Бункер. Смена - Хью Хауи

Прихватив банку с кукурузой, он вскоре отыскал полки консервированных супов с красно-белыми этикетками. Вернувшись в квартирку, он принялся рыться вокруг в поисках консервного ножа. По бокам от плиты были выдвижные ящики, набитые лопаточками и ложками. Рядом стоял шкафчик с кастрюлями и крышками. В нижнем ящике отыскались угольные карандаши, катушка с нитками, раздувшиеся от старости батарейки, покрытые серым налетом, детский свисток, отвертка и множество прочей всячины.

Но консервный нож он все же нашел. Он был ржавый и выглядел так, словно им годами не пользовались. Но тупой резак все же вонзился в мягкую жесть, когда Джимми надавил как следует, а ручка прокручивалась, если вращать ее с достаточным усилием. Джимми взрезал крышку на полный оборот и выругался, когда крышка провалилась в суп. Он достал из ящика нож и выудил крышку из банки. Еда. Наконец-то. Он поставил на плиту кастрюльку и включил горелку, думая о своей квартире, об отце с матерью. Суп подогревался. Джимми ждал под бурчание в животе, но при этом смутно сознавал, что никакая еда не сможет приглушить его настоящую внутреннюю боль, это неугасающее стремление завопить изо всех сил или рухнуть на пол и заплакать.

Дожидаясь, пока суп закипит, он стал рассматривать висящие на стене листы бумаги размером с небольшое одеяло. На первый взгляд казалось, что их повесили сушиться, и ему даже пришло в голову, что толстые книги делают, складывая или разрезая эти листы. Но на этих больших листах уже был отпечатан текст и рисунки. Джимми провел ладонью по гладкой бумаге и всмотрелся в схему: набор кругов с тонкими линиями внутри и пометками вокруг. Каждый круг был обозначен цифрой, а три — перечеркнуты красными линиями. Каждый помечен как «бункер», что показалось ему глупостью.

За спиной послышалось шипение, как будто кто-то вызывал его по рации. Шепот призраков. Отвернувшись от странных чертежей и схем, Джимми увидел, что суп бурно кипит, выплескиваясь через край и шипя на раскаленной горелке. И он сразу забыл о большом и странном чертеже.

71

Шли дни, грозя превратиться в неделю, и Джимми легко представил, как недели могут со временем стать месяцами. За стальной дверью в верхней комнате люди все еще пытались прорваться внутрь. Они ругались и спорили по радио. Джимми иногда слушал их переговоры, но они говорили только о мертвых и умирающих, а еще о запретных вещах — например, о том, что находится снаружи.

Джимми переключался с камеры на камеру, видя лишь безлюдье и огромную пустоту. Иногда эти неподвижные картинки сменялись вспышками активности и насилия. Джимми наблюдал, как несколько мужчин избивали одного лежачего. Видел, как по коридору волокли отбивающуюся женщину. Как мужчина напал на ребенка из-за буханки хлеба. Ему пришлось выключить монитор. Весь остаток того дня и даже ночью его сердце колотилось, и он решил больше не смотреть, что показывают камеры. В ту ночь, лежа в одиночестве в комнате с несколькими пустыми кроватями, он почти не спал. А когда заснул, ему приснилась мать.

Наутро он подумал, что теперь все его дни будут такими. Каждый станет тянуться вечно, но их подсчет не затянется надолго. Он закончится сам. Его дни сочтены, и число это уменьшается — он это чувствовал.

Он перетащил матрац в комнату с компьютером и радио. Тут была хоть какая-то имитация того, что он не один. Сердитые голоса и сцены насилия были лучше, чем пустота других коек. Он забыл про данное себе обещание и ел суп перед монитором камер, отыскивая людей. Слушал, как они негромко грызутся по радио. А когда он в ту ночь заснул, его сны были полны маленькими квадратными картинками из далекого прошлого. Из этих окошек на него смотрел он сам, только моложе.

Делая вылазки в комнату наверху, Джимми подкрадывался к стальной двери и прислушивался к спорам людей за ней. Они пробовали коды, трижды вводили разные комбинации цифр, после которых звучало сердитое жужжание панели. Джимми гладил стальную дверь и благодарил ее за то, что она не открывается.

Потом он тихонько отходил и бродил между рядами машин. Они гудели, пощелкивали и подмигивали светящимися глазками, но молчали. Они не шевелились. Их присутствие рождало у Джимми еще большее ощущение одиночества — как в классе со старшими парнями, которые его игнорируют. Прошло всего несколько таких дней, и Джимми вывел для себя новый всемирный закон: люди не созданы для того, чтобы жить в одиночестве. Это он и обнаруживал, день за днем. Обнаруживал и столь же быстро забывал, потому что напомнить об этом было некому. Вместо этого он разговаривал с машинами. Они пощелкивали в ответ и металлическим шипением сообщали, что человек вообще не должен жить.

Похоже, голоса в радио были с этим согласны. Они говорили о смерти и грозили смертью друг другу. Некоторые раздобыли оружие в полицейских участках. На девяносто первом этаже засел человек, пожелавший сообщить всем, что у него есть пистолет. Джимми хотелось рассказать этому человеку о кладовке возле спальной комнаты, которую он открыл своим ключом. Там было множество полок с винтовками — такими же, как и та, из которой отец застрели Яни. И бесчисленные ящики с патронами. Ему хотелось рассказать всему бункеру, что у него оружия больше, чем у них всех, и он просит оставить его в покое. Но что-то подсказывало Джимми, что тогда эти люди еще сильнее захотят добраться до него. Поэтому он сохранил этот секрет.

На шестую ночь одиночества Джимми, не в силах заснуть, попытался убаюкать себя, перелистывая лежащую на столе книгу под названием «Правила». Странная это оказалась книга: на каждой странице шли ссылки на другие страницы и перечислялись жуткие события, которые могли произойти, а потом объяснялось, как их предотвратить и как справляться с неизбежными катастрофами. Джимми стал искать там инструкции о том, что делать, если ты остался совершенно один. В указателе ничего похожего не нашлось. И тут Джимми вспомнил, что он видел в сотнях металлических футляров на полке возле стола. Может, в этих книгах обнаружится нечто такое, что сможет ему помочь?

Он просмотрел этикетки в нижней части каждого футляра и снял футляр, помеченный «Li-Lo», решив поискать там что-нибудь про одиночество, «loneliness». Футляр распахнулся с легким вздохом, совсем как банка с супом, когда ее вскрываешь. Джимми извлек книгу из футляра и открыл ее с конца, где предполагал найти нужную главу.

Вместе этого он увидел огромную машину с большими колесами, похожую на игрушечную деревянную собачку, которой он играл в детстве. Страшная и черная, с заостренным носом, эта машина смотрелась невозможно большой по сравнению со стоящим рядом человеком. Джимми ожидал, что человек начнет двигаться, но, потерев страницу, обнаружил, что это всего лишь картинка, вроде лица отца на его удостоверении, но настолько четкая и с такими яркими цветами, что выглядела совсем реально.

«Локомотив», прочитал Джимми. Он знал эти слова. «Локо» — значит «сумасшедший». А «мотив» — это причина, по которой человек что-то делает. Он долго рассматривал картинку, гадая, по какой сумасшедшей причине ее кто-то изготовил. Джимми осторожно перевернул страницу, надеясь узнать больше об этом локомотиве…

…И с воплем уронил книгу. Потом запрыгал и стал отряхиваться обеими руками, чтобы это чудовище не забралось ему в комбинезон и не укусило. Вскочив на матрац, он стал ждать, пока успокоится колотящееся сердце. И все это время он не сводил глаз с лежащего на полу раскрытого тома, ожидая, что из него вылетит рой насекомых, подобно вредителям на фермах. Но ничего не произошло.