Белая ведьма, черные чары - Ким Харрисон

Улыбнувшись ледяной улыбкой, она повернулась и степенно зашагала к лифту, сопровождаемая двумя официантами.

Дженкс застрекотал крыльями, шумно выдохнул и вернулся к столу, рассыпая красные искры. Он шагнул с места приземления к тарелочке арахисового масла, появившейся как по волшебству, пока мы спорили. Сев по-турецки на край тарелочки, он наклонился и стал есть парой палочек соответствующего ему размера — где-то он их на себе прятал.

— Чертовы баньши! — буркнул он. — Хуже, чем фейри в дворовом сортире.

Эдден положил мне руку на поясницу и направил меня к моему стулу.

— Откуда у меня такое чувство, что мы должны найти Миа раньше, чем ее найдет миз Уокер? — спросил он озабоченно.

Рядом с моей тарелкой уже стоял стакан розоватой воды, и я села на место, отпила, чуть не пролив воду, когда колыхнулся лед.

— Потому что младенцы у баньши очень редки, — ответила я, думая, поднимут ли меня на смех, если я попрошу соломинку. — Отдать Холли этой женщине было бы ошибкой, баньши она или не баньши. Я ей не верю.

Эдден фыркнул:

— Я думаю, это взаимно.

— Да, но меня она в грош не ставит. — Может быть, лучше, когда баньши тебя не ставит в грош. — Нам нужно найти Миа прежде этой женщины. Она ее хочет убить и забрать Холли.

Эдден посмотрел на меня острым взглядом:

— Серьезное обвинение.

Я потянулась к хлебной корзинке, надеясь, что мы все же пообедаем, хотя Самая Важная Гостья уже ушла.

— Можете подождать, пока Миа не будет убита, можете поверить мне сейчас. Но спросите себя: с кем вы предпочитаете оставить Холли?

Я ткнула мизинцем в его сторону, и он поморщился.

— Вы так думаете?

Отодрав ломтик от буханки, я стала его есть, сочтя, правда, слишком сухим.

— Я не думаю. Я знаю.

Глаза Эддена повернулись к лифту, потом снова ко мне.

— Проще было бы, будь у нас амулет-локатор. Что-нибудь получается?

Я чуть не поперхнулась. А пока я искала слова, Дженкс прозвенел жизнерадостным:

— Ага…

Я стукнула коленом снизу по столу, и Дженкс замахал крыльями, чтобы не упасть.

— Мне их надо доделать, — сказала я.

Эдден перевел взгляд с моих горящих щек на пикси, который теперь молча на меня смотрел, хмыкнул, оттолкнулся от стола. Толстые пальцы казались неуместными на белом льне скатерти.

— Я пошлю за ними машину, как только они у тебя будут готовы, — сказал он и встал. — Я знаю, что у тебя нет лицензии на их продажу, но ты сообщи, во сколько они тебе обошлись, и я добавлю эту сумму к твоему чеку. Мы тут из кожи вон лезем, ищем ее. Они все время мимо нас проскальзывают. — Он подался назад, снова оглянулся на лифт. — Сейчас вернусь.

— О’кей, — ответила я, запивая сухой хлеб малиновой водой, но мысли мои были далеко. А коренастый капитан побежал догонять миз Уокер.

Дженкс хихикнул, и вид у него был куда более успокоенный.

— Хочешь, я выясню, что он ей говорит? — спросил он, и я покачала головой. — Тогда, может, объяснишь мне, отчего тебе не хочется, чтобы он нашел Миа?

Я перевела глаза на него с лифта:

— Прости, не поняла?

— Ну, про амулеты? — Дженкс начисто облизал пальцы от арахисового масла. — Маршал же их активировал.

Я поморщилась, рассеянно сдвигая образовавшиеся от хлеба крошки в кучу.

— Это пустышки. Я облажалась. Они не работают.

Дженкс сделал круглые глаза, болтая ногами в воздухе:

— Ну, вообще-то они работают.

Я смотрела только на крошки, которые сгребала с салфетки.

— Ну, вообще-то они не работают, — передразнила я его интонации. — Я один попробовала в молле — это была просто деревяшка.

Но Дженкс покачал головой и подцепил своими палочками новый кусочек арахисового масла.

— Маршал их активировал при мне. И пахли они нормально.

Я вздохнула, откинулась на спинку стула и вытряхнула салфетку под стол. Либо слеза, которую дал мне Эдден, принадлежала другой баньши, либо диск, на который я капнула зельем, был негоден.

— Пахли красным деревом?

— И еще как. Даже позеленели на секунду.

Звякнул сигнал лифта, и я придвинулась ближе к столу.

— Может, тот, который я активировала, был негоден, — тихо сказала я, пока Эдден прощался с миз Уокер, и Дженкс кивнул, удовлетворенный этим ответом.

Но что-то такое не хотело меня отпускать, пока мы ждали идущего к столу Эддена. Была еще третья возможность, о которой мне не хотелось и думать. Моя кровь — не совсем кровь колдуньи, это кровь протодемона. Вполне возможно, что некоторые чары земли я пробудить не могу. И если так, то это еще один признак, что я не колдунья, а демон. Все лучше и лучше.

Я поставила машину на парковку за тюрьмой, прямо под фонарем, прикинув, где тут могут быть линии разметки — потому что пару дюймов снега здесь не счистили. Печка работала вовсю, поскольку Айви приоткрыла окно для вентиляции, и я выключила отопление и фары, потом заглушила мотор и бросила ключи в сумку. Готовая увидеться со Стриж, я вздохнула, не снимая руки с колен и не выходя, только глядя на низкое здание.

Айви сидела прямо, глядя в никуда.

— Спасибо, что ты согласилась, — сказала она. В тусклом свете ее глаза казались черными.

Я пожала плечами и открыла дверь.

— Я тоже хочу узнать, кто убил Кистена, — сказала я, не желая развивать тему. — Пока что от меня было мало пользы, но это я могу сделать.

Она вышла вместе со мной, и щелчки хлопнувших дверей прозвучали глуховато в сугробах снега, превратившего мир в черно-белый под режущим светом прожекторов охраны. На парковке народу было полно — может быть, служащие, хотя я думаю, что посетители: заведение было не строгого режима. Да, Стриж совершила убийство, но это было преступление, продиктованное страстью. Вот поэтому, а еще — потому что она сама юрист, ее и поместили сюда, а не в учреждение более строгого режима за пределами Цинциннати.

В четверти мили от нас находилась больница, размытая сумерками и падающим снегом. Глядя на ее мирные здания, мне вдруг припомнилось, что хорошо бы отдать детям мои старые мягкие игрушки. Дети знают, насколько эти игрушки драгоценны, и будут хорошо с ними обращаться. Можно будет сегодня эти игрушки собрать, когда стану разыскивать ту книгу заклинаний. Отличный повод туда подъехать.

Айви стояла возле закрытой двери, глядя на здание так, будто в нем содержалось ее спасение — или ее гибель. Она в своей рабочей кожаной одежде, сплошь черной, выглядела тонкой и изящной, а байкерская кепочка придавала этому виду некую перчинку. Ощутив мой оценивающий взгляд, она вышла из задумчивости, мы с ней обошли мою машину спереди и свернули мимо припаркованных автомобилей к расчищенному тротуару.