Пиранья. Война олигархов - Александр Бушков

– Аслан, веди их вниз, – сказал джигит в синемспортивном костюме, опоясанный офицерским ремнем, довольно потертым и в одномместе обгорелым.

Мазур узнал голос того типа, который разговаривал с«даишниками». Наверное, джигит в костюме среди этой четверки за главного.Акцент, внешность, непременные головные уборы у всех… Мать твою, неужеличеченцы?! Кто кроме них станет расхаживать в тихом месте и в мирное времявооруженными до зубов, будто так и надо…

Эт-того только не хватало! Охватившие его чувства вполнеточно передавались емким трехбуквенным «бля». Неужели он просчитался? До сегомомента Мазур был уверен, что чечены – отыгранная карта. Ну была ни с кем изсвоих не связанная группа боевиков, лучше сказать, наемников, обыкновеннаяпяхота, которую швырнули в бой, она вся до единого пехотинца полегла и на этомвсе чечены в этой игре закончились. Генералы, бросившие в бой пехоту, каксчитал Мазур вплоть до сегодняшнего дня, ни к какой Чечне отношения не имели,скорее уж к Москве или иным столицам европейских или же заокеанских государств…Так что ж, выходит, след все же ведет в Чечню?..

Из полукруга джигитов выдвинулся самый низкорослый,наверное, тот самый Аслан. Он толкнул в плечо стоявшего к нему ближе Стробача.

– Давай шагай, свинья! Видишь железный дверь? Туда иди,шакал…

Один из ваххабитов произнес что-то по-своему, и остальныедружно заржали. Весельчаки, мля.

Мазур бросил короткий взгляд на Стробача. Бледен, но собран.Хотя не может не понимать, чем все это пахнет. Все-таки какие бы тамнедоразумения между ними ни были прежде и каким бы двинутым на великоукраинскойидее ни был Стробач, но размазней он не был никогда. Только вот как бысинхронизировать действия… Хуже нет, когда один вступит, а второй окажется неготов. Потому как, сдается, у них в распоряжении будет всегоодна-разъединственная попытка, дублей, как в кино, делать им никто не позволит.

– Шагай, собака, пошел, – Аслан вновь толкнулСтробача в плечо, на сей раз несильно. Видимо, шутка юмора ваххабитскогоПетросяна сделала его «на одын сэкунд» чуточку добрее.

Вместе с Асланом конвоировать их отправились еще двоеджигитов. Только главный джигит в спортивном костюме и офицерском ремне осталсяу крыльца. К двухэтажному дому было пристроено одноэтажное, сарайного типа кирпичноеже строение, скорее всего, гараж или мастерская. К нему они и направлялись,пересекая двор.

Очень неприятно засосало под ложечкой. Как всегда в такихситуациях, у Мазура обострилось чутье, и он понял что дела их – хреновеенекуда. Ведь известно, что собака всегда чувствует, когда ее ведут убивать.Мазур поймал себя на том, что совсем не хочет умирать на этом дворе от рукгорячих кавказских парней. У него в этой жизни была тысяча возможностей умеретьболее достойно. И еще будут…

Его шанс – наручники. Вернее, умение от них избавляться.Будем надеяться, ваххабиты эти трюки видели лишь в кино в исполнении всякихджеки чанов, и им даже в голову не придет, что фокус способен повторить неслишком-то молодой пленник, испуганно втягивающий голову в плечи. На этом можнопостроить внезапную игру…

Попытаться сейчас? Незаметно этого не сделаешь, тут расчетможет быть только на одно: джигиты не сразу поймут, что же такое вытворяетпленник со своими руками. Нет, момент не подходящий. А будет ли лучше? Кто егознает. Но и панике поддаваться нельзя. Действовать надо только наверняка. Еслисорвется, второй попытки не дадут.

Аслан распахнул железную дверь, вошел внутрь. Толчками вспину конвоиры дали понять пленникам, чтобы те топали следом, не стояли, какослы.

Ну да, гараж. Большой, машины три поместятся. Стоит, правда,только одна, да еще и знакомая. Серая «мазда». Вот кто пас его по Киеву передвстречей с журналистом! Аслан обошел ее, спустился в автомобильную яму.

Яма оказалась с секретом, вернее, с железной же дверцой в ееторце. За дверью обнаружилась лестница, освещенная встроенными в стенуполукруглыми лампами. Аслан шел впереди пленников, двое конвоиров – позади.Мазур непонятно для чего считал ступени. Насчитал шестнадцать. Если удастсявырваться, чтобы взбежать по ним – потребуется около двух секунд.

Когда прошли лестницу до конца, то очутились в короткомосвещенном коридоре, с еще одной дверью, настежь распахнутой. Следом за АсланомМазур и Стробач шагнули внутрь…

Под потолком горели две мощные лампы в металлическойоплетке. Они освещали довольно просторное помещение с бетонными стенами, поломи потолком. Возле дальней стены стоял верстак с большими слесарными тисками,рядом с ним – сверлильный и токарный станки. Наверное, помещение используют икак мастерскую. Но не только: то-то на полу заметны подозрительные пятна,которые явно пытались замывать, а в результате размазали по бетону еще больше.

Здесь сногсшибательно и аппетитно пахло жареным мясом. Неудивительно. У дальней стены находился стол, за которым в вертящемся офисномкресле с высокой спинкой сидел еще один джигит – довольно молодой, с гладкозачесанными назад черными волосами, с тяжелым подбородком и сломанным носом.Перед ним стояло блюдо с дымящейся грудой жареного мяса. В мясо был воткнутохотничий нож. Сей натюрморт на столе дополняли раскрытый ноутбук, настольнаялампа, короткоствольный автомат (похоже, «узи»), чайник и пиала. Между прочим,наряду с ароматом жареного мяса Мазур уловил еще и сладковатый запашок анаши.

Аслан подошел к столу, присел на его край и, показав рукойна пленников, что-то сказал. Человек за столом, который сидел, откинувшись наспинку кресла, и поворачивался на кресле влево-вправо, коротко кивнул и бросилчто-то отрывистое, односложное.

Один из стоявших за спиной у Мазура и Стробача конвоировнаправился к стене, вдоль которой стояло несколько стульев, взял два и поставилих напротив стола. В четырех шагах от стола, автоматически отметил Мазур.Далековато, конечно. Будь ты даже спринтером-рекордсменом – не успеешьдопрыгнуть быстрее, чем потребуется джигиту за столом, чтобы схватить со столаавтомат и срезать тебя очередью. Потому как этот дух за столом меньше всегопохож на растяпу, а более всего похож на человека, который с автоматом нерасстается никогда, даже в туалете и уж тем более во время сна. Ну да, емупримерно около двадцати пяти, стало быть, дите войны, лет с двенадцати нигденичему не учился, только убивать и выживать. И уж эту науку освоил всовершенстве, раз все еще жив. А не успеет выстрелить сам – поможет кто-нибудьиз подельничков…

– Садись туда, шакал. А ты туда, – Аслан,продолжавший сидеть на краю стола, показал рукой, кому из пленников на какой изстульев садиться. Будто это имело какой-то смысл.