Правдивая история завоевания новой Испании - Берналь Дель Кастильо

Став маркизом, Кортес послал, между прочим, идальго Хуана де Эрраду в Рим к папе Клименту VII3, предыдущий — Адриан VI — уже скончался 3 или 4 года назад, с богатыми подарками, подробным донесением об открытых и завоеванных землях и просьбой об уменьшении десятины. Подарки приняты были милостиво, особенно понравились индейцы-акробаты; увлекались также реляциями о наших победах и страданиях, прислано было особое благословение за усердное и удачное искоренение язычества, но… сбавки десятины не получилось!

В Мешико между тем прибыла назначенная Его Величеством Королевская Аудьенсия во главе с Нуньо Гусманом, прежним наместником в Пануко. Двое из четырех прибывших с ним аудиторов вскоре заболели и умерли, и будь Кортес в Мешико, его бы, разумеется, обвинили в их кончине. Но оставшиеся весьма энергично принялись за дело. В один момент, например, они скрутили Эстраду, который не сумел им противиться, хотя условия были благоприятны. Впрочем, у Аудьенсии было куда больше власти, чем у любого наместника: она, например, могла раздавать энкомьенды не на время, а на вечные времена, причем конкистадоры «первого призыва» должны были идти в первую голову. Вот и съехались они со всех концов Мешико1 и, в общем, они получили недурные куски, но… о вечном владении речь как-то заглохла, так как Аудьенсия боялась слишком большой их независимости. Говорят, что такой оборот дел получился по наущению Саласара; может быть, во всяком случае, он был у них излюбленным советчиком.

Посыпались опять обвинения и выдумки против Кортеса. Напрасны были старания поверенного Кортеса, лиценциата Хуана Альтамирано, горячего и преданного человека, напрасно было и наше заступничество — нам не верили и немало нам за это причинили притеснений. Вообще, произвол все рос и рос; между прочим, клеймение рабов2 достигло небывалых размеров, так что провинция Пануко совершенно обезлюдела. Но это и переполнило чашу: король узнал о бесчинствах Гусмана и отозвал всю Аудьенсию.

Аудьенсия пыталась бороться, послала поверенного в Испанию, оправдывалась, просила, чтоб Кортеса отнюдь не посылали вновь в Новый Свет. Но и мы не отставали. Только что вернулся из Испании Педро де Альварадо, который был там возведен в наместники Гватемалы, и мы вместе с ним составили убедительную бумагу с точным изложением всех козней Аудьенсии, осмелившейся вновь очернить Кортеса. В силу этого, прежнее решение о роспуске Аудьенсии не было отменено, но Нуньо Гусман уже по-своему вознаградил себя за потерю власти. Он предпринял поход в провинцию Халиско3, где нахватал уйму золота, действуя гадкой хитростью и небывалым насилием.

Между тем, в Мешико из Испании прибыла новая Аудьенсия опять из четырех аудиторов с президентом доном Себастьяном Рамиресом де Фуенлеалом, все люди великой честности и редкой справедливости. Когда они через четыре года отпросились на заслуженный покой, их провожали похвалы и благословения. Действительно, они — я сам это испытал не раз — работали, не покладая рук, заботились об индейцах и их просвещении, совершенно запретили клеймение, творили суд праведный. Только с Гусманом они не смогли справиться: он все еще был в дальнем походе и смеялся над их законными требованиями. Удалось лишь добиться присылки из Испании особого уполномоченного, лиценциата Диего Переса де ла Торре, которому поручено было отыскать Гусмана и арестовать его.

Впрочем, это случилось лишь при вице-короле доне Антонио де Мендосе4, который был прислан после отбытия Себастьяна Рамиреса де Фуенлеала и оказался столь же деятельным и неподкупным. Но бедняга Диего Перес де ла Торре так и не воспользовался плодами своих забот: вернувшись из Халиско, он скоропостижно скончался…

Но вернемся к Кортесу. Пробыв ряд лет в Испании, он стосковался но Новому Свету и в качестве генерал-капитана и маркиза решил переехать море и поселится в своем маркизате. Встретили его с подобающими почестями, но далеко не так, как прежде, и он, пробыв некоторое время в Куаунауаке, каковой город принадлежал к его маркизату, отправился в Мешико к вице-королю, чтоб с ним точнее договориться насчет подданных и генерал-капитанстве на Южном море5.

Переговоры эти шли неудовлетворительно. Число подданных было, правда, заранее определено, но Кортес за единицу считал семью, а вице-король — каждого взрослого индейца в отдельности. Так они и разошлись, и Кортес поссорился не только с Аудьенсией, но и с самим вице-королем. Апеллировали в Испанию, а пока Кортес взимал подати по своему усмотрению и собственному расчету.

Впрочем, в это же время Кортес снаряжал экспедицию в Южное море, ибо к этому его обязывал особый договор, заключенный с Его Величеством в городе Гранаде 22 июня 1526 года, в бытность Кортеса в Испании. Ведь уже до своего отъезда Кортес построил и отлично снарядил 4 корабля в провинции Сакатуле, командующим которых поставил идальго Альваро де Сааведру Серона. Заданием было: идти на Молукки или в Китай, чтоб выяснить прямой путь на родину гвоздики и других специй. В декабре 1527 года корабли двинулись в путь и действительно дошли до Молукк, хотя и сильно пострадали от бурь, голода и болезней. Молуккские острова оказались во власти Португалии. Это и многое другое, достойное удивления, рассказал мне года через три один матрос, участник плавания6. Теперь Кортес направил уже вторую экспедицию. А случилось это в мае 1532 года. На сей раз шли лишь два корабля под командой некоего Диего Уртадо де Мендосы. Продвигался он все вдоль берега, чем экипаж остался недоволен, и один корабль взбунтовался и отделился от него; правда, потом они сообщали, что поступили так с его разрешения, но в этом можно вполне усомниться. Впрочем, ушли они недалеко: вскоре корабль разбился, и лишь немногие смогли спастись в Халиско. Что же касается другого корабля и самого Диего Уртадо де Мендосы, то они исчезли бесследно. Потери эти весьма огорчили Кортеса, но он все же снарядил два новых корабля во главе с идальго Диего Бесеррой де Мендосой; капитан другого корабля Эрнандо де Грихальва был подчинен Бесерре. Сперва они должны были отправиться на поиски Диего Уртадо де Мендосы, а затем двинуться на открытие новых земель. Сильная буря разъединила их в первую же ночь. Один корабль, на котором был Эрнандо де Грихальва, нашел какой-то необитаемый остров, названный Сан Томе, на расстоянии более 200 легуа пути, да с тем и вернулся. На другом вспыхнул бунт во главе с пилотом Ортуньо Хименесом, Бесерра был убит, а экипаж продолжал путь. Открыт ими был остров, прозванный Санта Крус, с большим якобы изобилием жемчуга; но туземцы были столь свирепы, что убили Хименеса и всех, кто высадился с ним, а немногие остальные вернулись в Халиско, чрезмерно восхваляя богатства новооткрытой земли7.

Вторая неудача нисколько не охладила Кортеса. Прежний свой план он изменил лишь в том смысле, что решил сам пойти на поиски великих новых земель, которые, по его убеждению, должны были находиться в Южном море. Для этой экспедиции он назначил три корабля, только что отстроенных в Теуантепеке.

Весть о том, что собирается сам Кортес, мгновенно привлекла множество народа — все были заранее уверены в удаче; вскоре набралось 320 человек, среди которых было лишь 30 семейных. Снаряжение закончилось быстро, и без особых приключений дошли до острова Санта Крус. Отсюда Кортес послал корабли обратно за колонистами и их женами; но исход был печален: два судна пропали, и лишь одно вернулось в Санта Крус, где настала тяжкая нужда. Съестные припасы истощились, туземцы не имели ни маиса, ни овощей, а промышляли лишь рыболовством да сбором диких растений. Начались болезни, и многие поумирали. Но Кортес все же, движимый человеколюбием, отправился на поиски пропавших двух кораблей. После долгих поисков их, наконец, нашли в отчаянном положении — на мелях и острых рифах, тем не менее, их удалось снять и счастливо привести на Санта Крус со всем грузом, особенно съестными припасами. Оставшиеся на острове набросились на сытную еду с таким остервенением, что сразу захворали, а многие и померли. Избегая этого печального зрелища, Кортес вновь пустился по морю вдоль побережья, открывая другие земли, соединенные между собой, это была Калифорния. Но тут он захворал, вернуться же в Новую Испанию ни за что не соглашался, так как опасался насмешек и издевательств ввиду безрезультатности экспедиции8.