Трон императора - Александр Мазин

– Война с Эгерином? – повторил капитан.– Что ж… А говорил ли мой государь со Старшим Советником Трона?

– Чтобы начать войну,– заявил Кэр,– мне нужна помощь воина. От Советника мне потребуется только совет.

Это была занятная мысль. Многозначительная.

Капитан решил, что позже обдумает ее как следует.

– Но,– возразил он,– чтобы начать войну, нам нужен предлог.

–  Желателен предлог!

Эту поправку внес сокт.

Шотар перевел на него взгляд.

До сих пор Люг был твердым противником войны с соседями. Это понятно. Сокты смотрят на Империи как на источник дохода. Особенно на три южные Империи.

– Можно сказать и так,– согласился капитан.– А у нас он есть?

– Предлог? Найдем! – уверенно ответил Карашшер и повернулся к окну, так, чтобы его лица не видел Шотар.

Подозрительно, если слуга мага не будет пить и есть. А для этого придется снять маску. Карашшер вынул амулет из защищающей шкатулки. Теперь, благодаря чарам, его лицо ничем не отличалось от лица Люга. И голос тоже.

– Например,– продолжил он,– бестактность посла. Или недавний мятеж. Разве не Андасан был его причиной? Разве не Император Эгерина укрывал этого самого Андасана в своих владениях от кары Фаргала?

– Ну, при известной доле юмора можно сказать и так,– улыбнулся Шотар.

– Когда армия ступит на левый берег Карна,– сказал фальшивый Люг,– эгерини в полной мере оценят глубину шутки.

– Пожалуй!

Шотар перестал улыбаться.

– А теперь не перейти ли нам к более конкретным вещам?– предложил Карашшер.

– Да! – подхватил Кэр.– Как ты смотришь на то, чтобы возглавить моих всадников?

– Всадников? – В голосе капитана сын вождя уловил разочарование.– То есть всю конницу, кроме Алых?

– Почему – кроме? – Кэр не заметил предупреждающего знака Карашшера.– Всю конницу!

«Он искушает меня! – мелькнуло в голове капитана.– Быть не может, чтобы Император Карнагрии – да еще и не карнит – передал кому-нибудь командование над Алыми!»

Но улыбка Кэра была столь искренне дружелюбна, что Шотар отбросил подозрения. Что ж, если так, то это наивысшее доверие, какое Фаргал может оказать своему военачальнику. Он, Шотар, не посрамит своего имени! А там, быть может, когда Империя Эгерин станет просто Землей Эгерин, почему бы ему, Шотару, не стать ее Владыкой?

– Высочайшая честь оказана мне, государь! – Капитан поклонился.– А теперь, если царь желает узнать мое мнение о подготовке, то я готов его высказать…

Два совершенно голых человека выбрались из дыры, больше всего смахивающей на огромную барсучью нору.

Стоял ясный солнечный день.

Странная парочка, щурясь, озиралась вокруг, попутно счищая с кожи приставший мусор.

– Хорошо, что сейчас – лето! – заявил тот, что поменьше ростом, и поскреб ногтями темно-коричневый живот.

– Угу! – согласился второй.– Как полагаешь, где мы?

Вокруг расстилалось ровное, поросшее высокой зеленью поле. Вдали темнела гребенка леса, а перед ним…

– Там, кажется, дорога? – произнес тот, что пониже.– А место… Да таких мест в твоей Карнагрии – не счесть. Вон! Спроси у пастуха.

Темнокожий махнул рукой в сторону дюжины тощих коровенок, пасшихся под опекой маленького старичка.

– Разумно,– одобрил второй, в котором Старший Советник Трона Саконнин не без труда признал бы Императора Карнагрии.

И решительно зашагал босиком по мягкой теплой траве.

Лучший друг Императора поспешил следом.

Три стражника из уцелевших ремийцев ехали по пыльной дороге. Жарища стояла ужасная. Стражники то и дело прикладывались к флягам, и разбавленное вино с бульканьем стекало в их просторные желудки. К полудню головы стражников стали клониться к холкам лошадей. Не удивительно – в такую жару. Потому, поразмыслив и посоветовавшись, все трое единодушно решили передохнуть. Они спешились, стреножили лошадей и расположились на траве в тени великолепной пинии, отмахиваясь от насекомых и с достоинством обсуждая стати двух фетских рабынь, купленных месяц назад содержателем борделя.

Два голых человека вышли на дорогу прямо напротив трех стражников.

Разумеется, те не могли не заметить странную парочку, а заметив – не заинтересоваться.

Голые люди тоже заинтересовались. Лошадьми.

Три стражника окинули голышей придирчивыми взглядами и с похвальным единодушием пришли к выводу, что за таких здоровяков можно отхватить по меньшей мере трехмесячное жалованье.

Двое голых мужчин не менее придирчиво оценили коней и пришли к выводу, что на таких конях вполне можно добраться до столицы.

Три стражника были полностью уверены в своем превосходстве.

Два голых человека о превосходстве вообще не задумывались. Они много лет прожили в мире, где легкого кивка было достаточно, чтоб любой солдат с удовольствием отдал своего скакуна. За царем не заржавеет!

– Эй! – сказал здоровенный мускулистый голыш заслуженному десятнику ремийского войска.– Где мы сейчас находимся, солдат?

– Э? Что? – переспросил десятник, смущенный не столько вопросом, сколько повелительным тоном того, кто его задал.

И тут, на свою беду, он заметил на руке второго голыша золотой браслет. Да еще с такими камнями! Десятнику подумать бы, откуда может взяться золото у совершенно голого человека на совершенно пустой дороге. Но – алчность…

– Ну-ка дай сюда! – приказал десятник, указав на браслет коротким толстым пальцем.

– Э? Что? – переспросил Люг, и мысли не допускавший, что к нему могут обращаться подобным образом.

– Сымай браслет! – подскочил второй стражник.– Или с рукой оттяпать?

И помахал мечом для острастки.

Стражники Реми – люди бывалые. Да и кому в голову придет, что два голыша начнут вздорить с тремя вооруженными солдатами?

У голышей же, при виде обнаженного оружия, начисто пропадала способность спокойно рассуждать. Вместо нее в каждом из них на свободу вырвался хищный зверь, отточивший мастерство в сотнях стычек, схваток, битв и обыкновенных драк.

Но откуда об этом знать стражникам?

Люг рухнул под ноги солдата с мечом. Тот, потеряв сокта из виду, тупо уставился в прогретый маревный воздух. (Вроде и не очень пьян?) И тут обнаружил, что взлетает вверх… Еще он почувствовал, как меч выдирают у него из руки, а в довершение – неприятный удар головой о землю.

Тем временем Фаргал, не мудрствуя, треснул предприимчивого десятника в лоб. Оказал, так сказать, бедняге честь: как-никак, а кулак-то – императорский! Кстати, кулак сей мог убить лошадь, если бил в полную силу. Десятнику досталось – в четверть. Хватило с лихвой.