Дневник его любовницы, или Дети лета - Карина Тихонова

Это было ощущение предстоящей новизны. Ощущение жизни, начинающейся с чистого листа. Ощущение дороги. В общем, хорошее ощущение.

Егор явился точно вовремя.

— Готов? — спросил он, входя в номер.

— Как пионер, — ответил я радостно.

Егор снова окинул меня загадочным взглядом и спросил:

— Лекарства не забыл?

Я насупился.

— Не мог промолчать, да? — спросил я неприязненно. — Обязательно нужно было травить мне утро…

Егор не ответил. Только молча усмехнулся.

Лекарства я, разумеется, взял. И взял, поверьте, с хорошим запасом. Меня давно стал сопровождать постоянный страх человека, живущего на таблетках.

Страх оказаться посреди пустыни без заветной аптечки.

В порт мы приехали в начале шестого. Я подпрыгивал на сиденье, крутился, как мальчишка, и выворачивал шею.

— Где наш корабль? — спрашивал я у Егора через каждые три минуты. И он отвечал мне со снисходительной отеческой интонацией:

— Не торопись, увидишь…

«Маршал Жуков» оказался вовсе не белоснежным океанским лайнером. Корабль выглядел довольно угрюмым и потрепанным жизнью.

— Не расстраивайся, — сказал Егор, наблюдавший за моим вытянувшимся лицом. — Ремонт я сделать пока не успел, но судно хорошее, надежное. Просто прежний владелец был свинья свиньей, вот и плевал на то, как корабль выглядит. Деньги экономил.

— Мы точно не утонем? — спросил я, с тоской озирая снизу вверх обшарпанный грязный борт. Возле судна пахло морской солью и плесенью.

Егор не ответил и легко побежал по трапу вверх. Я последовал за ним, тяжело дыша и отдуваясь.

Палуба выглядела очень чистой. Это меня немного успокоило. Не переношу антисанитарных условий.

— Где моя каюта? — спросил я.

— Позже, позже, — ответил Егор нетерпеливо. — Ты когда-нибудь видел, как судно отходит?

— Нет, — ответил я.

— Посмотри, это интересно, — пригласил Егор и незаметно исчез.

Я немного понаблюдал за тем, как убирают трап, и поднимают якорь. Вспомнил про чемодан, оставленный в багажнике машины, испуганно заозирался кругом.

Хотел спросить у матросов, где моя каюта, но все были заняты делом, все были сосредоточены на своих проблемах, и я не решился раскрыть рот.

Прошелся вдоль поручней, осмотрел все, что находилось на виду.

Корабль был большой и неуклюжий. Ровная гладкая палуба вступала странное противоречие с низко посаженными бортами, словно решила придавить судно, подмять его под себя.

— Глупая, — сказал я вслух, — тебе же хуже будет!

— Антон Николаевич Петербургский? — спросил голос над ухом.

Я живо обернулся. Передо мной стоял капитан, как нетрудно было догадаться по форменной фуражке, плотно надвинутой на лоб. В руках у него был какой-то список, и моя фамилия там тоже значилась. Позади стоял Егор и улыбался подлой улыбкой.

Меня снова кольнуло какое-то неприятное предчувствие.

— Это я, — ответил я осторожно.

— Рабочее место видели? — спросил капитан.

Я слегка обалдел.

— Еще не успели, — ответил за меня Егор. И подмигнул.

— Покажите все, что нужно, — распорядился капитан. С сомнением оглядел меня, поправил фуражку и сказал:

— Надеюсь, вы справитесь. Завтрак должен быть готов ровно в девять.

Я ничего не ответил, потому что ничего не понял. Капитан развернулся и пошел по палубе, неторопливо оглядывая работающих матросов.

Я повернулся к Егору. Если бы можно было испепелить человека взглядом, от Егора осталась бы кучка пепла.

— Забыл тебе сказать, — сказал Егор как ни в чем ни бывало. — Пассажиры на судне не предусмотрены, только, экипаж. Пришлось похлопотать, чтобы место кока осталось за тобой.

— Что?! — вскрикнул я.

— А что? — продолжал этот негодяй, нимало не смущаясь. — Ты прекрасно готовишь! Ту яичницу, которую ты пожарил, я до сих пор забыть не могу! И сосиски варишь виртуозно.

Я не мог ничего сказать. Стоял, смотрел на него и хлопал ресницами.

— Экипаж небольшой, четырнадцать человек, — продолжал Егор.

Ноги мои подкосились, и я молча шлепнулся на какие-то канаты.

— Да ты не трусь! — подбодрил меня негодяй. — У тебя есть помощница. Буфетчица, милая женщина, зовут Анна Никитична. Я просил ее взять над тобой шефство, она согласилась.

Егор бросил взгляд на часы и посоветовал:

— Ты все же поторопись. Три часа до завтрака.

Я пришел в себя, вскочил с места и быстро бросился к краю борта. Схватился за поручень, перегнулся через него. Увидел далеко внизу тяжелую мутно-зеленую глубину и отшатнулся назад.

— Не советую, — сказал Егор с некоторым сочувствием. — Не доплывешь.

Я сорвал с головы кепку с широким козырьком и швырнул ее в Егора.

— Скотина! — сказал я с яростью.

Уселся на пол и закрыл лицо руками. Меня начало одолевать сильное сердцебиение.

— Где мой чемодан? — спросил я, отнимая руки лица и с ненавистью глядя на Егора

— Ой!

Приятель испуганно приложил ладонь к губам. Его черные пиратские глаза откровенно насмехались надо мной.

— Забыл из машины вытащить! — признался он смиренно.

Волосы зашевелились на моей голове.

— Ты… ты что? — залепетал я, превращаясь в испуганного инвалида. — Ты с ума сошел? Я же без лекарств дня не протяну! У меня уже сердце болит!..

— Ай-ай-ай, — запричитал Егор. — Как же это я прокололся… А впрочем, знаешь, может, это и к лучшему. Говорят, морской воздух творит чудеса.

Я схватился за сердце и простонал:

— Идиот! Какой воздух?! У меня сердечный приступ!

— Ничего, — ответил Егор все так же беззаботно. — В корабельной аптечке должен быть валидол. Ну, пошли. Покажу тебе твое рабочее место.

Я закрыл лицо ладонями и тихо заплакал. На меня с удивлением пялились пробегающие мимо матросы, но я не обращал на них никакого внимания.

Мне по-настоящему хотелось умереть.

Плавание продлилось почти два месяца.

Правда, в море мы болтались не больше половины этого срока, еще месяц ушел на пребывание в Марселе, Малаге и нескольких других портовых городах.

Первые дни путешествия остались в моей памяти как непрерывный кошмар. Несмотря на помощь милой женщины — буфетчицы Анны Никитичны, я весь состоял из ожогов и порезов. Освоить профессию корабельного кока оказалось значительно трудней, чем писать романы. Во всяком случае, для меня.