Гротеск - Нацуо Кирино

Заседание должно было начаться с минуты на минуту. Зрители спешили занять свои места. Я пристроилась с края в самом первом ряду. Сидела, опустив голову, — вроде как родственница жертвы. Длинные волосы закрывали мне щеки, так что со зрительских мест вряд ли можно было разглядеть мое лицо.

Наконец открылась дверь и в зале появился человек, которого держали под руки два толстых охранника. Он был в наручниках, прикованных цепью к поясу. Чжан! Ну и чем же он похож на Такаси Касивабару? — подумала я, испуганно разглядывая стоявшего передо мной непромытого мужика. Коренастого, лысоватого, с круглым лицом, кустистыми бровями и вздернутым носом. Самым примечательным было выражение его глаз — раскосые, узкие щелки тускло поблескивали, поглядывая на собравшихся в зале, как бы в надежде увидеть знакомое лицо и попросить о помощи. Маленький рот был все время приоткрыт. Если бы меня спросили о характере Чжана с точки зрения физиогномики, я бы сказала, что это человек неглубокий, ему все быстро приедается. Упрямый, плохо сходится с людьми и при этом слабовольный. Я разочарованно вздохнула.

Похоже, мой вздох вызвал какую-то волну. Чжан, принявший почтительную позу на скамье подсудимых, быстро покосился на меня. Видимо, ему заранее сказали, что я родственница Юрико. Столкнувшись со мной взглядом, он робко отвел глаза. Ты убил Юрико! Я осуждающе смотрела на Чжана. Почувствовав это, он заерзал на стуле и громко сглотнул.

Так я смотрела на него, но в душе не осуждала. Как бы это объяснить?.. Моя младшая сестра-красавица Юрико… С самого детства я мучилась от того, что она все время торчит рядом. От нее некуда было деться. Совершенно чужой человек. Из-за Юрико вся моя жизнь пошла наперекосяк. Если сравнить нас с планетами, сестра была той, что всегда повернута к Солнцу, а на моей планете стояла вечная ночь. Стоило планете двинуться по орбите ближе к Солнцу, как оно отворачивалось, чтобы одарить своими лучами Юрико. Разве не так? Чтобы избавиться от Юрико, я поступила в женскую школу Q., но она и туда за мной потащилась, и мне снова выпала несчастная доля старшей сестры, которую все время сравнивали с младшей. И вот Юрико, которую я ненавидела до мозга костей, легко, как нечего делать, убивает этот замухрышка. Да! Я презирала Юрико всей душой.

Судебное заседание прошло быстро. На Чжана опять надели наручники и вывели из зала. У меня было ощущение, будто меня обвели вокруг пальца. Я никак не могла подняться со своего места.

Почему этот Чжан нагородил столько лжи? «Мы с сестрой были очень симпатичные… Я похож на Такаси Касивабару…» Поразительное вранье! Чжан утверждал, что не убивал Кадзуэ, но, раз он такой мастер врать, я была убеждена в обратном. Подумайте сами. Если человек не способен объективно посмотреть на себя и считает себя красавцем, значит, он наверняка отъявленный лжец.

— Извините, можно вас на минутку?

В коридоре суда меня остановила бледная молодая женщина. В книжке про физиогномику написано, что бледность лица — признак больных почек. Мне стало ее жалко. Женщина заявила, что она с телевидения. Было видно, что она очень гордится этим.

— Вы ведь старшая сестра госпожи Хираты? Позвольте спросить: что вы думаете о сегодняшнем заседании?

— Я не могла отвести глаз от подсудимого. — (Женщина с довольным видом стала черкать что-то в блокноте.) — Я ненавижу этого Чжана. Он убил мою единственную сестру…

Женщина оборвала меня, не дослушав:

— В убийстве госпожи Хираты он сознался. А вот как быть с делом Кадзуэ Сато? Образованная женщина, работала в хорошей компании — и вдруг проститутка. Как это может быть? Я слышала, вы с госпожой Сато в одном классе учились?

— Мне кажется, Кадзуэ… то есть госпожа Сато — искала острых ощущений. Она без этого жить не могла. Думаю, подсудимый был ее клиентом. Хотя он относится к «плотскому типу»… Или… я даже не знаю…

Я путалась в объяснениях, а журналистка, делая вид, что записывает мои слова, сочувственно кивала, пока ей это не надоело. Мне в очередной раз напомнили, что дело Юрико никого не интересует. Людям на него наплевать. Другое дело — Кадзуэ Сато. Она работала в респектабельной фирме. Это было в стиле Кадзуэ — привлекать к себе внимание.

Задумавшись, я не заметила, что журналистка уже испарилась. Я стояла одна в коридоре на блестящем полу, и тут передо мной возникла другая женщина — худая как спичка, с необыкновенно большими глазами. Она внимательно огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что рядом никого нет. Похоже, специально дожидалась, пока я останусь одна. У женщины были длинные прямые волосы и необычный наряд — что-то вроде индийского сари, но не из шелка, а из грубого хлопка. Она пристально посмотрела на меня, и по ее лицу скользнула слабая улыбка.

Физиогномика позволяет судить о человеке по внешности и манерам. Лицо женщины говорило о натуре интеллигентной и тонкой. Но эта ненормальная худоба, чудная одежда… Как-то одно с другим не связывалось. Я стала лихорадочно вспоминать, есть ли что-нибудь о таких случаях в книжке по физиогномике, которую выучила почти наизусть.

— Что, не узнаешь? — Женщина подошла поближе. От нее пахло жевательной резинкой. — Это я, Мицуру.

Я застыла в изумлении. О Мицуру много писали в газетах. Она вступила в какую-то религиозную секту, высоко там поднялась. Потом секта устроила террористический акт и тех, кто в этом участвовал, посадили в тюрьму.

— Мицуру! Тебя уже выпустили?

Она вздрогнула и переменилась в лице.

— Выпустили. Я смотрю, все про меня все знают.

— Конечно знают.

Мицуру с раздражением оглядела коридор. Журналисты давно отправились восвояси, и перед залом суда не было ни души.

— Я этот суд никогда не забуду. Меня судили в зале номер четыреста шесть. Заседали раз двадцать, не меньше. И никто не пришел поддержать меня. Единственным моим союзником был адвокат, и тот в глубине души считал меня виновной. Он так ничего и не понял. Я думала только об одном — чтобы все это кончилось поскорее, — говорила она, будто жалуясь на прошлое. — Послушай, выпьем где-нибудь чаю, если у тебя есть минутка. Мне надо поговорить с тобой, — попросила затем Мицуру, легко коснувшись моей руки.

Я не хотела, чтобы меня с ней видели, — уж больно нелепо она выглядела в своем сари, поверх которого было надето черное полупальто. Однако на лице Мицуру была написана такая радость, что отказать ей я не могла.

— Тут в нижнем этаже кафетерий. Знаешь, какой это кайф — свободно зайти в кафетерий в здании суда! — с воодушевлением проговорила Мицуру, при этом беспокойно оглядываясь. — За мной следят эти… из службы безопасности.

— Ужас!

— Да что ты! Вот у тебя — настоящий ужас! — посочувствовала Мицуру и сжала мою руку, когда мы заходили в лифт.

Мне это не понравилось — ее ладонь оказалась теплой и влажной, и я тихонько убрала свою руку.

— Почему?

— Я имею в виду Юрико. Мне так жаль! Такое горе! Я поверить не могу. И еще Кадзуэ! Я просто в шоке!