Блюхер - Николай Великанов

По возвращении в 1930 году на ДВосток со мной пытался установить дружбу, связь Перепечко, бывший 1-м секретарем ДВкрайкома… В том же году, с приездом Дерибаса на ДВосток в качестве начальника управления ОГПУ по ДВостоку, я вскоре сдружился с ним, поделился с ним своими настроениями… Постепенно связи эти расширились. Сначала с Крутовым, председателем крайисполкома, потом в 1931 году с приехавшим на ДВосток Бергавиновым, с которым у меня установились особенно тесные связи… После Бергавинова на ДВосток первым секретарем приезжает Лаврентьев, с которым у меня сразу же восстанавливается завязавшаяся дружба еще на Украине в 1929 году, когда он был членом РВС округа и начальником политического управления округа…

Дерибас, Крутов, Бергавинов, Лаврентьев и Илья Слинкин привязывали меня к себе еще и тем, что широко использовали мое честолюбие, подчеркивая всюду (на заседаниях, конференциях, съездах) мою исключительную роль на ДВостоке и в гражданской войне, создавая этим мне широкий авторитет в рабоче-крестьянских массах и в армии. Они же спустя рукава смотрели на мое бытовое и моральное разложение, и не только смотрели, но и скрывали от Цека и Наркома обороны, информируя центр не как о моем моральном разложении, а как о временных пьяных срывах…» (Из показаний В. К. Блюхера, написанных его рукой, от 6 ноября 1938 года.)

Сейчас трудно представить, чего стоили Блюхеру его собственные показания. Он признает свое вступление в связь с «правыми» еще в 1930 году, признает, что скрыл от партии полученное от Рыкова антисоветское письмо. Но «вступление в связь» с «правыми» называет не иначе как установлением дружбы с людьми, вставшими на путь борьбы с партией, с людьми, которые привязывали его к себе, используя его честолюбие и подчеркивая всюду его исключительную роль на Дальнем Востоке и в Гражданской войне…

Против Блюхера как врага народа свидетельствовали родные, близкие, друзья, единомышленники.

Вопрос. Что вы можете сказать о вашем бывшем муже В. К. Блюхере?

Ответ. Во время нашей супружеской жизни я видела, что хотя Блюхер был коммунистом, но коммунистических взглядов он не разделял… Он часто хвалил Троцкого и летом в 1923 году в Ленинграде спорил с моим двоюродным братом Вознесенским Михаилом Александровичем, отстаивая свои троцкистские позиции… Еще в 22-м году в Чите он резко отрицательно говорил о военном командовании в Москве, заявляя: «Посмотрю-посмотрю, возьму и плюну на все, и поеду в Харбин». Я говорила: «И что ты там будешь делать?»

Отвечал: «Была б голова, а работа всегда найдется. За границей меня ценят правильнее, чем в СССР…» (Из протокола допроса Г. П. Покровской от 24 октября 1938 года; допрос вели старший лейтенант госбезопасности Иванов, лейтенант госбезопасности Щербаков.)

Вопрос. Вы арестованы и обвиняетесь в антисоветской деятельности. На предыдущем допросе вы отрицали свою виновность. Будете ли вы и сегодня продолжать упорствовать?

Ответ. Нет, я твердо решил рассказать всю правду о своей антисоветской деятельности, но прежде, чем говорить о своих преступлениях против советской власти, я прошу разрешить начать показания об антисоветской деятельности моего брата, бывшего командующего Дальневосточным фронтом Маршала Советского Союза Блюхера Василия Константиновича… Блюхер В. К. состоит в заговоре «правых» с 1930 года, с тех пор, как связался с Ламинадзе и Шацким. В 1931 году на ДВК создается руководящее ядро в составе Блюхера, Берговинова, Дерибаса, Мезиса. В 1934 году это уже — Лаврентьев, Крутов, Дерибас, Аронштам, Лапин, Сангурский, Слинкин, Федько… В 1937 году были арестованы Сангурский, Крутов, Лаврентьев, Грязнов, Лапин… К 1938 году сложилось новое ядро: Блюхер, Дерибас, Хаханьян, Покус, Левандовский, Гулин. С лета 1938 года начались аресты, одним из первых из руководящего ядра был арестован Дерибас. Потом аресты Покуса, Левандовского. В. К. Блюхер «гробанул», как он сам выразился, Левандовского и на этом нажил себе капитал, как разоблачитель врагов народа… (Из протокола допроса П. К. Блюхера от 28 октября 1938 года; допрос вел капитан госбезопасности Кащеев.)

Вопрос. Вы сделали заявление, что вам известно об участии Блюхера В. К. в контрреволюционной организации. Расскажите об этом подробно.

Ответ. Впервые я узнал о Блюхере как участнике военного заговора в начале 1935 года от Гамарника… (Из протокола допроса А. И. Егорова от 28 октября 1938 года; допрос вели: Берия, Иванов.)

Помимо допросов к Блюхеру применялись и провокационные методы. В камеру, где он содержался, был подсажен агент, который, спаивая Блюхера коньяком, уговаривал его признать вину, а именно: участие в военном заговоре, шпионаж в пользу Японии, связь с Рыковым. Этим агентом был бывший начальник УНКВД по Свердловской области комиссар госбезопасности 3-го ранга Д. М. Дмитриев, арестованный в конце июня 1938 года как «враг народа». Надеясь на смягчение наказания, он изъявил желание помогать следственным органам. По заданию Берии Дмитриев склонял Блюхера к самооговору. Это подтверждается записью их бесед в камере, сделанной с помощью оперативной техники. Вот некоторые фрагменты разговора между Блюхером и Дмитриевым, происходившего 26 октября 1938 года:

«Блюхер. Физическое воздействие… Как будто ничего не болит, а фактически все болит. Вчера я разговаривал с Берия, очевидно, дальше будет разговор с народным комиссаром.

Агент (Дмитриев). С Ежовым?

Блюхер. Да. Ой, не могу двигаться, чувство разбитости.

Агент. Вы еще одну ночь покричите, и будет все замечательно».

Далее в записи следует пауза, так как Блюхера вызвали на очередной допрос. Когда он возвратился, вновь не признав своей вины, дежурный надзиратель, работавший, видимо, в паре с Дмитриевым, предупредил о предстоящей отправке его в Лефортово. Мрачная слава этой тюрьмы Блюхеру была известна, и на это обстоятельство делалась определенная ставка в его психологической обработке.

«Дежурный. Приготовьтесь к отъезду, через час вы поедете в Лефортово.

Блюхер. С чего начинать?

Дежурный. Вам товарищ Берия сказал, что от вас требуется, или поедете в Лефортово через час. Вам объявлено? Да?

Блюхер. Объявлено… Ну вот я сижу и думаю. Что же выдумать? Не находишь даже.

Агент. Вопрос решен раньше. Решение было тогда, когда вас арестовали. Что было для того, чтобы вас арестовать? Большое количество показаний. Раз это было — нечего отрицать. Сейчас надо найти смягчающую обстановку. А вы ее утяжеляете тем, что идете в Лефортово.

Блюхер. Я же не шпионил.

Агент. Вы не стройте из себя невиновного. Можно прийти и сказать, что я подтверждаю и заявляю, что это верно. Разрешите мне завтра утром все рассказать. И все. Если вы решили, то надо теперь все это сделать.

Блюхер. Меня никто не вербовал.

Агент. Как вас вербовали, вам скажут, когда завербовали, на какой почве завербовали. Вот это и есть прямая установка…