь…

— А вот не уверен, — пробормотал Вепуат, и его перья снова встопорщились. — Айзек, мне кажется, будет против.

Он неловко погладил корпус реактора и подался к выходу. Щупальца хранителя шевельнулись, Гедимин насторожился, но Вепуат, похоже, ничего не заметил.

«Ву-пуу?» — прогудело внутри черепа, когда крышка люка легла на место. Гедимин мигнул. Может, вопросительная интонация ему и померещилась — вряд ли хранитель настолько освоился с речью…

— Вепуат, — медленно и чётко проговорил он. — Наш друг. Обещал говорить с тобой.

«У-у,» — прогудело в ответ, и Гедимин снова не удержался, чтобы не мигнуть — эти звуки были очень похожи на «угу».

21 день Камня, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Ну что же ты? Скажи ещё раз: «у-гу»…

Гедимин растерянно смотрел на реактор. Щупальца незаметно сползли с предплечья и растворились — хранитель делал вид, что его тут нет. Озадаченно хмыкнув, сармат повернулся к Айзеку. Тот наблюдал за ним, едва заметно щурясь.

— У него получалось очень отчётливо. Вепуат тоже слышал… — Гедимин, не договорив, развёл руками.

— Зря вы с Вепуатом носите шлемы нараспашку, — только и ответил Айзек; его взгляд ничего не выражал. — Зайди сдать кровь. Проверка не помешает.

Гедимин сердито сощурился, но вспомнил, что сегодня бронеход уезжает на декомпрессию — и анализы сдают все, кроме тех, кто едет туда же. Он нарочито медленно выбирался из бункера, обходил реакторный купол, слабо надеясь услышать ещё одну попытку речи. Хранитель молчал.

…Вдоль стены душевой стоял ряд «бочек», свёрнутых из защитного поля. Их содержимое то мутнело, то покрывалось мелкими пузырьками. Филки, зашедшие в душ, держались у противоположной стены и сердито на них косились.

— А это обязательно ставить там, где моются? — услышал Гедимин недовольный шёпот.

— Это важное производство, — прошипели в ответ.

— Для важного производства строят цеха, — отозвался филк.

— Строят! — хмыкнул другой. — У нас барак не могут надстроить…

Гедимин, сузив глаза, повернулся на звук. Все замолчали, ещё когда он начал оборачиваться, и молчали ещё долго после того, как он отвернулся. Гедимин, досадливо щурясь, подобрал свободный шланг и включил воду. Филки, уже выйдя в предбанник, снова начали шептаться, но вода шумела слишком громко.

Ледышки в цистерне больше не плавали — вода в подземном озере ещё не остыла и, возможно, до следующих серьёзных морозов не собиралась. Гедимин обнаружил, что штатные минус пятьдесят как серьёзный мороз уже не рассматривает, и невесело ухмыльнулся. «Спасибо Кумале за скафандр. Хотя — чувствительные участки не всегда полезны…»

… — А сегодня — день Асгаана! — Вепуат, выглянувший из-за угла цеха, радостно ухмыльнулся. — День Камня, то есть. Кут’тайри говорит…

— Да чтоб им обоим… — еле слышно пробормотал Гедимин, покосившись на вмятины на скафандре. «Фонящий» ромб он вчера дал погрызть Зелёному Пожирателю; животное куснуло щиток и вскоре потеряло к нему интерес, дозиметр показал остаточное сигма-излучение, и Гедимин оставил вмятины в покое. Вепуат проследил за его взглядом и с ухмылкой помахал заткнутой пробиркой с чем-то вязким.

— Вот я краску принёс. Без ирренция, не волнуйся. Ну, или проверь…

Гедимин, махнув рукой, вставил пробирку в поясной кармашек.

— Не стал убирать? — Вепуат ткнул пальцем в отметины. — Ну и правильно. Нам полезно ладить с местными. Даже с богами.

Проходящие мимо филки-караульные с одним бластером на двоих сдержанно усмехнулись. Гедимин посмотрел сквозь них — на метровые валы снега, наползающие на «стены» коридоров. Все старые следы вчера замело, новых ещё не натоптали. Где-то была колея, оставленная сааг-туулом, но её скрыла темнота.

— Удержите защитное поле? — спросил он, оглянувшись на ущелье. Вепуат уверенно кивнул.

— Большой нагрузки сегодня нет. Единственное — бочки в душевой… ну, и выгородка в логове Кут’тайри. Их держу я. А Гварза с Айзеком удержат остальное.

Он повернулся к реакторному бункеру, внезапно смутился и тронул висок.

— Хранитель… он ничего больше не сказал?

— Хранитель говорить не хочет, — отозвался Гедимин. — То ли вообще, то ли именно со мной.

Вепуат хотел что-то сказать, но посмотрел на сармата и промолчал. Крылья вдоль спины качнулись, распушились и замерли.

…Искать кисть не пришлось — Вепуат приделал её к затычке пробирки. Гедимин, угрюмо сузив глаза, выводил на жёлтом камне ромб. «Одно хорошо — обшивка эти художества закроет…»

…Когда Гедимин заметил, что тело затекло от неподвижности, и переступил на онемевших ногах, прошло уже два часа. Всё это время двигались только глаза и рука с генератором защитного поля. Посреди пещеры (и перед мысленным взором, стоило опустить веки) висела бело-жёлтая конструкция: жёлтый — блоки из