Последний проект - Майкл Ридпат

Оставаясь в машине, я изучил свой список медицинских центров, занимающихся Болезнью Альцгеймера, а затем с помощью сотового телефона договорился о визите в три из них.

Первым в моем списке значился доктор Херман А. Незербрук, – сотрудник одного из крошечных университетов, заполонивших все окрестности Бостона. Его небольшой кабинет находился в здании Исследовательского медицинского центра, носившего имя известного политика штата Массачусетс, ныне покойного.

Доктору было лет шестьдесят, и он показался мне равнодушным, усталым и немного циничным человеком. Такой выражение лиц часто можно увидеть у замшелых преподавателей, а, возможно, и у ученых. Он довольно вежливо меня приветствовал и тут же вручил мне кружку растворимого кофе. Я в свою очередь передал ему свою карточку.

– Не могли бы вы, мистер Айот, напомнить мне, где вы трудитесь? По телефону я это как-то не уловил.

– Я работаю в «Ревер партнерс» – одной из венчурных компаний, инвестирующих средства в фирму «Био один», которая в настоящее время проводит третью фазу клинических испытаний «Невроксила-5». Вы, насколько нам известно, принимаете участие в проверке этого лекарства против Болезни Альцгеймера. Я не ошибся?

– Нет, вы не ошиблись. Мы сравнительно недавно закончили вторую фазу и теперь, естественно, участвуем в третьей. Но боюсь, что я не вправе обсуждать с вами коммерческую сторону нашей работы. На эту тему вам лучше всего побеседовать с самим доктором Эневером.

– Меня сейчас больше заботит безопасность лекарства.

– Да, вы упомянули об этом по телефону. Но мы, как и положено в ходе испытаний, весьма тщательно наблюдаем за всеми пациентами.

– Не сомневаюсь. Не замечали ли вы каких-либо негативных последствий?

Исследуя Болезнь Альцгеймера, я узнал, что о всех негативных последствиях приема лекарства врачи должны сообщать немедленно.

Незербрук некоторое время внимательно на меня смотрел, словно решая, стоит ли отвечать на мой вопрос. Затем он встал, подошел к канцелярскому шкафу и извлек из него папку.

– Сейчас посмотрим. В нашем эксперименте принимали участие тринадцать пациентов. За год, в течение которого проводились испытания мы имели два осложнения. У одного из них случился инфаркт миокарда, а у другого появились признаки диабета. Но поскольку мы имели дело с престарелыми пациентами, этого можно было ожидать. И все они, к счастью, выжили.

– Не наблюдали ли вы инсультов?

– Инсультов? – он заглянул в папку. – Нет. Ни одного.

– Вы не заметили ничего такого, что могло бы вызвать у вас обоснованную тревогу?

– Если бы у меня был повод для тревоги, то я немедленно поставил бы об этом в известность «Био один». Разве не так?

– Ну, конечно, доктор Незербрук. Благодарю вас за то, что вы согласились потратить на меня время.

Ощущая, что в глазах достойного доктора я выглядел несколько глупо, я вышел из здания медицинского центра, сел в машину и поехал в город Спингфилд, расположенный в самом центре Массачусетса. Я надеялся, что задавал правильные вопросы. Однако, если среди участников испытаний случаев инсультов не наблюдалось, то характер вопросов вообще не имел никакого значения.

В Спрингфилде располагалась клиника, специализирующаяся по изучению Болезни Альцгеймера. Принявший меня доктор Фуллер оказался длинноногой блондинкой лет тридцати двух с роскошными ресницами. Я было пожалел доктора Фуллер, бесполезно гибнущую в обществе старцев, но, немного подумав, решил, что, когда мне стукнет восемьдесят, я, скорее всего, буду думать совсем по-иному. Она говорила или, скорее, мурлыкала с нежным южным акцентом. Короче говоря, я лишь с большим трудом смог сосредоточиться на сути слов.

Как бы то ни было, но я понял, что один из её пациентов, участвующих в клинических испытаниях, получил небольшой инсульт примерно через девять месяцев после начала приема препарата. Еще один скончался от бронхиальной пневмонии, что, как сказала доктор Фуллер, со старыми людьми иногда случается.

Итак, один инсульт на двадцать три пациента. Это ничего не доказывало.

Затем я отправился в Хартфорд на встречу с доктором Питом Корнинком. Доктор оказался жизнерадостным человеком с большой бородой и вьющейся над ушами шевелюрой цвета стали.

Один из его шестнадцати пациентов жаловался на боли в печени, а один скончался от инфаркта миокарда.

– А как насчет инсультов? – поинтересовался я, не сомневаясь в том, что если таковые случались, то он мне о них обязательно скажет.

– Ни одного. По крайней мере, среди страдающих синдромом Альцгеймера.

– О’кей, – сказал я и, немного подумав, спросил: – Почему вы выделили страдающих Альцгеймром?

– Потому, что мы имеем пациентов страдающих от парциальной деменции, или слабоумия, если хотите. Их болезнь вызывается, так называемыми «микроинсультами». Суть её, грубо говоря, состоит в том, что в небольшие сосудах головного мозга возникают тромбы или спазмы, и прилегающие к сосудам ткани лишаются притока крови. За несколько лет ткань мозг в зоне повреждения гибнет и размягчается. Все внешние проявления этого недуга весьма сходны с симптомами Болезни Альцгеймера. Симптомы настолько схожи, что их часто путают.

– И «микроинсульты» случаются у этих больных постоянно?

– Да, – ответил бородатый доктор. – А иногда у них случаются и массивные инсульты.

– Насколько я понимаю, вы исключаете подобных пациентов из вашей программы исследований?

– Исключаем. В тех случаях, когда это возможно. Однако часть таких пациентов, безусловно, проникает в сферу наших исследований. Окончательно Болезнь Альцгеймера можно диагностировать лишь при вскрытии.

– Не приходилось ли вам менять диагнозы пациентам из числа тех, которые принимают участие в клинических испытаниях?

– Приходилось. Трем.

– Сообщили ли вы об этом фирме «Био один»?

– Естественно.

– Может ли сходство симптомов каким-либо образом повлиять на результаты испытаний?

– Если судить только по моим результатам, то – нет, – немного подумав, ответил доктор Корнинк. – Лишь «Био один» может располагать достаточным объемом информации по этому вопросу.

Я покинул Хартфорт и двинулся на восток, задержавшись в пути лишь для того, чтобы выпить кофе и проглотить гамбургер. День уже казался мне бесконечно длинным, за рулем я провел очень много времени, но, тем не менее, я решил посетить и четвертую клинику из своего списка в городе Провиденс, штат Род-Айленд.

По телефону мне сказали, что встреча с доктором Катарро состояться не может. После недолгих переговоров, меня согласился принять его помощник доктор Палмер. Наше рандеву должно было состояться в семь пятнадцать вечера в его кабинете.

Доктор Палмер был тощим, темноволосым человеком, и на вид ему можно было дать сколько угодно лет – от двадцати пяти до сорока. Его моложавое лицо было изборождено морщинами, что могло говорить о сравнительно короткой, но полной тревог жизни, или совсем напротив – о более продолжительном, но более спокойном существовании. А говорил он и вовсе писклявым и скрипучим голосом тринадцатилетнего мальчишки.