Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть четвертая - Вера Камша

– Город Доннервальд счастлив, – запел на талиг «палтус», – видеть в своих стенах мужество и красоту. Благородный Руперт фок Фельсенбург пользуется заслуженной славой по обе стороны великой реки Хербсте, каковая является истинной аллегорией…

Речи Добряк терпеть не мог, тем более облизывали не его, а изображать бант на чужих панталонах он не собирался. Юхан аккуратно – собьешь трепло с мысли, оно же заново начнет – отступил к перилам, обошел кого-то пузатого и быстренько проскочил в парадные залы. Внутри ратуша мало чем отличалась от своей метхенбергской товарки – большой зал, в который выходит комната, где отцы города протирают штаны, и два боковых зала, побольше и поменьше. Обычно в таких мелют языками посетители, а в праздники накрывают столы: в малом – для особо почетных горожан, в большом – для тех, кто поплоше. Юхана в Метхенберг угощали в большом, а хозяйку коптилен госпожу Браунбард с ныне покойным сыночком – в малом, но сейчас шкипер явился с наследником Фельсенбургов.

– Сударь, – будь у подскочившего фрошера хвост, он бы им сейчас вилял, – сударь… Вы ведь в свите герцога фок Фельсенбурга? Вам прямо… Позвольте, я вас провожу, уверяю вас, мне это лишь в радость.

Юхан позволил. Цену подобным излияниям он знал, но даже с самой паршивой овцы можно получить свой клок шерсти. Добряк не отказал себе в удовольствии шмякнуть услужливого молодчика по спине, так, что тот присел, и под нескончаемое мурлыканье проследовал в малый зал, где вокруг пока еще запретного стола чинно бродили избранные.

Оказавшийся помощником «палтуса» фрошер беспрерывно болтал и улыбался. Из допущенных в святая святых он был самым молодым и скромно одетым. Надо думать, без «дорогого господина Клюгкатера» чиновничка не пустили бы не только сюда, но и к столам поплоше. Маневр Добряк оценил по достоинству: настырный доннервальдец, если его использовать с умом, несомненно принесет пользу, оставалось решить, какую и за сколько. В речных портах Юхан дел еще не вел, но если Дриксен с Талигом перестанут бодаться, товары в город потекут с обеих сторон, а это, господа селедки, прибыль, и немалая! Шкипер увлек нового знакомца в сторону, собираясь кое о чем порасспросить. Не успел – в большом зале кто-то завизжал, как завизжала бы свинья, которую одновременно режут и превращают в человека. И тут же чуть дальше знакомо грохнул пистолет. Отпихнув выпучившего глаза дурня, шкипер кинулся на шум. За дверями шла драка, точнее, несколько драк… Был и труп. Разодетая в коричневое с золотом мымра валялась на спине, из тощей груди что-то торчало, рядом выплясывал и ржал высокий щеголь с оскаленной рожей, но Юхана волновал исключительно Фельсенбург.

Шкипер пер к выходу напролом, мимоходом замечая, то как толстуха в лиловом душит рыжую набелённую девку, то как пара молодых чинуш бьет ногами кого-то седого.

– Попил нашей крови, клоп чернильный! – верещал один из юнцов, как назло оказавшийся на дороге. – Бей… в печенку!

– Чтобы кровью блевал и кишки через глотку вылезли!..

– Чтоб…

Седой корчился и вопил, вопили, кажется, все, кроме Юхана. Наподдав локтем некстати сунувшемуся под руку паршивцу, шкипер прорезал кучку жмущихся друг к другу баб и вырвался к дверям. Здесь стало совсем весело, потому что дорогу загородило с полдюжины недотеп. Что или кто их не выпускал, Добряк разглядеть не успел: примеченный еще на лестнице пузан с воем смахнул на пол шандал с горящими свечами, те воробьями порскнули в стороны, одна припекла какую-то тетку, вторая попала на портьеру, которая тут же занялась. Пришлось под нарастающий галдеж срывать и затаптывать – сгореть заживо шкипер не собирался. Покончив с поганой тряпкой, Клюгкатер подхватил упавший шандал и рванул к двери. Сперва перед ним расступались, потом на пути встал лысый чинуша, тоже знакомый. Три дня назад умник хорошо получил на лапу и только что ликерами не сочился, а теперь заступил дорогу и раззявил пасть. Неумело, еще бы, геморрой насиживать – не по морю ходить.

– Прочь! – белые зенки, сжатые кулаки, по́том несет, что от взмокшей клячи! – Гусь смердящий… Про…

Дослушивать Юхан не собирался. Бронзовая фигуристая шишка впечаталась аккурат в висок, брызнуло, ну да грязнее уже не станет, зато удовольствие получил. Переступив через дохлятину, Добряк в два прыжка преодолел оставшееся до дверей расстояние. Перед ним расступались – еще бы, несется лосем, и в лапе железяка окровавленная.

– Спокойно! – рявкнул шкиперским голосом Добряк. – Стоять! Стража уже бежит!

Закивали, одна дура шмякнулась в обморок, ее подхватил стоящий рядом плечистый усач. Ну хоть так!

Вывалившись на лестничную площадку, Юхан первым делом завертел головой в поисках Руперта и его девчонки, оба были тут и вроде в порядке. Шкипер слегка поколебался, но шандал не бросил – мало ли…

– Господин Клюгкатер, – голосок Селины как-то перекрыл общее гудение. – У вас все хорошо?

– Да вроде бы, – Добряк с чистой совестью – зовут же – подошел. Стрелял явно Фельсенбург, так и сжимавший в руке пистолет. На полу валялся кто-то со снесенным наполовину черепом, рядом держался за располосованную щеку «палтус» и извивалась в руках слуг пара разряженных в пух и прах гадюк. – Вы-то как?

– Благодарю вас, сударь, – девушка сделала книксен, в голубой атлас впились омерзительные жирные пятна. Мозги… Руперту следовало взять ниже. – У меня все хорошо. Вам с господином Фельсенбургом лучше пойти в залы и прекратить безобразие. Понимаете, там есть и обычные люди, они могли испугаться.

– Они испугались, – господин Руперт, не выпуская пистолета, придвигается к заботливой незабудке, – но вас я не оставлю. Сейчас прибегут рейт…

– Господин Руперт, – громко перебила умница. – Вам не надо зарядить первый пистолет?

– Нечем, – парень тряхнул волосами, как тогда, когда сговаривался о фрахте. – Надеюсь, за стражей послать озаботились.

– Еще бы не послали, – пришел на подмогу шкипер. – Шуму-то сколько!

– Господин Фельсенбург, господин Фельсенбург… – Очнувшийся «палтус» машет широченными рукавами. – Это ужасно… Мы… Мы потрясены, мы не можем… Я вам обязан… вторым рождением!

– Для начала извинитесь за своих гостей перед дамой.

– О да! Сударыня, мы в отчаянии! Внезапное помешательство, возможно, порча, вам надо немедленно покинуть этот зал… Разумеется, вам возместят… Мы сделаем все возможное, чтобы вы забыли это прискорбный случай. Завтра же! Завтра же к вашим услугам будут лучшие ткани и меха. Мы обязаны возместить…

– Со мной ничего не случилось. – Селина, то ли случайно, то ли нет, придвинулась к Руперту. – Это платье мне не очень нравится, и потом такие пятна, пока они не застарели, можно отстирать. Мне очень жаль, что так вышло, а недопраздновать – дурная примета. Давайте через три дня попробуем собраться снова, только не надо готовить ничего дорогого.

– Восхитительно! – Рукава опять взметнулись. – Мы встретимся через три дня, и на этот раз все будет иначе. Вы навеки запомните это день. Что это? Кто?!