22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война» - Михаил Алексеевич Алексеев

не понимает причин недовольства Германии». Он просил разъяснить, что можно сделать для улучшения отношений с Германией. Фон дер Шуленбург обещал запросить Берлин.

Выслушав посла, полковник Кребс сказал задумчиво: «Завтра— воскресенье, и Берлин будет пуст. Завтра— 22 июня, день, когда Наполеон начал вторжение в Россию…» (Вторжение Наполеона в Россию началось 24 июня 1812 года. — М.А.).

Сегодня же утром фон Вальтер отправил самолетом в Берлин свою собаку‑боксера…

Вечером он подготовил всю радиоаппаратуру к выводу из строя. Шифровальный материал подготовлен к сожжению после получения последней радиограммы из Берлина завтра рано утром…».

Представляется, что бывший первый заместитель Председателя КГБ и бывший начальник ГРУ не мог ориентироваться на «повесть в документах» О.А. Горчакова, а опирался на имевшиеся в его распоряжении документы. Возможно, попавшая в руки Горчакову «старая папка», реально существовала и представляла собой подборку документов к ХХ съезду КПСС, разоблачившему культ личности И.В. Сталина (14–25 февраля 1956 года), из которой в докладе на съезде Н.С. Хрущева были использованы только донесения В.Е. Хлопова («22 мая 1941 года. …нападение немцев на СССР назначено на 15 июня, но может состояться и в начале июня») и М.А. Воронцова (7 мая 1941 года. Гражданин СССР Бозер… передал заместителю военно‑морского атташе, что, согласно заявлению одного германского офицера из штаба Гитлера, Германия готовится вторгнуться в СССР 14 мая через Финляндию, Прибалтийские страны и Латвию»). Наличие дезинфоримации в ряде приведенных сообщений лежит на совести тех, кто представлял эти донесения для доклада. Остается вопрос, причем здесь «старая папа», если в ней стоит дата 31 декабря 1956 года. Вероятно, ведение дела было завершено именно в конце 56-го, а само дело — «папка» попала к Горчакову много позже. Ко всему прочему, это — и журналистский прием. Однако утверждать, что знаменитая резолюция, вероятнее всего, сочинена самим О. А. Горчаковым, как все (или почти все) «документы», из которых состоит его повесть, не обоснованно. Вместе с тем не следует забывать о склонности Горчакова к мистификации, о чем свидетельствуют варианты его биографии, к чему он «приложил» руку.

В «Перечне донесений о военной подготовке СССР за январь— июнь 1941 г.» приведено два донесения за 21 июня, составленных на основании информации, полученной военинженером 2-го ранга Леонтьевым от сотрудника германского посольства в Москве «Х» (Герхардом Кегелем).

Первое из них:

«Посольство получило телеграмму из МИД в Берлине, с 4.00 идет совещание у Типпельскирха (посланник германского посольства. — М.А.). Источник убежден, что война начнется в ближайшие 48 часов»434.

Второе донесение, подготовленное за этот же день, не оставляло никаких сомнений о неизбежности начала войны этой же ночью:

«Посольство утром получило указание уничтожить все секретные бумаги. Приказано всем сотрудникам посольства до утра 22.6 запаковать свои вещи и сдать их в посольство, самим также находиться в здании посольства, живущим вне посольства переехать в посольство. СЧИТАЮТ, ЧТО НАСТУПАЮШЕЙ НОЧЬЮ БУДЕТ РЕШЕНИЕ— ЭТО РЕШЕНИЕ ВОЙНА (Написание заглавными буквами документа. — М.А.)»435.

В одном из исследований по данной проблеме утверждается, что на основании полученной в ходе второй встречи с «Х» информации было подготовлено спецсообщение436. Однако сам текст спецсообщения не во всем совпадает с составленным донесением по информации Кегеля. Так, речь идет о журналистах, которым предписано переехать в посольство, сотрудникам же посольства предлагается или переехать в посольство, или оставаться на квартирах. Такого Кегель не говорил, а других источников, способных осветить данную проблему у Разведупра не было.

В своих воспоминаниях Герхард Кегель рассказывает только об одной встрече с Леонтьевым в этот день;

«Когда я в субботний полдень 21 июня 1941 года подъехал к посольству, мне пришлось оставить машину на улице, ибо во дворе посольства шла какая-то суета. Вверх поднимался столб дыма— там, видимо, что-то жгли. На мой вопрос, что там горит, «канцлер» Ламла ответил «по секрету», что ночью он получил из Берлина указание уничтожить оставшиеся в посольстве секретные документы, за исключением шифровальных тетрадей, которые еще понадобятся. И поскольку уничтожить документы в печах посольства оказалось не под силу, ему пришлось по договоренности с послом развести во дворе костер. Через два часа все будет кончено, и я смогу снова поставить машину во двор.

Так как до этого агрессивные армии Гитлера начинали свои действия по его приказу всегда на рассвете, я был убежден, что до начала войны остались считанные часы. Мне надо было во что бы то ни стало передать Павлу Ивановичу эти важные сведения. Но в первой половине дня я не мог незаметно выйти из посольства. Это удалось лишь после обеда. На случай крайней необходимости товарищ Петров дал мне номер служебного телефона, и теперь я впервые воспользовался им. Я позвонил не из дома, а из телефонного автомата с Центрального телеграфа на улице Горького, где всегда было много народа.

Вечером состоялась экстренная встреча. Я самым настойчивым образом просил его передать своему руководству, что за точность сообщенных ему сведений ручаюсь головой. Потом я спросил его, каким образом мне следует подключиться в Берлине к нашей борьбе. Он ответил, что не так страшен черт, как его малюют, и у нас есть еще время на выяснение моего вопроса»437.

Решение позвонить из телефонного автомата Центрального телеграфа является крайне неудачным, так как оно не позволяло контролировать обстановку вокруг себя из-за обилия народа вокруг, создавая при этом иллюзию безопасности проведения операции (телефонный звонок руководителю по вызову «Павла Ивановича» на встречу и был такой операцией). Более того, в самом центре Москвы, мог оказаться кто-нибудь из членов германской колонии, знавший Кегеля, и которому мог показаться странным звонок последнего по телефон-автомату.

В своей книге, вышедшей в Берлине на немецком языке в 1984 г. под названием «В бурях нашего века» Кегель в небольшой главе «Серьезный разговор с Центром» он описал встречу с сотрудником Разведуправления, на которой он при обсуждении вопроса, совершит ли гитлеровская Германия военное нападение на СССР и, если совершит, то когда. Кегель настаивал на том, что он не сомневается, «что милитаристская нацистская Германия нападет на Советский Союз с целью его уничтожения и порабощения советского народа в течение нескольких дней или недель». Представитель Разведупра возразил, сказав, что «немецкие империалисты… не могут позволить такую глупость, как развязать войну против Советского Союза, пока не будет одержана победа над Великобританией». Исходя из этого тезиса был сделан вывод: «Военное нападение гитлеровской Германии нужно ожидать, вероятнее всего, через 2–3 года, а не сейчас». В 1987 году эта книга Кегеля была переведена на русский язык и вышла в свет, но без выше цитируемой главы.

В сентябре