Том 3. Русская поэзия - Михаил Леонович Гаспаров

или Раздраженном Вакхе» Майкова (1771, с оттенком пародии на барочный перевод «Энеиды» Петровым). В данном случае эстетические идеалы классицизма утверждались от противного, реалистических элементов в таких поэмах было очень много, но в самостоятельную систему они не складывались. Крайней формой пародических жанров были произведения И. С. Баркова, лежавшие уже за пределами печатной литературы.

Жанрами, специфическими для низкого стиля, были песня и басня. Салонная песня по французским образцам была создана молодым Сумароковым, жанр пользовался массовой популярностью и распространялся анонимно (первый печатный песенник — М. Д. Чулкова, 1770–1774), вытесняя архаические песни времени барокко. В песнях варьировался очень узкий круг типических любовных переживаний и образов (как в элегии и эклоге), но в замечательном разнообразии метрических форм (на готовые мотивы). Басня тоже была любимым жанром сумароковской школы; дальним образцом служил Лафонтен, но разрабатывались в ней не столько рассказ и мораль, сколько комический балагурный стиль, под неожиданным влиянием народного говорного стиха.

Главным в классицизме была установка на рациональную уравновешенную гармонию, сдержанность, предсказуемость. Богатство тем и форм резко ограничивалось, одни и те же образы и мотивы повторялись вновь и вновь в расчете на читательское узнавание; это позволяло варьировать их с тонкостью, недоступной для барокко. Литература была как бы общим сочинением всех писателей, объединенных общим идеалом разумной красоты, признаки авторской индивидуальности нивелировались. Этот идеал начинает разрушаться с 1780‐х годах.

1780‐е — 1790‐е годы

Поэтика нового периода формируется под влиянием европейского сентиментализма и предромантизма. На смену культу универсального разума приходит культ индивидуального чувства, интерес к общему уступает вкусу к частностям, забота о правилах сменяется верой во вдохновение. Устоявшаяся система жанров классицизма кажется однообразной. Поэты предпочитают жанры и формы среднего стиля (как самого «естественного») и стараются использовать их возможности, ускользавшие от классицизма. Постепенно нарушаются границы между стилями и между жанрами. Это сопровождается новыми, хотя и скромными, реформами стиха и языка. В стихе начинаются осторожные эксперименты с несиллабо-тоническими размерами (античными и русскими народными), в языке Н. М. Карамзин ограничивает допустимую лексику разговорным языком светского общества и перестраивает синтаксис прозы с латинского образца на французский. Создателем нового нейтрального «изящного» литературного языка в прозе считался Карамзин, в стихах — И. И. Дмитриев.

Поэзия. Поиск новых форм среднего стиля начинается в кружке Н. А. Львова, к которому примыкали И. И. Хемницер и В. В. Капнист, а потом — Дмитриев; обособленно в том же направлении работал М. Н. Муравьев. Львов экспериментировал с «домашним» полушутливым стилем почти во всех областях, но открыто напечатал лишь переводы Анакреона — как пример не жанра, а индивидуального образа автора. Капнист смешивает жанры, создавая «элегические оды», разрабатывая «горацианские оды» (философские темы в сочетании с любовными) и соединяя форму анакреонтических од с содержанием салонных песен, что порождает новый (уже третий) тип песни, напоминающий будущий романс. Этот вид песенного жанра развивают также Ю. А. Нелединский-Мелецкий и Дмитриев. Хемницер реформировал басню, усилив в ней (по образцу К. Ф. Геллерта) серьезное дидактическое начало; его реформу продолжил Дмитриев, усилив в басне (по образцу Лафонтена) повествовательный элемент: из низкого стиля басня перемещается в изящный средний. Выдвигается все более лично окрашенный жанр послания, у Карамзина в нем сливаются черты посланий морально-философских, дружеских и любовных. Сатира возрождается и у Хемницера, и у Дмитриева, на ней сосредоточивается Д. П. Горчаков. Первые опыты русской баллады появляются у Карамзина.

Однако главным делом кружка Львова оказалось выдвижение Г. Р. Державина и преобразование высокого стиля. Державин, провинциальный самоучка, одинаково благоговел перед Сумароковым и Ломоносовым и стремился соединить их качества; в результате первой реакцией на оду классицизма явилось возрождение оды барокко — гиперболической и патетической. Однако этот стиль был осложнен, во-первых, нарочитой шероховатостью языка и стиха (как бы знак вдохновения, которое выше мелочей) и, во-вторых, включением элементов низших жанров: в программной «Оде к Фелице» (1783) образ героини контрастно оттеняется образом автора с сатирически-бытовыми чертами, а чередование этих образов подсказано жанром послания с его «я» и «ты». Это оттенение высокой темы бытовыми подробностями особенно заметно у Державина из‐за редкого для поэзии богатства ярких зрительных образов. Державин стремился к выходу за пределы поэзии в синтетические высшие жанры кантаты и оперы, но успеха не имел. Одновременно с контрастным стилем Державина в высокой поэзии возрождается и более традиционный архаический стиль барокко у Е. И. Кострова (в одах и переводе «Илиады»), и более причудливо модернизированный у А. Н. Радищева (в лирике и особенно в поэмах).

Основным достижением этого периода стало возникновение индивидуального авторского образа в поэзии. Здесь были открыты три возможности соотношения «человека» и «поэта»: контраст (как у Державина), единство (как у Карамзина) и ирония (как у И. М. Долгорукова: вариант, надолго оставшийся невостребованным). В следующем, романтическом, периоде жанровая классификация в поэзии отходит на второй план, а на первый выдвигается образ автора.

XIX век

Первая половина XIX века

Поэзия. В литературе 1‐й трети XIX века поэзия продолжала играть ведущую роль: именно в ней полнее и последовательнее всего разрабатывалась новая романтическая поэтика, главные черты которой — иррационализм вместо классицистического рационализма (апофеоз интуитивного вдохновения при подходе к миру, апофеоз внеразумных «страстей» при подходе к человеческой душе); утверждение индивидуализма (одинокий лирический или эпический герой, противопоставленный миру); вкус к экзотике вместо условного фона классицистической древности (обращение к мотивам западноевропейского средневековья, к восточным и южным декорациям, к русской народности); разработка жанров, не главных для классицизма (прежде всего лирических), и стремление к стиранию границ между жанрами. Освоение этой поэтики совершалось тремя этапами.

Первый этап — около 1800–1820 годов, центральные фигуры его — В. А. Жуковский и К. Н. Батюшков. Господствующие западные влияния — еще не столько романтические, сколько предромантические: сентиментализм (Т. Грей, малые немецкие поэты), оссианическая поэзия, французская элегия (Ш. Мильвуа, Э. Парни) и особенно Ф. Шиллер. Первый шаг к освоению этого материала — переводы (мастером которых был Жуковский), затем синтез его осуществлялся уже на русской почве. Главным в этом синтезе стала выработка нового словесного стиля. Поэты исходили из предромантических исканий конца XVIII века, но шли в различных направлениях. Жуковский и Батюшков искали новый стиль на путях, намеченных Карамзиным и Дмитриевым: идеал ровного изящества, преобладание эмоциональной окраски над предметным смыслом слова, игра тонкими оттенками смысла, богатая, но строго мотивированная метафорика, плавные ритмы (ритм ямба начинает перестраиваться по образцу ритма песенного хорея). Впоследствии за этой манерой закрепилось название стиля «гармонической точности». Вслед за стилем обогащается и стих: осваиваются 3-сложные размеры, поэты экспериментируют с имитациями античных и русских народных размеров. Однако параллельно продолжается работа и на путях, намеченных Державиным: над старым стилем, возвышенным, контрастным, «шероховатым», и над привычными для него религиозными и гражданскими темами. Крупных поэтов это направление не выдвинуло.