Я попал в Мурим в роли злодея и я этому не шибко рад - Паркер

же преисполнился яростью, доспех стал для него невесомым, а нагината превратилась в продолжение руки!

Тут уже все затихли и стали слушать со всем вниманием.

— Он бросился вперед и замахнулся нагинатой, Уркантос же выкрикнул нечестивые восхваления своим языческим богам и тоже замахнулся своим клинком и когда их лезвия встретились, то неожиданно для всех демоническая нагината засияла пурпурным огнем и огромный меч отскочил назад, словно натолкнулся на гигантскую каменную стену!

Тут он скривил морду пострашнее и стал нелепо двигать руками.

— "НЕТ! ЭТО НЕВОЗМОЖНО! ЭТО НЕПРАВДА! КАК ТАКАЯ БУКАШКА КАК ТЫ МОЖЕТ ОДОЛЕТЬ МЕНЯ!?" завопил в ужасе и неверии Уркантос, на что в ответ Цао произнес сильным голосом "Тебе не понять дикарь, на что способно любящ ее сердце! Ты ощущал лишь всю ту тяжесть, что испытывает воин, любящий Империю, но сейчас ты испытал тяжесть эмоций любящего мужа, на глазах которого посмели ранить его возлюбленную!"

— ДА! Так его! — крикнул дворянин.

— "Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ТАКОЕ ЛЮБОВЬ! НО Я ЗНАЮ, ЧТО ТАКОЕ СМЕРТЬ!" крикнул дикарь и вновь замахнулся своим мечом и вложил всю свою мощь в этот удар! Цао принял удар своей нагинатой и камни под его ногами треснули и разлетелись во все стороны, убив с десяток невезучих варваров! "ПОЧЕМУ ТЫ НЕ УМЕР!?" крикнул Уркантос. "Потому что за мной стоят все жители Чжоу и их надежды дают мне силы! А что стоит за тобой дикарь, кроме того мерзкого болота, из которого появился ты и подобные тебе!? Умри же и вернись в ту бездну, которая исторгла урода вроде тебя!"

Тут он вновь взял палку и стал показывать.

— Он с усилием откинул чудовищный меч Уркантоса, а затем оттолкнулся от земли и как следует замахнувшись нанес свой удар, от которого гигант попытался закрыться грубым куском железа, уже отведавший сотни невинных жизней, но когда темный клинок Цао соприкоснулся с ним, то к удивлению всех он с легкостью разрезал дикарскую сталь, а затем нагината вошла в уродливую голову Уркантоса и разрубила ее напополам!

— Да! Классно он его! — воскликнул я, увлекшийся рассказом.

— А затем поле битвы затихло, ибо все взгляды были устремлены в сторону двух воителей и когда Цао выдернул Нагинату из черепа дикаря, тот с грохотом рухнул, поломав под собой несколько камней! "НЕ-Е-ЕТ! ВСЕ ПРОПАЛО!" закричали дикари и стали бросать оружие и пытаться убежать, но воины Империи окружили их и не дали им путей к отступлению, пленив таким образом те самые двести тысяч рабов!

— Да-да! Ровно двести тысяч! — подтвердил воин с щитом.

— А тем временем Цао подбежал к своей жене Аске и не стесняясь никого поцеловал ее и поднял на ноги, а затем они подошли к Асуне и к своему ужасу они обнаружили, что ее сердце больше не бьется!

— Ах! — несколько девушек аж распереживались.

— "Сестра!" воскликнула начавшая рыдать Аска, но Цао принял единственно верное решение и не тратя время крепко поцеловал ее и влил через свои губы всю ки, что у него имелась и тем самым он исцелил ее раны и та открыла глаза. "Я рад, что ты жива…" прошептал он и пал без чувств.

— Он умер что ли!? — удивился я.

— Нет конечно же, ты что, дурак что ли!? Но он был да, сильно так потрепан и обессилен так что его пришлось лечить лучшими медиками и врачами, что имелись у клана Золотого Феникса и лишь чудом его удалось спасти от смерти от страшного истощения! И вот так вот в общем и возник тот самый конфликт между двумя сестрами, что теперь искренне любят одного мужчину и теперь даже их отец думает о том, чтобы выдать вторую дочь за него!

— Зачем ему вторая дочь из одного и того же клана? — удивился я и все как-то недовольно на меня посмотрели.

— Эх, да чего ты понимаешь в политике между кланами пацан! — с умным видом сказал рассказчик, — когда две дочери из одного клана женятся на одном мужчине, это говорит о том, что их клан очень близок с этим кланом! А если три дочери — о-о-о! Это вообще сказка! Их люди теперь практически свои в этом клане!

— Э-э-э, а я и не знал.

— Вот будешь знать теперь! Ну так вот, разумеется госпожа Асуна захотела поблагодарить господина Цао, едва тому стало получше! Она пришла к нему вечером и хотела просто поговорить, но едва она увидела его ужасные шрамы, что покрывают все его тело истинного воина, а также все еще не зажившие свежие раны, как она тут же предложила ему помощь в нанесении мазей и бинтовании, но естественно едва ее пальцы прикоснулись к его могучему телу, как она не смогла устоять перед его красотой и мужественностью и вместе они совершили ужасный грех! И именно поэтому теперь между сестрами-фениксами сейчас страшная вражда, которая может взорваться в виде страшного кровопролития и как это остановить, никто не знает.

— Мда, ну и дела блин, а че он не мог что ли свои штаны держать на ремне покрепче? — возмутился я, которого никто не узнал в сером ханьфу и белой тряпке на башке, полностью скрывавшей мои очень узнаваемые фиолетовые волосы.

— Эх ты, пацан! Да что ты понимаешь в любви!? — возмутился чумазый дедок.

— Точно-точно! Такое мог сказать только человек с каменным сердцем! — поддакнула одна из дамочек.

— Че это ты тут воду баламутишь? Иди лучше воду таскай, умник блин! — гаркнул на меня воин с щитом и я виновато кривляясь ушел под укоряющие взгляды толпы.

Мимоходом я заметил, что писарь закончил писать и завернув пергамент в специальный защитный футляр куда-то пошел.

"Че это такое? Какой-то похититель литературных произведений что ли?! Мда, ну и дела блин… эх, мне даже как-то стыдно стало, что реальное сражение было даже в половину не таким эпичным, как то, что этот чел нафантазировал… ну да ладно! все равно об этой кул-стори никто, кроме вот тех кто тут был больше не услышит…"

***

Столица Клана Демонического Клинка Арреццо.

Гонец закончил рассказ и все стояли с совершенно обалдевшими лицами.

— Ой блин… Цао! От него только отвернешься, а он уже сестру Аски охмурил! О, предки, дайте мне сил… — запричитал отец.

— А это все правда? Ну там знаете, как-то уж очень фантастично это все прозвучало, если честно… откуда там пятьсот тысяч врагов? — сказала мама.

— Госпожа, обижаете! Я сам пока ехал сюда видел ту колонну рабов! Знаете что, по-моему там отнюдь не двести тысяч…

— Ну вот я