В руках врага - Дэвид Марк Вебер

Рэнсом прищурилась: она, разумеется, задумала расправу с котом, чтобы побольнее уязвить пленницу, однако не думала, что это может убить и Харрингтон. Все произошло так быстро, что она не успела правильно отреагировать, но теперь время у нее имелось. Правда, при виде полудюжины распростертых тел и недобитого кота, едва не дорвавшегося до ее горла, ей очень захотелось вышвырнуть Форейкер вон, однако к ней уже начала возвращаться способность соображать. Закрыв глаза, гражданка секретарь глубоко вздохнула, а когда открыла глаза и заговорила снова, голос ее звучал холодно и спокойно.

– Что ты имеешь в виду, гражданка коммандер?

– Только то, что сказала… мэм, – ответила Форейкер, опускаясь на колени рядом с Нимицем.

На такое решился бы не каждый уроженец Сфинкса, ибо даже тяжелораненый древесный кот мог оказаться смертельно опасным.

– Древесные коты вступают с избранными ими людьми в особую, телепатическую связь, – продолжила она, – и смерь одного из связанных, кота или человека, влечет за собой смерть либо кататонический паралич другого.

– Вздор, – буркнула Рэнсом.

– Нет, это чистая правда, – послышался другой голос.

Рэнсом обернулась на голос. Как и все остальные пленники, Фриц Монтойя стоял на коленях, и в его затылок упирался ствол дробовика, однако на воротнике у него поблескивали эмблемы медицинской службы.

– Об этом говорится в специальной литературе, – заявил Монтойя, подкрепляя вымысел Форейкер авторитетом врача. – Связь древесных котов с людьми изучена плохо, и нам известно об этом меньше, чем хотелось бы, но относительно последствий смерти кота мы обладаем достоверными сведениями. Кататония более вероятна, однако смертность, по статистическим данным, достигает сорока процентов.

Рэнсом скривилась и едва не сплюнула, но заставила себя сдержаться, ограничившись глубоким вздохом. Страх уже отступил, сменившись радостью от того, что ей удалось спастись, и сейчас она вызвала в памяти изучение ею досье на Харрингтон. Припомнив содержание документа, Рэнсом пришла к выводу, что оценила ситуацию верно: Харрингтон должна была отреагировать на приказ уничтожить животное именно так. Другое дело, что в файлах имелось много пробелов, и ей трудно было судить, права Форейкер или нет.

Мысленно Корделия выругалась. Основным источником информации о древесных котах служили записи передач с Грейсона, однако на этой планете и Харрингтон и ее кот считались героями: их связь восхищала народ, не имевший, однако, ясного представления о природе такой связи. Из этих программ Рэнсом удалось уяснить, что коты разумны и более опасны, чем может показаться с виду, и что кот очень дорог и ценен для Харрингтон, однако не обладала сведениями, позволявшими точно сказать, что последует за смертью зверя.

Сощурившись, она перевела взгляд на скорчившуюся на полу Харрингтон. Та лежала на боку почти в той же позе, что и кот, только вот конечностей у нее было не шесть, а четыре. Будучи оглушенной, пленница не могла принять эту позу сознательно, что свидетельствовало в пользу правоты Форейкер. С другой стороны, Форейкер считала себя чем-то обязанной этой Харрингтон, и Рэнсом не знала, хватит ли ей смелости – или глупости! – чтобы попытаться защитить монти наглой ложью.

– А могу я поинтересоваться, гражданка коммандер, – спросила Корделия, – как ты ухитрилась все это узнать?

– Гражданин контр-адмирал Турвиль поручил мне курировать содержание пленных на борту «Графа Тилли», – не колеблясь ответила Форейкер. – Во исполнение возложенных на меня обязанностей я проконсультировалась с доктором Монтойей по индивидуальным особенностям каждого из пленных, имеющих отношение к их здоровью. Он счел необходимым проинформировать меня относительно телепатической природы связи пленницы с котом и возможных последствиях ее насильственного прерывания.

– Понятно, – медленно произнесла Рэнсом.

Внутренний голос подсказывал ей, что Форейкер спелась с врачом монти и пытается ее провести, однако уверенности не было. Что, если они не лгут, и убийство этого отвратительного животного и вправду повлечет за собой смерть пленницы?

Поразмыслив еще несколько секунд, Рэнсом, изобразив холодную (заставившую Тейсмана поежиться) улыбку, обратилась к пленному врачу:

– Хорошо, доктор Монтойя, в таком случае я поручаю это животное твоему попечению.

Жестом она приказала охраннику убрать ствол от его затылка, и Фриц поспешно склонился над Нимицем рядом с Форейкер.

– Сделай все возможное, чтобы привести его в норму. Я хочу, чтобы к тому моменту, когда она поднимется на эшафот, зверь был совершенно здоров.

Рэнсом представила, что почувствует Харрингтон, увидев своего драгоценного Нимица в клетке и зная, что в момент ее смерти он последует за ней, – и ее ледяная ухмылка сделалась еще более жуткой. Потом она повернулась к мускулистой женщине в звании капитана БГБ, являвшейся заместителем погибшего майора.

– Гражданка капитан… де Сангро, – сказала она, прочитав имя на нагрудной табличке. – Думаю, для вас очевидно, что действия этих… людей не были ничем спровоцированы. – Она обвела жестом стонавших и уже затихших сотрудников БГБ. – Наши доблестные бойцы подверглись нападению, которое не может быть оправдано. Даже Денебские соглашения признают, что лица, совершившие нападение на караул не в целях самозащиты и не при попытке побега, лишаются привилегий, полагающихся военнопленным.

Обернувшись, она улыбнулась Тейсману, и тот стиснул зубы: уже не в первый раз Рэнсом точно цитировала Соглашения, обращая их букву против их сути.

– Правда, Соглашения не дают нам право казнить их за совершенное преступление на месте, но мы в любом случае не допустили бы расправы без суда, – сказала она капитану, не сомневаясь в том, что каждое ее слово записывается операторами. – Однако в свете случившегося мы должны поместить их под более надежный надзор и изменить условия содержания на более строгие. Как член Комитета, я от имени Бюро государственной безопасности приказываю препроводить этих людей в лагерь «Харон» на одном корабле с их бывшим командиром.

– Есть! – ответила капитан, приложив пальцы к козырьку, и Тейсман едва не застонал от бессильной ярости.

Удивляться было нечему, но он даже сейчас чувствовал себя удивленным. Поразительно, как он мог сам обмануться надеждами на хотя бы полуцивилизованное поведение представителя высшего руководства. С самого начала ему следовало ожидать чего-то подобного. Рэнсом разыграла свою партию умело и хладнокровно. Члену Комитета не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: приказ уничтожить кота вызовет сопротивление Харрингтон, а когда нападут на нее, возмутятся и ее офицеры. Просчитав вполне предсказуемую реакцию этих людей, Корделия устроила провокацию и получила «законный» предлог для отправки их на Цербер вместе с Харрингтон.

– Что же касается вас, гражданин контр-адмирал, – продолжила она, со злорадной улыбкой обращаясь к Турвилю, – то, по-моему, вам следует вернуться на Хевен со мной. Случившееся здесь позволяет усомниться в правильности ваших взглядов на отношения с пленными врагами народа, и мне кажется, в штабе с вами проведут на эту тему разъяснительную беседу.