Центурион Траяна - Александр Старшинов

– Строил римлянин, из тех, что пришел сюда вчера, когда погиб Фуск, – пояснил старик.

Все, что относилось к прошлому в его жизни, случилось для Эпикрата вчера.

Вчера были молодость, женитьба, дети, внуки, войны с Домицианом, вчера умерли близкие, вчера ушли из поселка внучка и правнуки. Жизнь укладывалась в три дня. Долгое вчера, быстротечное сегодня, ненадежное завтра. Архитектором он был так давно, что его родные и соседи позабыли, чем же в молодые годы занимался Эпикрат, перенявший науку у своего деда. Старик уже давно бормотал невнятное про это свое «вчера», да к тому же бормотал на греческом, что его посчитали бесполезным мешком из кожи и костей.

Впрочем, не все получалось так уж гладко с добыванием сведений. Расспросив старого архитектора, Декстр вместе с Приском и Фламмой, а порой и с Адрианом, долго ломали головы, о чем же таком толковал старик. Так, его длинный и нудный рассказ о воротах крепости, о том, что два входа рядом, и один ведет в старую крепость через башню, а второй вход в новую крепость, относился к южной крепости Блидару, а не к обеим крепостям-близнецам.

Но южная крепость – как говорится, вторая в очереди.

Прежде нужно было сокрушить цитадель Костешти. Самым простым было попробовать взять крепость измором, но как раз этого и не хотел делать Лаберий Максим. Во-первых, как опасно медлить на одном месте, воюя в Дакии, римляне убедились еще в прошлом году. Во-вторых, из ближайших крепостей в соседних долинах могли явиться даки и ударить в спину, в-третьих, в Блидару тоже не будут сидеть и тихо смотреть, как римляне штурмуют Костешти. Наверняка попробуют устроить какую-нибудь пакость – что не так уж сложно, учитывая, что горных троп тут полно, и даки их отлично знают, а вот римляне – нет.

* * *

На следующий день с утра начались работы. Подтащить таран или штурмовую башню оказалось делом непростым: склон шел уступами, и поднять по нему таран на деревянных катках без специального настила было невозможно. К тому же внутри крепости народу было достаточно, чтобы не только отбить атаку, но и сделать вылазку – в чем римляне убедились, как только стали строить настилы для своих машин. Даки вырвались наружу и набросились на саперов. Если бы не подоспевшие им на выручку легионеры, всех порубили бы. Но и так многие погибли, два контуберния ауксиллариев даки отогнали к обрыву – солдаты падали на скалы, разбивались – не все насмерть, но переломанных рук и ног было достаточно, чтобы вогнать остальных в уныние.

Так что первым делом решено было самим отгородиться от дакийской крепости – устроить и вал, и частокол, и поставить две башни. Пока саперы работали, в охране сплошной стеной стояли легионеры. Потом установили баллисты и катапульты – а затащить их сюда на верхотуру было делом не просто сложным – а почти немыслимым, римляне стали кидать камни в частокол и за деревянную стену – отгонять защитников и убивать.

К вечеру частокол удалось проломить, и римляне получили шанс добраться до каменной стены. Однако защитники успели отойти за следующую линию обороны, оставив на земле перед каменной стеной два десятка убитых.

* * *

В первую же ночь даки выскочили из узких ворот угловой башни и напали на часовых. Успела провыть тревожно труба, ей в горах откликнулось эхо. Мгновенно римляне подняли своих и пришли на помощь караульным. Но, как ни спешила помощь, часовые уже все были перебиты, баллисты, частокол и навесы подожжены, единственное, что не успели сделать даки, торопясь вернуться в крепость, – это разметать настил, уложенный поверх камней, земли и щебня.

На другой день работы возобновились – изуродованные баллисты оттащили ремонтировать – на их место поставили другие. Новый римский частокол сдвинулся на два десятка футов ближе к крепости – и путь для машин и тарана стал расти дальше. Установили в дополнение к катапультам еще и машины Филона. В этот раз даки решили устроить вылазку днем – но они не успели даже добежать до римского частокола – фабры так установили стрелометы Филона, что они били точнехонько в тех, кто выбегал из ворот. Тех, кто умудрился ускользнуть от летящих из машин дротиков, перебили пращники и лучники. Так прошел еще один день. Ночью даки опять попытались добраться до римлян, но в этот раз в караул встали с нумидийскими псами, и едва открылись ворота, как собаки насторожились. Они не тявкали – так были приучены, но сумели подать знаки своим хозяевам. Так что караульные были наготове – подняли сидевших за частоколом легионеров, и те встретили отважившихся на вылазку даков залпом дротиков. Опять же заранее нацеленные машины Филона могли стрелять в темноте. Но, даже сообразив, что план их разгадан, и вылазка не удалась, даки все равно кинулись на римлян. Где-то наверху захлопнулись ворота в угловой башне – соратники уже не ждали возвращения товарищей.

Лето 855 года[166]от основания Рима. Долина реки Лункани

Сабиней сидел напротив Таура за деревянным столом в «царском» доме Красной скалы. Царский дом – это, разумеется, одно название. Здание хоть и большое, но изнутри поглядеть – просто казарма из двух больших одинаковых комнат. Снаружи есть еще терраса с трех сторон. Стены деревянные, пол каменный, обмазан глиной. В первой комнате жили сотрапезники Таура – немногочленный гарнизон, из тех, кто сидел на скале постоянно и должен был крепость охранять не щадя живота. За каменными стенами под защитой частокола обретались люди поплоше – прислуга, женщины, дети, новички из молодых: их всегда было немало на Красной скале, учитывая, что рядом располагались пещеры, в которые уходили юноши, чтобы пройти посвящение и стать настоящими воинами.

Сейчас за столом Таура приглашенных не было. Время трапезы еще не наступило, окно в восточной стене было открыто, и первые лучи солнца золотили почерневшие от времени бревна. Накануне, когда Сабиней пожаловал в крепость, Таур не спросил приемного сына ни о чем. Но по его мрачному молчанию Сабиней сразу понял, дяде все известно – и о поражении в Малой Скифии, и о том, что опять обе армии Траяна переправились на северный берег Данубия-Истра и движутся вглубь дакийских земель, зажимая Децебала в клещи.

– Что делать-то будешь? – спросил Таур.

– Что должен.

– Не делаешь, что должен, – отрезал командир Красной скалы.

– Мы едва не захватили Мезию… Бастарны и роксоланы пришли, как обещали. Но и Траян пришел… слишком быстро.

– Траян пришел? Значит, Драчун до него не добрался…

– Выходит, что так. Или не захотел. Я никогда не верил, что он в самом деле готов был убить Траяна, – заявил Сабиней.

Таур покачал головой. Драчуна он знал. Перебежчик ненавидел Домициана люто. После того как его сестру, еще почти девочку, подручные Домициана отвезли к императору на потеху. В те дни после вторжения даков в римские земли принцепс лично прибыл на Данубий – руководить военными действиями. Пока Корнелий Фуск очищал римские земли от варварских шаек, Домициан сидел в Наиссе и устраивал «постельные схватки» с самыми красивыми женщинами провинции. С тех пор для Драчуна любой римский император был – враг. Вот только добраться до Траяна – дело сложное…