Танец смерти - Дуглас Престон

Д'Агоста почувствовал, что теряет управление. Он прибавил еще немного газа, стараясь при этом медленно давить на педаль. Двигатель взревел, колеса бешено завращались, треск усилился.

Двести ярдов. Еще наддал, колеса закрутились быстрее.

Давление колес на скользкую поверхность неуклонно возрастало. Автомобиль дернулся, подпрыгнул, замедлил ход и начал заваливаться набок. Лед летел во всех направлениях.

Нет времени для полумер. Д'Агоста нажал педаль до самого пола. Двигатель застонал, скорость увеличилась, но недостаточно для того, чтобы опередить ужасный разлом льда.

Сто ярдов.

Двигатель шумел, как турбина, а машина по-прежнему заваливалась набок и двигалась исключительно по инерции.

Берег уже близко, но автомобиль замедляет скорость с каждой секундой. Пендергаст сунул под мышку приемник и ноутбук и, кажется, приготовился открыть дверцу.

– Рано!

Д'Агоста крепко схватился за руль, чтобы выправить машину. Нос, самая тяжелая часть автомобиля, все еще был наверху, и пока он держится...

Душа ушла в пятки – передняя часть машины стала оседать. Наступила пауза, и автомобиль резко ткнулся носом в лед.

Д'Агоста открыл дверцу и прыгнул в студеную воду, схватился за край льда и, подтянувшись на руках, вскарабкался на плавучую льдину. Пополз, словно краб, и выбрался на толстый лед. Пикап встал вертикально с задних, все еще крутящихся колес лилась вода. На его глазах автомобиль нырнул под воду, вытесненный воздух со свистом вырвался наружу. Ледяная волна окатила Д'Агосту. В воде танцевал и кружился разбитый лед.

На другой стороне полыньи Д'Агоста увидел Пендергаста. Агент стоял как ни в чем не бывало, словно только что спокойно вышел из машины. Под мышкой он держал приемник и ноутбук. Черное пальто было сухим и элегантным.

Д'Агоста, выбрался на стонущий лед и, пошатываясь, встал. До берега было около дюжины ярдов. Он оглянулся, но патрульных машин пока не увидел.

– Пойдем.

Через мгновение они добрались до берега и укрылись за пирсом.

– Винсент, ты совершил гениальный маневр.

– Спасибо, – сказал Д'Агоста.

Зубы его стучали.

– Они не сразу поймут, что мы еще живы. Тем временем надо выяснить, что можно здесь раздобыть в качестве транспорта.

Д'Агоста кивнул. Ему в жизни не было так холодно. Волосы и одежда обледенели, а руки ломило.

Они шли вдоль забора большого дома. Все летние виллы были закрыты до следующего сезона. На подъездной аллее – никого. Они обогнули дом и заглянули в окно гаража.

Там на колобашках стоял «ягуар», колеса автомобиля сложены в темном углу.

– Подойдет, – пробормотал Пендергаст.

– Гараж на сигнализации, – предупредил Д'Агоста.

– Естественно.

Пендергаст оглянулся по сторонам, увидел провод, заткнутый за водосточную трубу, проследил за ним до гаражной двери и через несколько минут нашел соединение, подающее сигнал тревоги.

– Очень грубо, – сказал он, поднял с земли гвоздь, пошевелил им в устройстве, постаравшись не повредить соединение. Затем, открыв замок, поднял на фут гаражную дверь, и они под нее проскользнули.

Гараж оказался отапливаемым.

– Согрейся, Винсент, а я пока поработаю.

– Как же, черт побери, ты умудрился не попасть в воду? – спросил Д'Агоста, встав над нагревательной трубой.

– Возможно, лучше рассчитал время.

Сняв пальто и пиджак и закатав белоснежные рукава, Пендергаст выкатил все четыре колеса, поставил автомобиль с одного конца на домкрат, установил шину, прикрутил ее. Ту же процедуру проделал с остальными тремя колесами.

– Ну как, согрелся немного? – спросил он.

– Вроде бы да.

– Тогда, если не возражаешь, открой капот и подключи аккумулятор.

Пендергаст кивнул головой в направлении ящика с инструментами, стоявшего в углу гаража.

Д'Агоста вытащил гаечный ключ, открыл капот, включил аккумулятор, проверил уровень жидкостей и осмотрел двигатель.

– Порядок.

Пендергаст откинул ногой колобашку и вынул домкрат из-под последнего колеса.

– Отлично.

– И никто не сообщит об угоне.

– Увидим. Хоть здесь и безлюдно, всегда есть опасность наткнуться на любопытного соседа. Этот автомобиль 1954 года выпуска не должен показаться подозрительным. Сейчас настанет момент истины. Пожалуйста, сядь в машину и помоги мне ее завести.

Д'Агоста забрался на место водителя и стал ждать указаний.

– Нажми на акселератор. Отпусти. Переведи рычаг в нейтральное положение.

– Сделано, – сказал Д'Агоста.

– Когда услышишь, что мотор завелся, нажми легонько на газ.

Д'Агоста послушался. Спустя мгновение автомобиль заработал.

– Заглуши, – сказал Пендергаст.

Он подошел к устройству сигнализации, оглянулся по сторонам, подобрал длинный провод, присоединил к обеим металлическим пластинам в устройстве, затем открыл дверь.

– Выезжай.

Д'Агоста выехал. Пендергаст закрыл дверь гаража и уселся на заднее пассажирское сиденье.

– Давай-ка согреем малышку, – сказал Д'Агоста и неуверенно задергал незнакомые ручки управления.

Они выехали на улицу.

– Тебе и карты в руки, а я прилягу и... Это что такое?

Он держал в руках яркую спортивную куртку. Она была клетчатая, разных оттенков зеленого цвета.

– Это улыбка фортуны, Винсент! Ты будешь выглядеть что надо.

Д'Агоста стянул промокшее пальто, бросил на пол и облачился в спортивную куртку.

– Тебе идет.

– Надеюсь.

В этот момент зазвонил сотовый телефон Пендергаста.

Агент вынул его из кармана.

– Да, – сказал Пендергаст. – Понимаю. Да, отлично. Спасибо.

И убрал телефон.

– Мы должны добраться до Манхэттена за три часа, – сказал он, взглянув на часы. – Как думаешь, успеешь?

– Конечно. – Д'Агоста помолчал. – Может, скажешь, кто звонил и что ты собрался делать?

– Звонил Уильям Смитбек.

– Журналист?

– Да. Знаешь, Винсент, наконец-то у нас появился перерыв.

– Почему ты так решил?

– Это Диоген ограбил ночью «Астер-холл».

Д'Агоста обернулся на него.

– Диоген? Ты уверен?

– Абсолютно. У него всегда была тяга к бриллиантам. Убийства были всего лишь ужасным способом отвлечь меня, пока он планировал свое совершенное преступление – ограбление бриллиантового зала. Под конец он решил захватить Виолу, чтобы я был полностью занят ее поисками, пока он грабит музей. Винсент, это было и в самом деле «совершенное» преступление, зрелищное, публичное. Оно предназначалось не только для меня.