Гибель королей - Бернард Корнуэлл

Он не хотел умирать, но датчане одерживали верх. Не в центре линии, где реяло мое знамя, а на нашем левом фланге. Датчане преодолели канаву, на нашей стороне выстроили стену из щитов и стали теснить Вулферта. Перед боем я оставил Финана и еще тридцать человек в резерве, и сейчас они пришли на помощь левому флангу. Однако натиск датчан был слишком сильным, главным образом из-за того, что они превосходили нас числом. Я знал: как только датчане займут позицию между флангом и болотом, они тут же сомнут мою линию и мы погибнем. Датчане это тоже понимали и от этого действовали еще решительнее. К тому же количество желающих прикончить меня не уменьшилось, потому что очень многим хотелось прославиться, чтобы поэты воспевали их как победителя Утреда. Так что толпа датчан ринулась на нашу сторону канавы и увлекла за собой Йорика. Датчане шли по телам своих мертвых, оскальзывались на склоне, а мы пели нашу боевую песнь, и наши топоры рубили, копья кололи, мечи секли. Мой щит был весь посечен, шлем помят, я чувствовал, как кровь течет по левому уху, но мы продолжали биться и убивать. Скрежеща зубами, Йорик замахнулся своим огромным мечом на Сердика, который встал на место павшего воина слева от меня.

– Цепляй его, – рявкнул я Сердику.

Сердик вскинул топор, острым концом подцепил кольчугу Йорика и дернул его на себя, а я тем временем обрушил «Жало осы» на толстую шею противника. Йорик с криком упал к моим ногам. Его люди тщетно пытались оттащить его, я видел, как он с отчаянием смотрит на меня. Он стиснул зубы с такой силой, что они зашатались. В той канаве, заполненной кровью и дерьмом, мы и прикончили короля Йорика из Восточной Англии. Мы его кололи, рубили и полосовали, мы орали как демоны. Люди вокруг призывали Иисуса и своих матерей, а король умирал со ртом, полным выбитых зубов, в канаве, залитой кровью. Восточные англичане снова попытались спасти своего короля, но Сердик никого не подпускал к нему. Я последним ударом рубанул Йорика по шее и закричал людям Восточной Англии, что их король мертв, что он убит, что мы побеждаем.

Только мы не побеждали. Мы и вправду сражались как демоны, мы создавали легенду, которую поэты могли рассказывать веками, но этой славной песни суждено было закончиться с нашей смертью, потому что наш левый фланг дрогнул. Они еще бились, но уже отступали, а в промежуток между болотом и нашими рядами стремительно вливались датчане. Даже надобность в тех, кто уехал на восток, чтобы найти путь в обход болота, отпала, так как мы поневоле были вынуждены повернуться и выстроить изогнутую стену из щитов, чтобы отражать натиск с нескольких направлений. Мы понимали, что долго не выстоим и друг за другом отправимся в наши могилы.

Я увидел Этельволда. Он был верхом, скакал позади каких-то датчан и погонял их. Рядом с ним ехал знаменосец со знаменем Уэссекса, на котором был изображен дракон. Этельволд знал, что станет королем, если датчане победят в этой битве, поэтому он отбросил свой штандарт с белым оленем и взял вместо него знамя Альфреда. Он все еще был по ту сторону канавы и всячески избегал вступать в бой, только понукал датчан, призывая их убивать нас.

Однако в следующее мгновение я позабыл об Этельволде, потому что левый фланг отступил, и мы превратились в кучку саксов, окруженных ордой датчан. Мы заняли круговую оборону, загородились щитами. В качестве оборонительных заграждений мы использовали тела убитых. Своих и вражеских. Датчане сделали небольшую передышку, чтобы перестроиться, забрать своих раненых и обдумать дальнейшую тактику.

– Я убил этого ублюдка Беортсига, – сказал Финан.

– Отлично. Надеюсь, ему было больно.

– Судя по воплю, да, – сказал он. Его меч был в крови, его ухмыляющаяся физиономия тоже была забрызгана кровью. – Плохи дела, да?

– Похоже, – ответил я. Снова начался дождь, мелкий, моросящий. Наш оборонительный рубеж находился недалеко от восточного болота. – Мы могли бы сделать вот что, – добавил я, – сказать нашим людям, чтобы они бежали к болоту и продвигались на юг. Некоторые наверняка спасутся.

– Немногие, – покачал головой Финан. Мы видели, что датчане собирают лошадей сентийцев. Они сдирали кольчуги с наших убитых, забирали оружие и все мало-мальски ценное. В центре нашей группки стоял на коленях священник и молился. – В болоте они загонят нас как крыс, – сказал Финан.

– Там мы и примем бой, – сказал я. Выбора у нас практически не было.

Мы нанесли им немалый урон. Йорик был мертв, Оссител с Беортсигом тоже, Кнут был ранен. Остались только Этельволд, Сигурд и Хестен. Я видел их: сидя верхом, они строили людей в линию, чтобы окончательно разгромить нас.

– Сигурд! – закричал я, и тот повернулся ко мне. – Я убил твоего сынка-недоделка!

– Ты умрешь! Я позабочусь, чтобы ты подольше мучился! – крикнул он в ответ.

Я хотел разозлить его и убить на виду у его людей, когда он в бешенстве бросится на меня.

– Он пищал, как младенец, когда я его убивал! – продолжал я. – Пищал, как трус! Как щенок!

Сигурд с обернутой вокруг шеи косой сплюнул в мою сторону. Он ненавидел меня, он готов был убить меня, но в свое время и своим способом.

– Плотнее сомкните щиты! – крикнул я своим людям. – Им не пробиться через нашу оборону! Им нас не сломить! Покажите ублюдкам, как умеют сражаться саксы!

Естественно, датчане могли запросто пробиться через наши щиты, но нельзя же было говорить людям, идущим на смерть, что они идут на смерть. Они и так это знали. Некоторых трясло от страха, однако они все равно стояли в стене.

– Бейся рядом со мной, – сказал я Финану.

– Отправимся вместе, лорд.

– С мечами в руках.

Райпер погиб. Я не видел, как он умер, но я видел, как датчанин сдирал с его тела кольчугу.

– Он был хорошим человеком, – сказал я.

Нас отыскал Осферт. Обычно такой опрятный, чистый, одетый безукоризненно, он был в рваной кольчуге и изрезанном плаще. И взгляд у него был дикий. На гребне его шлема виднелась довольно глубокая зазубрина, однако сам он, судя по всему, остался цел и невредим.

– Позволь мне сражаться вместе с тобой, лорд, – сказал он.

– Всегда пожалуйста, – ответил я.

Над нами все еще возвышался крест Осферта, и священник продолжал твердить, что Господь и святая Люси совершат чудо, что мы победим, что мы останемся живы. Я не мешал ему, потому что он говорил именно то, что хотели слышать мои люди.

Ярл Сигурд протолкался в первую шеренгу датской стены из щитов напротив меня. Он был вооружен огромным боевым топором с широким лезвием, по обе стороны от него встали копейщики. Их задача состояла в том, чтобы держать меня на расстоянии, пока Сигурд будет рубить меня. Я уже успел обзавестись новым щитом – этот был со скрещенными мечами и принадлежал олдермену Сигельфу.

– Кто-нибудь видел Сигебрихта? – спросил я.

– Он мертв, – ответил Осферт.

– Ты уверен?

– Я сам его убил, лорд.