Песнь огня - Розария Мунда

– Мне все равно, за кем останется последнее слово. Слова не имеют значения.

А вот что действительно имело значение, так это драконье пламя в конце.

– Знаешь что, Антигона? – сказала Хейн. – Сделай это ради меня.

ЛИ

ГОРЫ

Найджел отлично помнил ритуалы и обряды Сиротства, сопровождавшие погребальный костер, и как только я встал с постели, явился ко мне с необходимым снаряжением.

– Мешковина немного непрактична в это время года, но, возможно, вы все равно захотите ее использовать.

Он протянул мне ножницы для стрижки овец. Мой желудок сжался, когда я понял, о чем он говорил.

Крисса уселась со мной на заднем крыльце его флигеля, чтобы помочь мне. Я оперся о колени, и ее ловкие руки принялись осторожно, чтобы не задеть еще не зажившие ожоги, состригать с моей головы клочки черных волос, которые разлетались по саду. Металлическое лязганье ножниц нарушало вечернюю тишину.

– С кем ты хочешь полететь в Норчию? – спросила она.

Я впервые задумался о том, как мне туда добираться. Как пассажир. Легкое прикосновение Криссы к моему запястью вернуло меня к реальности. Земля казалась слишком вязкой под моими ногами. Я понял, что не ответил ей.

Скорее всего, мне стоило выбрать Кора из-за размеров Маураны, но сейчас мне не слишком нравилась эта идея. Крисса была единственной, перед кем мне никогда не надо было скрывать свою печаль. Даже если наше романтическое увлечение давно кануло в Лету, легкость, которую я ощущал в ее присутствии, осталась прежней.

– Могу я полететь с тобой?

– Конечно.

Когда она закончила состригать мои волосы, мы вместе двинулись по склону холма к погребальному костру, который Кор и Найджел соорудили среди курганов. Когда я увидел Пэллора, на мгновение мне показалось, что он спит, его силуэт вырисовывался на фоне заката, искажавшего реальность происходящего. Должно быть, мне все просто приснилось. Он был здесь, он вот-вот повернется, чтобы посмотреть на меня, и я снова почувствую его…

Но он не пошевелился, и я застыл на месте.

Крисса крепко сжала мою руку. Когда Кор обернулся, я увидел, что его искаженное лицо пошло красными пятнами. Сетка, которую наездники Серого Клевера набросили на серебристые крылья Пэллора, исчезла, а его огромная голова была повернута так, чтобы я не видел пореза на его шее. Должно быть, Кор все это обнаружил и специально скрыл от меня. Он знал, как погиб Пэллор.

Но Кор не знал, как сильно мы с Пэллором гордились тем, что сделали. Мы думали о том, что наша боевая подруга теперь в безопасности. Гордились нашим жарким пламенем, защитившим ее. Нашими прекрасными яйцами. А еще мальчиком, который смог отыскать свой путь…

Воспоминания об эмоциях Пэллора преломлялись, разделяясь, пока я находил себя в них.

Я прижал ладонь к его чешуйчатой морде в том самом месте, где касался его, когда он был жив. Чешуя, которая всегда была такой теплой на ощупь, теперь похолодела и застыла.

Ты спас ее. Но я не смог спасти тебя.

И теперь он ушел, а я в одиночестве остался на этой твердой земле.

Обряд проводов Павшего Дракона проводился без слов, хотя сама последовательность действий напоминала обряд погребения Павшего Повелителя Драконов: Кор сур Маурана разжег костер, и я бросил в огонь жертву – жирного лосося для первого пира Пэллора в загробном мире. Мы отказались от традиционного рассечения ладони смотрителя драконов, хотя Найджел предлагал сделать это.

К ночи костер догорел, и ветер начал ласкать прохладными пальцами мою бритую голову. Крисса тихо шмыгала носом рядом со мной, Кор неуклюже стиснул мое плечо, но я не отстранился. Найджелу не нужно было рассказывать мне, что делать, когда погаснут последние угли. Я набрал в ладонь еще теплый пепел Пэллора и принялся размазывать его по щекам и по своему бритому затылку. Кроме пепла остались лишь кости. Могильный курган, в котором они будут покоиться, еще предстояло построить.

Уже совсем стемнело и небо сияло туманной дымкой звезд, когда я забрался на спину Фаэдры позади Криссы. Когда мы вместе с Кор сюр Маурана оттолкнулись от земли, я зарылся лицом в спину ее огнеупорного костюма, чтобы не видеть, как земля сжималась под чужим крылом.

Волосы Криссы, как и мое лицо, пахли погребальным пеплом; ее руки крепко сжимали мои ладони, обхватившие ее спину. Она не пыталась завязать разговор.

Но несколько часов спустя, когда начало всходить солнце, я поднял голову.

Перед нами раскинулась Норчия, окруженная карстовым лесом Сэйлорс Фолли. Я впервые видел его вблизи, рассветное солнце вплетало золотистые нити в клубы тумана, проливаясь на бесплодные скалы, и это было так красиво, что у меня перехватило дыхание. Впервые с тех пор, как я проснулся без Пэллора, мне пришло в голову, что в этом мире еще остались столь прекрасные места, способные так удивить.

Возможно, сейчас я не мог вспомнить, ради чего стоит жить. Но мне и не нужно было. Я просто должен сделать то, что обещал Энни. Единственный способ преодолеть горе – это прожить его, но на другой стороне кто-то отчаянно нуждался в моей помощи.

Я не мог позволить себе заставить ее ждать.

Мы приземлились на самом высоком валу крепости, где я спустился на землю и пожал руку Гриффу Гаресону. Он бросил взгляд на мою бритую голову и испачканное пеплом лицо, и ему не нужно было спрашивать, где мой дракон.

– Лео. Вот ублюдки!

Он узнал мое имя драконорожденного от моей семьи и его бывших хозяев. Он был одет в хорошо скроенную тунику, которая, как я подозревал, была позаимствована из гардероба Полуаврелианцев, и теперь Грифф был мало похож на того чумазого оруженосца, который когда-то тайно ухаживал за мной после питианского воздушного налета. На этот раз я постарался говорить с ним так же уважительно, как и он со мной.

– Теперь меня зовут Ли.

Когда он спросил, как я, я ответил, что лучше. Но стоя здесь, на этом валу, глядя, как солнце купало этот новый мир в золоте, думая об Энни, которая где-то за морем боролась за шанс на победу, и чувствуя на плече тяжесть сумки с военными летописями Дома Грозовых Бичей, я напомнил себе, что все могло бы быть и хуже.

– Слышал, ты можешь помочь нам с этим голиафаном, – сказал Грифф.

ЭННИ

КАЛЛИПОЛИС

К вечеру перед судом я смогла ответить на все подготовленные вопросы с улыбкой, мои руки были расслаблены, а плечи расправлены. Мы сожгли дотла все свечи к тому времени, когда Хейн объявила, что мы готовы, и видела, что она довольна, даже удивлена моим прогрессом.

– При всех твоих плохих оценках по ораторскому искусству, – заметила она, – ты все схватываешь на лету.

– Жаль, что я в любом случае проиграю.