Спасти огонь - Гильермо Арриага
Шрифт:
Интервал:
Каждый вечер он обязательно звонил Эсмеральде. Мало-помалу начал понимать ее похрюкивание. В нем неожиданно проснулось поэтическое призвание, и он вдохновенно описывал ей пейзажи Западного и Центрального Техаса и белоснежные облачка, застывшие над горизонтом: «Все равно как кеды, на проводах подвешенные, а кругом зверушки, прямо как в „Короле Льве"».
Старый приятель, бывший начальник полиции в Дель-Рио, а теперь живший на пенсии в Увальде, просветил его, как обстояли дела в Акунье. «Самые Другие» с их непомерными амбициями распространили свое влияние на новые территории, оставляя за собой все больше расстрелянных председателей муниципалитетов, обезглавленных местных жителей, массовых убийств, целых разоренных городков. Они перли вперед, словно термиты, пока босс боссов не совершил наихудшую глупость — не переоценил свою власть. Он взъелся на губернатора за изъятие центнера порошков для интраназального потребления и решил отыграться на супруге. Команда из сорока головорезов похитила ее, изрубив в капусту шестерых телохранителей. Через три дня ее выбросили из машины на центральный проспект в Сальтильо, голую, со следами пыток, сексуального насилия и пятью огнестрельными ранениями в лицо. К животу была прицеплена дощечка с надписью: «Договор нужно выполнять, козел. Следующими будут твои дети».
Всякое действие имеет противодействие, и «Самым Другим» пришлось столкнуться с решительным противодействием со стороны государства. Через двое суток боссы боссов были мертвы. В своих рубашечках от «Ральф Лорен» и мокасин-чиках от «Феррагамо» они лежали на тротуарах, и в каждого было всажено не меньше ста пуль. За ними началась охота похуже, чем за «Киносами», власти преследовали их неотступно. Приказ был: «Пленных не брать». Бандита взяли — бандита прикончили. Укладывали любого, кого видели со стволом, с гранатой, с автоматом. «Самые Другие» попрятались в глуши, как прежде «Киносы». Силовики не собирались отступаться, пока всех не перебьют. Их выслеживали дронами в каньонах, в руслах ручьев, на равнинах и палили по ним с вертолетов «Апач».
За две недели вся структура картеля обратилась в труху. Лишившись боссов и оружия, «Самые Другие» в замешательстве решили бежать в другие штаты. Губер послал своих ящеров в приграничные зоны для перехвата. Началась небывалая резня. Казнили даже сдававшихся без боя. Каждому выпускали по пять пуль прямо в фейс, так же, как они поступили с губерской благоверной.
Власти штата сделали публичное предупреждение. Отныне, кто будет рыпаться, пусть пеняет на себя. Забудьте про суды, предварительное заключение, права человека. Будем вас гонять, пока не сдохнете. Варианта у вас два. жить по закону или жить по закону. И все стали жить по закону. Те, кто хотел и дальше заниматься наркотрафиком, вынуждены были затаиться в глубине гор. Вот пусть там с медведями да барсуками тусят, нечего больше по городам и селам на бронированных «субурбанах», «чейеннах» и «эскаладах» гонять, как гребаный Джеймс Бонд. Хватит у честных предпринимателей деньги вымогать, хватит устраивать перестрелки посреди города, хватит трупы на пешеходных мостах развешивать. Бандиты стали послушнее детсадовцев.
Машина этой чистке нарадоваться не мог. Теперь ему не нужно было мстить тем, кто пытал Эсмеральду и отрезал ей язык. Полицейские и военные облегчили ему жизнь. Всех и так перебили и оставили в горах на корм стервятникам. Падаль они и есть падаль, и так ей, падали, и надо.
Наконец-то Машина смог вернуться в Мексику и счастливо воссоединиться с возлюбленной. Поначалу целовать ее, безъязыкую, ему показалось странно. Он поклялся, что раздобудет ей новый язык для пересадки. «Сердце вон пересаживают же. Или печенку. А язык, наверное, и вовсе легче простого». Несколько недель Машина наслаждался любовным гнездышком, а потом соседка — не жилось ей, сплетнице, спокойно — рассказала ему, что видела, как в дом заходил высокий белобрысый, шевелюристый такой тип и остался на всю ночь. Яд сомнения отравил Машине кровь, ворвался в вены, как стая злобных головастиков. Машина начал там-сям расспрашивать и потихоньку выяснил, что язык-то Эсмеральде отчикали как раз за шпионство для Хосе Куаутемока. Ревность, ревность, ревность, ревность. Ярость, бешенство, злоба, ревность, ревность.
Он допросил Эсмеральду. На своем обезьяньем она все отрицала. Но увлажнившиеся глаза ее выдали. Машина притворился, будто поверил. Неделю спустя попросил ее съездить с ним на ранчо. Они долго ехали грунтовыми дорогами, а за ними — еще один джип. Остановились где-то в глуши. Там Машина раздел Эсмарельду догола, порезал ножичком в разных местах, чтобы помучить, а потом насадил на кол, который нашел тут же, на лужку, и заострил с одного конца. Пятнадцать минут Эсмеральда орала от боли и махала руками, тщетно пытаясь освободиться от разрывающего ее изнутри кола. В напрасной надежде прекратить пытку она призналась в измене и даже без языка сумела прокричать: «Прости! Прости! Прости!» Ни один мускул не дрогнул на лице Машины. Он велел своим сообщникам подтянуть ноги Эсмеральды книзу, чтобы кол вошел поглубже во внутренности. Она была еще жива, когда он снес ей голову мачете.
Жребий Хосе Куаутемока был брошен. Машина поклялся убить не только его, но и любую женщину, которая будет с ним. И виной этим смертям будут ненависть, ревность, слепая ярость, неодолимая скорбь, безумие. Эсмеральда, любовь моя, зачем ты это сделала? Эсмеральда, мой дом, мое логово, мой ад, мои небеса, мое проклятие, моя хозяйка, моя рабыня, мой палач, моя тьма.
Новый Отелло отдал приказ: убейте Хосе Куаутемока. Убейте медленно по возможности. Убейте, глядя ему в глаза. Убейте дважды, трижды, сотню раз. Убейте, как он убил меня. Убейте в упор, в спину, в бок. Убейте, а потом убейте снова, а потом убейте опять. Убейте в этой жизни, убейте в следующих и так без конца. Убейте, чтобы я перестал умирать. Убейте, убейте, убейте его.
Возможно ли остаться собой после такого
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!