Сын погибели - Владимир Свержин

— Сегодня же все будет готово, Ваше Святейшество.

— Уверен, ты прекрасно справишься.

— Дозвольте мне лично доставить ваше послание королю Франции, — расправил плечи барон ди Гуеско. — Я обещал государю, что на коленях буду умолять вас спасти его королевство, и мне было бы весьма лестно, если б Ваше Святейшество позволили засвидетельствовать мою честность по отношению к христианнейшему королю Людовику.

— Ты настоящий рыцарь, дон Анджело. Такой, каким подобает быть истинному сыну церкви, опоясанному мечом. Но ты устал, измотан…

— Даже если я умру через мгновение после того, как вручу ваше послание Людовику Французскому, нет для меня большей награды, чем эта.

Гонорий II восхищенно причмокнул и улыбнулся:

— Я рад, что мне служат такие ревностные воины. Ступай, отдохни пока. Я предоставлю ту награду, о которой просишь, и сверх того награжу от себя. — Папа Римский осенил капитана гвардии крестным знамением и, благословив, протянул руку для поцелуя.

Майорано едва зубами не впился в вожделенный перстень и лишь усилием воли заставил себя чуть прикоснуться губами к изнеженным перстам. Сделав это, он поднялся и направился было к двери.

— Приди вечером за письмом королю. Я лично отпишу ему. И… — Понтифик чуть помедлил, задумавшись. — Возьми. Вот тебе за верную службу. — Он снял с пальца перстень с рубином.

— О, не знаю, как благодарить вас, — склонился Мултазим Иблис.

«Быть может, сейчас он сохранил себе жизнь», — мелькнуло в голове пирата.

Выйдя из папского кабинета, Майорано остановился, примеривая кольцо. Оно налезало лишь на мизинец. Внутренний огонь, пылавший в рубине, завораживал, не позволяя оторвать глаз.

От этой доброй вести прошла печаль моя,

Вернулся мой любимый в родимые края,

послышалось из приоткрытой двери.

— Оставь, Эрманн, не до того, — раздраженно бросил Гонорий II. — Займись лучше энцикликой и посланием герцогу Швабскому!

— Всенепременнейше, Ваше Святейшество! — «Крестный отец» Никотеи, поклонившись, вышел из кабинета и направился по коридору в свои покои.

— Ваше преосвященство, — Анджело Майорано поравнялся с ним и склонился перед святым отцом, — быть может, желаете на словах передать что-нибудь своему племяннику?

Задумчивые меланхоличные волы медленно влекли огромную повозку по старой римской дороге. Сейчас дорога уже не выдерживала требований, предъявлявшихся некогда к этим кровеносным сосудам Европы: экипаж невесты уж точно не разъехался бы здесь с катафалком.

По сути, то, что теперь посреди императорского войска катилось по Франции, представляло собой павильон на колесах — внутри него был накрыт стол, на колоннах, поддерживавших расшитый звездами купол, висели клетки с певчими дроздами. Завершали интерьер «выездной резиденции» лежавшие повсюду восточные ковры.

Стража, со всех сторон окружавшая экипаж, страдальчески отводила носы от аппетитных запахов, тянувшихся шлейфом за повозкой. За обеденным столом в павильоне удобно расположились восхитительная императрица Никотея и ее доблестный товарищ по дальним странствиям Вальтарэ Камдель.

— …Теперь же, друг мой, настало время покончить с варварским наследием, которое погрузило во мрак земли Империи на много столетий. Единый бог, единый первосвященник и единый император — вот основа мироустройства, дающая покой и благополучие всем подданным без изъятия. Как сказано в послании апостола Павла: «Ни иудея, ни эллина». Королевства, герцогства, княжества — все эти куски бывшей великой Империи лишь ослабляют ее некогда могучее тело. Расчлененный исполин не встанет на ноги. А кому, как не вам, прославившему свое имя в крестовом походе, знать, насколько велика угроза, нависшая не только над землями ромеев, но и над всей Европой.

Не пришло ли время прекратить споры о том, исходит ли Дух святой от Отца небесного, или же от Отца и Сына, когда из самих христианских земель может скоро изойти дух?! Лишь в единении наша сила. — Никотея сделала знак виночерпию, и тот наполнил кубок рыцаря. — Сейчас от вас зависит, станете ли вы мне верным помощником и своими очами увидите рассвет новой Великой Империи, или же, подобно земляному червю, будете копаться в своей привычной грязи. Но вам будет хуже, чем ему, ибо вы знаете, что свет возможен.

— Я не раз доказывал свое искреннее расположение к вам, государыня, — отпивая вино, произнес Камдил.

— Верю, что еще не раз докажете. Наш друг, Мстислав, а тем паче его духовник, брат Георгий, прислушиваются к вашим речам. Убедите их быть со мной в союзе, и ни вы, ни они не пожалеете об этом. Нормандия — законное приданое его жены. К ней я готова прибавить всю Бретань.

— Забирай. Государство не обеднеет, — вмешался Лис на канале связи. — Тем более что государство соседское. Так шо и обеднеет — невелика забота.

— Сергей, погоди. Видишь, девушка предлагает нам проект объединенной Европы.

— Я бы сказал — объеденной Европы.

— Прекрати свои шутки, — остановил Лиса Джордж Баренс. — Сами посудите: если Никотее удастся подмять под себя европейские королевства — а с ее задатками, возможностями Священной Римской Империи, военным рвением Конрада и поддержкой Ватикана это вполне может произойти, — то глобальный железный кулак, так сказать, франков ударит по воротам Константинополя.

— Там чертовски крепкие ворота. И стены в три ряда, шоб всякие энтузиасты со щитами и гвоздями не шарились.

— Я говорю очень серьезно, Сергей! Не исключено, Иоанну Комнину небо поможет сохранить трон и отбить этот натиск. Но какой ценой? И те, и другие будут ослаблены настолько, что вряд ли смогут отразить новый удар — а он непременно придет. Смяв измочаленную ромейскую империю, в Европу ринутся волны сарацинов — ответом на крестовый поход станет нашествие полумесяца. Есть другой вариант: коварством, подкупом или же каким иным способом Никотее удастся устранить дядю от власти и привести ромеев к покорности. Тогда уж туго придется мусульманскому миру. Возрожденная Римская Империя, объединившая Запад и Восток, попросту сотрет его с лица земли. И вся античная культура, сформировавшаяся в тех землях еще со времен Александра Македонского, пойдет псу под хвост. Если вспомнить, какое влияние, вернувшись с крестоносцами, она оказала на Европу…

— Ясно, ясно. То о ней лучше сразу забыть.

— Я прошу тебя, Сергей, не перебивай меня. Но, в целом, ты прав. То, что не снесет бронированный кулак христиан, уничтожит ответный пожар газавата, — подытожил Баренс. — В любом случае, при всей своей несомненной прогрессивности, идеи Никотеи, как говорится, слишком опередили время. Даже если вдруг ей все удастся с блеском и ничего из вышесказанного не произойдет, — новый «мировой порядок» не сможет поддерживать себя сам. Без такого харизматичного лидера, как наша прелестная севаста, он развалится с грохотом, едва только ее не станет. Башня на песке и без цемента! Так было и после смерти Александра Македонского, и после Карла Великого. Тогда последует новый откат в варварство и новые кровавые усобицы. Конечно, есть вариант, что Никотея увязнет в мелких дрязгах: спорах, переговорах, согласовании границ… Но, честно говоря, наблюдая ее манеру действовать, в это верится с трудом.