Томас Квик. История серийного убийцы - Ханнес Ростам

успел заявить о своей причастности к нему, так что материалы дела находились в работе. Но были и другие преступления.

Квик рассказал, что в 1970‐х ездил на машине в Берген, где встретил паренька лет шестнадцати-семнадцати.

— Это одна из ваших первых жертв в Норвегии?

— Да, моя первая скончавшаяся жертва, — констатировал Квик. — Он добровольно садится в машину, мы выезжаем из Бергена. Я останавливаюсь в лесу, насилую и душу его. Возвращаюсь в Берген, бросаю тело на пристани. Но не в том месте, где я его встретил.

— Тело находится в машине?

— Да, и я оставляю тело одетым.

— То есть, вы одеваете тело.

Когда Коре Хунстад покидал Сэтерскую клинику, его интересовало лишь одно: он заполучил сенсацию или же просто разоблачил лжеца?

У Хунстада были знакомые в полиции, и он попытался разузнать хоть что-то о потенциальных жертвах Квика. Вскоре ему стало ясно: в Норвегии не было смертей, исчезновений или убийств, которые подходили бы под описания Квика. С большой долей вероятности Квик просто-напросто выдумал всё это.

Я нахожусь под большим впечатлением от того, что Квика в очередной раз уличили в признании в убийствах, которых никогда не происходило. Я не могу понять: почему Хунстад не занял более критическую позицию в отношении Квика?

— Я никогда ему не верил, — говорит Хунстад. — Я пытался разобраться в поведении серийных маньяков и узнал, что они убивают лишь определённых людей. А здесь мы имеем дело и с мальчиками, и с девочками, и с молодыми, и со взрослыми. Прибавьте к этому вечное отсутствие свидетелей, доказательств технического характера — и увидите полный цирк.

Хунстад говорит, что будучи журналистом, он попытался «разгадать эту загадку», но мне трудно понять, что он имеет в виду.

— Чем больше людей будет копать, тем лучше, — подытоживает Хунстад, желает мне удачи и прощается.

В приговорах, вынесенных по делам об убийствах Трине Йенсен и Грю Стурвик 22 июня 2000 года, ни о какой «загадке» не было и речи. При ближайшем рассмотрении протоколов предварительного следствия мы снова видим, как истории меняются и обрастают новыми подробностями при личном общении Томаса Квика и его окружения. На допросах он рассказывает, как ударяет своих многочисленных норвежских жертв ножом, дубинкой, топором, металлическим фаллоимитатором, а если не хватает фантазии, то просто бьёт их обо что-нибудь головой, забивает локтями или ударяет о какую-нибудь часть машины. На неправильные, но важные моменты в его историях пытаются обратить внимание и исправить их, но в итоге рассказ всё равно не получается гладким, поэтому следователь вынужден проводить допросы снова и снова.

И всё же даже в конечных историях Квика было столько нестыковок с результатами экспертиз, что Кристер ван дер Кваст предпочитал представить суду лишь заключение судмедэкспертов Андерса Эрикссона и Кари Урмстад, которые перечислили только те повреждения, что более-менее соответствовали указанным Квиком.

По той же причине суду не демонстрировались ни результаты вскрытия, ни заключения об анализе ДНК спермы, обнаруженной в теле изнасилованной Грю Стурвик. Объяснялось это просто: Квик говорил суду о «стойком ощущении», будто у него во время полового акта «не произошло эякуляции», хотя на допросах он утверждал обратное.

Этого оказалось вполне достаточно и прокурору, и адвокату, и врачам, и судьям.

Подтверждением истории Квика, которое также было упомянуто в решении суда, был ремешок, обнаруженный рядом с разложившимся телом Трине Йенсен и, вероятно, послуживший орудием убийства. Ремешок был от её сумки, о чём не было известно журналистам: потому-то суд и обратил особое внимание на упоминание Квиком этой пикантной детали.

Впервые имя Трине Йенсен Квик «вспомнил» 4 октября 1996 года. В этот день должен был состояться второй следственный эксперимент по делу об убийстве Йенона Леви.

Однако до начала действа Квик начинает требовать провести допрос.

У него появились новые сведения, которыми он готов поделиться со следователями, и затягивать с этим нельзя.

Сеппо Пенттинен, Клаэс Боргстрём и Томас Квик сидят в импровизированной комнате для допроса в Сэтерской клинике. В 10.15 Пенттинен включает диктофон.

— Пожалуйста, Томас, — говорит Пенттинен.

— Я просто хочу дать вам некоторую информацию. Очень коротко. Я не собираюсь отвечать на вопросы, но всё же хочу заявить об этом сегодня — до того как мы начнём разбираться со всей этой историей в Рёрсхюттане. Просто не хочу, чтобы мои сведения стали помехой. Я хочу заявить, что спустя два сезона после смерти Юхана, то есть летом 1981 года, я ездил в Осло, где похитил женщину, которая, по моим представлениям, находилась в ювенильном возрасте. Её звали Трине Йенсен. Я увёз и убил её. На сегодня всё.

Пенттинен констатирует: аудиенция завершена. На часах 10.17. Заявление длилось две минуты.

«Допрос», на котором Квик признаётся в убийстве Трине Йенсен, примечателен по ряду причин. Во-первых, конечно, из-за его длительности и требования подозреваемого не задавать вопросов. Но куда интереснее подробности, которые упоминает Квик: жертву звали Трине Йенсен, она была в ювенильном возрасте и исчезла из центра Осло летом 1981 года. Все данные верны, и все их можно обнаружить в нескольких газетах.

В феврале 1997 года Томас Квик вновь заговорил об исчезновении Трине Йенсен, однако следователи опять не обратили внимания на его заявление, поскольку, вероятно, были заняты чем-то ещё. В марте 1998-го вопрос всплыл снова — на сей раз в интервью, которое Квик дал Коре Хунстаду. В нём он упомянул, что «скоро расскажет об убийстве Трине».

Только 27 января 1999 года с Квиком начинают говорить о Трине во время очередного допроса, где Томаса расспрашивают об огромном количестве потенциальных жертв. Он раскрывает ещё несколько деталей: например, говорит, что бросил тело Трине на лесной дороге рядом с хозяйственной постройкой. Сеппо Пенттинен пытается добиться от него чего-то большего:

— Вы говорите, что оскверняете её тело; что вы имеете в виду?

— Ну, я оскверняю её тело разными способами.

— Разными способами?

— М-м.

— Вы говорите довольно тихо, поэтому хочу прояснить. Вы можете назвать хотя бы один способ?

— Нет.

Беседа напоминает разговор со стеной, но, когда Квика прижимают сильнее, он выдаёт немного информации: например, что Трине была обнажённой, когда Квик выбросил её в лесу, и что произошло это, вероятно, к северу от Осло — «ну, у меня как-то не очень со сторонами света». И наконец, он решает прекратить расспросы словами: «Да-да, хватит об этом, оставим её».

На новом допросе, который состоялся спустя две недели, он утверждает, что ударил Трине по голове, из-за чего девушка скончалась, однако больше ничего он рассказать не готов. 17 мая его снова допрашивают.

Пенттинен: Вы можете что-то сказать