Обретенная любовь - Гайя Алексия

разрешил Солис приехать встречать меня на выходе из тюрьмы. Я пытался строить из себя самостоятельного, но на самом деле я просто не хотел, чтобы она страдала, когда увидит меня с этими шрамами на лице. Она отнеслась к этому решению с уважением, и, хотя мне и не хватает ее разглагольствований, я горжусь, что не разревелся как ребенок, как только оказался за пределами тюрьмы.

Я оглядываюсь кругом: солнце, идущие люди, дилеры, машины, собака лает на балконе, шум – в общем, жизнь. Я глубоко вдыхаю грязный воздух. Черт возьми, как же мне его не хватало! Я пытаюсь прикурить сигарету, но зажигалка не работает.

– Привет, болван. Дать прикурить?

Я поднимаю глаза и смотрю на противоположный тротуар. Бенито. Этот подлец точно знал, где меня искать. Он уже выучил меня наизусть. Парень быстро перебегает на мою сторону и вырывает сигарету из моего рта.

– Не кури эту мерзость, она вся крошится, чувак!

Я смеюсь, а он протягивает мне настоящую сигарету, прикурив ее вместе со своей.

– Держи, насладись, – говорит он, подмигнув. – Ну так что, ты раскидал кучку бейсболистов, а меня даже не позвал? – с наигранной злостью спрашивает Бенито.

Я толкаю его. Придурок! Ты бы тогда тоже попал в тюрьму!

Он вырывает сигарету у меня из руки и бросает ее в канаву. Я смотрю, как она тонет в грязной воде. Он что ли издевается надо мной? Как только я поворачиваю к нему голову, Бен бьет меня кулаком прямо по лицу. Я уже готов ударить его в ответ, как он отступает назад, тряся рукой. Этот дурень никогда не умел нормально бить.

– Ты переспал с моей сестрой, придурок! Даже не заговаривай с ней больше, понял? – гневно произносит он.

А, ладно! Ну и дурень!

Бенито только что запретил мне с ней говорить? Он, видимо, долго готовился, перед тем как приложить свой кулак к моему лицу, судя по силе удара. А потом он не придумал ничего лучше, чем запретить мне с ней разговаривать…

Обожаю этого парня!

Он подходит ближе и передает мне новую сигарету.

– Переспать с Таней… Черт, если бы ты попался мне под руку, когда она мне об этом рассказала, дружище, я бы тебя… – бормочет он себе под нос. – Короче, ладно. Поехали, мне нужно тебе кое-что показать!

Я вытираю кровь, стекающую с губы. Куда он собрался меня отвести? Мы садимся в колымагу, припаркованную неподалеку, и отъезжаем. Бенито молчит, а я просто разглядываю проплывающий мимо нас пейзаж.

Через какое-то время я начинаю всерьез задаваться вопросом, куда мы едем. Я узнаю дорогу, но не уверен, что готов к этой встрече. Я толкаю его в плечо.

– Что?

Эй, куда мы едем, дружище?

Кажется, он читает этот вопрос на моем лице, мельком глянув на меня, а затем вновь продолжает следить за дорогой.

– Да не трусь ты, они все тебя ждут!

В горле опять засел ком, и я остаюсь парализованным до тех пор, пока мы не подъезжаем к большому дому. Я остаюсь сидеть в машине.

– Ну, давай, поднимай задницу, – кричит Бенито снаружи.

Он толкает калитку и идет по дорожке, словно он у себя дома. Да что здесь вообще происходит? Дыши, парень. Я хотел сначала принять душ и немного подумать, прежде чем оказаться здесь.

Бенито снова меня окликает, затем проходит через сад и отправляется прямиком на террасу. Я выхожу из машины и неспешно иду следом, а он исчезает за углом. Слышны чьи-то голоса, разговоры. Сердце заходится в бешеном ритме, пытаясь выскочить из груди.

Навес упал? Разбит в щепки. Что с ним могло случиться?

Когда передо мной открывается терраса, я останавливаюсь. Они все здесь, разодетые в теплую одежду, увлеченные беседой. Появление Бенито заставляет всех отвлечься от своих дел, и, пока я соображаю, что должен делать, Солис подходит и крепко обнимает меня:

– Наконец, сынок! Я так скучала по тебе.

Я отворачиваюсь. Мне бы очень хотелось ответить, что я тоже скучал, но слова не идут. Кажется, она не сильно на это обижается или очень хорошо скрывает.

Натали берет меня за руку.

– Пойдем…

Мы подходим к директору. Ну что ж, теперь все или ничего. Две долгие секунды он молча глядит на меня, а затем крепко пожимает мою руку. Уф… Он знает, как нагнать на меня страху.

– Рад видеть тебя, сынок, – говорит он. – Можно я буду звать тебя «сынок»? Ты же, в конце концов, – часть моей семьи.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами. Затем появляется мелкий и повторяет за отцом слово в слово. Ему удается даже рассмешить меня, хотя я напряжен до предела. Энджи со слезами на глазах обнимает меня.

– Боже мой, ты весь исхудал! Голоден?

Я вновь улыбаюсь и непроизвольно отрицательно качаю головой. На самом деле, я очень хочу есть, и я так сильно скучал по ее стряпне, что при одной мысли об этом начинаю истекать слюной.

Лукас, муж Солис, кивает мне вместо приветствия. У него на руках сидит малышка – точная копия мамы. Нора, моя младшая сестра. Она с интересом рассматривает меня, хмурится, а потом вдруг заливается смехом. С ума сойти, как она выросла, по сравнению с фотографией. Кажется, и времени-то прошло не так много, но меня гложет чувство, будто я успел пропустить тысячу важных мелочей.

– Мам, я не смогла найти лопатку для тор…

Мы все оборачиваемся к двери, ведущей в столовую, из которой выходит моя львица с гигантским тортом в руках. Она замирает, одетая в свой толстый пуховик. Торт падает на землю.

– Какого гребаного черта! – вскрикивает Елена.

Она смотрит прямо мне в глаза, и вдруг они наполняются крупными слезами.

– Елена, следи за языком! – бросает ей Энджи.

Я смеюсь, а уже через секунду моя львица бежит ко мне и бросается в мои объятия. Я хватаю ее и приподнимаю над землей, прислонив свой лоб к ее и скидывая с ее головы шапку.

– Ты здесь! – восклицает она. – Я люблю тебя!

Думаю, она может прочесть ответ в моем молчании, но это и неважно: она и так знает, что я тоже ее люблю.

Елена, мне так тебя не хватало. Мне столько нужно тебе рассказать, но, боюсь, не смогу…

Она выпрямляется, смотрит мне в глаза и стирает рукой слезу с моей щеки, а затем дарит мне крепкий, страстный поцелуй. Я целую ее в ответ, и мы растворяемся друг в друге. Все вокруг исчезают для нас, есть только она, ее запах, ее жар, ее рот, в который я впиваюсь, не дыша. Дьявол,