Новичок. История тайного оружия - Лев Федоров

Подчеркнем, однако, что речь пока шла не об остановке производства химоружия, а лишь о его уменьшении. В постановлении ГОКО СССР от 18 января 1945 г. речь шла не только о ремонте и модернизации оборудования на заводах химоружия. Было также дано задание на пуск в феврале 1945 г. на заводе № 148 цеха № 11 по производству синильной кислоты новым способом, с тем чтобы в I квартале 1945 г. этот завод увеличил производство синильной кислоты, выпуская ее силами уже обоих цехов: в цехе № 1 – старым способом и в цехе № 11 – новым. И на заводе № 96 было велено не прекратить выпуск люизита в цехе № 14, а выполнять план его производства с одновременным проведением опытных работ по линии ГСНИИ-42. Более того, к 19 марта 1945 г. основные заводы химоружия (№ 91, 96, 102, 148 и 752) должны были представить в ПГУ НКХП «планы развертывания всех цехов спецхимикатов и снаряжения боеприпасов применительно к условиям одновременной работы их на полную мощность». В целом же и в плане на II квартал 1945 г., когда всем было все ясно, значилось однозначное задание для промышленности – произвести 2 тыс. т иприта Зайкова и 200 т люизита. А в ноябре 1945 г. начальник химического управления ВМФ СССР выступил даже с инициативой поставок СОВ для ВМФ СССР в течение десятилетки 1946–1955 гг. – ему захотелось получить за эти годы 10 тыс. т ОВ (от 300 т в 1948 г. до 2,8 тыс. т в 1955 г.) [424].

Тем не менее из химической войны надо было выходить, и 22 мая 1945 г. ГОКО СССР постановил сократить выпуск химоружия [429]. Хотя и не забывал выдавать на-гора планы производства химоружия и во II квартале 1945 г., и в сентябре-октябре 1945 г. [431]. Одновременно ВХК столкнулся с тяжелейшей проблемой выхода из химической войны, по возможности с минимальными потерями. Соответственно, армии и промышленности пришлось искать ответы на традиционный вопрос: «Что делать?» Нарком НКХП СССР А. Г. Касаткин в письме от 7 июня 1945 г. писал в Госплан СССР о своем видении урегулирования проблемы остатков на заводах от производства химоружия. Готовые ОВ (1487 т иприта и 767 т люизита) предусматривалось сдать ГВХУ НКО, а полуфабрикаты и полупродукты (вязкая ипритная рецептура ВИР-М, смесь иприта с люизитом, треххлористый мышьяк) – или сдать армии, или же заложить в государственный мобилизационный резерв. Что касается некондиционных ОВ, скопившихся на заводах № 91, 96 и 102 (в их числе было больше 1240 т иприта), то их решили просто уничтожить на военно-химическом полигоне в Шиханах [572].

Можно сожалеть, однако печальный опыт ударного производства иприта, люизита и синильной кислоты никого во властных кругах ничему не научил. Заключительный этап войны ознаменовался не замедлением работ ВХК, а, напротив, новым толчком, который, в свою очередь, способствовал новому повороту в организации производств химоружия, приведя к началу выпуска ОВ второго поколения. Мы имеем в виду «приватизацию» Советской армией военно-химического имущества поверженной Германии [428, 781].

Конец Второй мировой войны породил второй этап советско-германских военно-химических «контактов». Материализовался он в основном в двух сюжетах. Один относился к судьбе заводов по производству химоружия, которые были найдены Советской армией в Германии в 1945 г. Наиболее важными из них считались цеха по производству новейших и практически не известных миру ФОВ – табуна (XXII) и зарина (XXIII) [428, 781]. Другой касался трофейного химоружия армии Германии, обнаруженного в советской зоне оккупации [648].

Химический завод «Аноргана Верк ГМБХ» по выпуску табуна и других ФОВ, построенный в 1939–1942 гг. в Дихернфурте-на-Одере (Бжег-Дольны, Силезия), принадлежал концерну «И. Г. Фарбениндустри». Считается, что выпуск табуна происходил вплоть до января 1945 г., до начала эвакуации завода [428]. Здесь же была создана опытная установка по выпуску зарина (мощность – 300 т в месяц), однако монтаж основного оборудования в цехе по выпуску зарина (последняя стадия) к моменту советского захвата завода закончен не был.

В начале 1945 г. на фронтах Великой Отечественной войны случалось много разноплановых событий. Одно из них – это выход 27 января 1945 г. передовых частей Советской армии к фашистскому концлагерю Освенцим. По воспоминаниям участников, они не имели понятия о том лагере, тем более о его «работе», а разведка сведениями не поделилась, если и знала о профиле его деятельности. Да и самих представителей войсковой разведки в передовых частях Советской армии, вышедших к Освенциму, почему-то тоже не оказалось: у них в то горячее время были свои задачи.

Во всяком случае, химические разведчики 1-го Украинского фронта, которые в начале 1945 г. вышли к заводу в г. Дихернфурте-на-Одере, хорошо знали, что искать: то был завод по производству табуна и зарина. Возглавлял химическое управление фронта генерал П. Г. Вершинин [32].

Чем знаменательно для истории начало февраля 1945 г.? Конечно же, Крымской конференцией великих держав, состоявшейся в Ялте 4–11 февраля. Знаменитой ковровой бомбардировкой Дрездена американо-британской авиацией в ночь на 14 февраля. День 9 февраля 1945 г., пожалуй, в истории менее заметен, ну разве что арестом командира артбатареи капитана А. И. Солженицына (1918–2008), чтоб не доверял письмам свои сомнения. И совсем никому не известно, что именно 9 февраля советские химические разведчики нашли в заводской лаборатории в Дихернфурте-на-Одере чью-то записную книжку, в которой содержались химические формулы производившихся здесь ФОВ второго поколения – табуна (XXII) и зарина (XXIII). Срочно прибывшие два представителя ВХК – заместитель начальника главного военно-химического управления (ГВХУ) Красной армии генерал И. Ф. Чухнов и главный инженер института химической войны ГСНИИ-42 (ныне – ГСНИИОХТ) полковник Д. Г. Кудряшев – были настолько осведомлены в военно-химических секретах Германии, что тут же поняли, о чем речь, потому как найденные формулы лишь подтвердили то, что ожидалось найти. Оказалось, что искомый химический завод Германии достался им в полной сохранности: задание на его бомбежку не получала ни одна армия мира. Правда, достался завод без технической документации – ее к тому времени немцы вывезли в западном направлении. Однако генерал И. Ф. Чухнов 11 февраля 1945 г., когда писал своему начальнику В. В. Аборенкову отчет о проводимой на заводе химической разведке, сопровождаемый формулами табуна и зарина, еще об этом не знал [428].

13 февраля 1945 г. и в последующие дни советский народ, а также все прогрессивное человечество радовались освобождению Будапешта. А в Москве в высших и очень узких властных кругах радовались совсем иному. Там были ошеломлены нахождением целехонького мощного военно-химического завода фашистской Германии. Неудивительно, что уже 16 февраля 1945 г. нарком НКХП СССР М. Г. Первухин доложил об этом тому, кому надо, – заместителю председателя ГОКО СССР Л. П. Берии (1899–1953).