Мир под напряжением. История электричества: опасности для здоровья, о которых мы ничего не знали - Артур Фёрстенберг

Продолжились поиски другого паразита, и в 1919 г. Ренни представил миру Acarapis woodi, обитавшего в дыхательных путях пчел. Его статья в Transactions of the Royal Society of Edinburgh оказалась настолько влиятельной, что трахейный клещ до сих пор считается одной из двух главных паразитических инфекций пчел, из-за которых возникает синдром разрушения пчелиных семей. Он якобы убивает пчел, выпивая их кровь и перекрывая дыхательные пути. Собственно говоря, это объяснение настолько общепринятое, что на коммерческих пасеках всех пчел обрабатывают противоклещевыми средствами, чтобы убить и трахейных клещей, и другой вид вредителей, клещей Varroa. Однако в конце 1950-х гг. теория с трахейным клещом тоже была опровергнута выдающимся британским патологом пчел Лесли Бэйли. Он не только показал, что зараженные клещами пчелы умирают не чаще, чем не зараженные, но и даже специально заразил здоровых пчел паразитом и доказал, что он не вызывает болезни. Единственным последствием заражения, писал Бэйли в 1991 г., стало «небольшое сокращение продолжительности жизни пчел, но обычно оно не вызывало никакой очевидной болезни, несмотря на ненормальный облик зараженных трахей».

Бэйли предупреждал и о том, что не стоит придавать слишком большого значения клещу Varroa; по его словам, он приобрел такую известность отчасти лишь благодаря своим размерам: это единственный распространенный паразит медоносных пчел, которого можно увидеть невооруженным глазом и идентифицировать с помощью простой лупы[519]. Клещи Varroa, конечно, не безвредны, но они целый век сосуществовали с дикими популяциями пчел в Японии[520] и России[521], а позже – в Сербии[522], Тунисе[523], Швеции[524], Бразилии[525], Уругвае[526] и даже в некоторых регионах Калифорнии[527] и штата Нью-Йорк[528]. Урон, наносимый варроатозом, писал Бэйли, определяется другими факторами окружающей среды.

Проблема с болезнью острова Уайт тлела в течение десятилетий, редко попадая в новости. Но количество пчелиных семей у пчеловодов в США постепенно снижается еще с 1940-х гг.[529] В 1960-х и 1970-х гг. необъяснимым крупным потерям дали новое имя – «исчезающая болезнь»; о них сообщали в Монтане, Небраске, Луизиане, Калифорнии, Техасе, Европе, Мексике, Аргентине и Австралии. Пасечники, открывая ульи осенью или зимой, обнаруживали крупные запасы пыльцы и меда, а вот пчел не было. В ульях, где оставались несколько мертвых или живых пчел, у них не обнаружилось признаков ни недоедания, ни присутствия клещей или иных паразитов, вирусов, бактерий или ядов. Попытки распространить эту болезнь, пересадив пчел из «больных» ульев в здоровые, ничем не закончились. Опрос, проведенный Министерством сельского хозяйства США в 1975 г., показал, что проблема наблюдается в 33 штатах; пасечники часто сообщали, что страдают от нее уже 10–15 лет, и с каждым годом ситуация становится все хуже[530].

А затем, во второй половине 1990-х гг., когда телекоммуникационная индустрия начала плести свою сеть антенн в городах, сельской местности и на неосвоенных землях, американские фермеры столкнулись с сильнейшим кризисом. Долго тлевшие «угли» полузабытой проблемы с исчезновением пчел вспыхнули с новой силой. «Недостаток пчел больно жалит фермеров», – предупреждал заголовок в Washington Post от 15 июня 1996 г. Той зимой пасечники потеряли 45 % ульев в Кентукки, 60 % – в Мичигане и 80 % – в Мэне[531]. Кроме того, у фермеров открылись глаза и на тот простой факт, что дикие пчелы тоже не займутся опылением их урожая, потому что 90 % диких пчелиных семей в стране уже исчезли[532]. Считалось, что весь этот хаос – по крайней мере, в Соединенных Штатах, – был вызван двумя пчелиными паразитами: трахейным клещом и еще более прожорливым клещом Varroa, которого, как предполагалось, завезли в США вместе с зараженными пчелами из Европы и Азии в 1980-х.

Но тревога распространилась и по Европе зимой 2002–2003 гг. Официально никакой паники не было: в Швеции потери пчелиных семей составили «всего» 20 %, в Германии – 29 %. Однако шведский пасечник Бёрье Свенссон, опубликовавший статью под названием «Безмолвная весна в Северной Европе?», был не согласен. Когда он открыл свои ульи той зимой, оказалось, что 50 из 70 семей исчезли. Его сосед потерял 95 из 120 семей, другой сосед – 24 из 25. Коллеги-пасечники из Австрии, Германии, Бельгии, Дании и Финляндии сообщали о похожих огромных потерях, хотя многие не нашли никаких признаков варроатоза, гнильца, мешотчатого расплода, аскосфероза, нозематоза или других болезней пчел.

Наконец, зимой 2006–2007 гг. недуг, когда-то известный как «болезнь острова Уайт», превратился во всемирную панзоотию, перепугав и фермеров, и широкую публику, и ему дали очередное новое имя: синдром разрушения пчелиных семей[533]. США потеряли треть медоносных пчел всего за несколько месяцев, многие пасечники полностью лишились своих популяций[534]. Поначалу считалось, что распространение синдрома разрушения пчелиных семей ограничено только Европой, Северной Америкой и Бразилией[535], но затем он появился в Китае, Индии, Японии и Африке[536]. Фермерам во многих странах приходится опылять свои поля с помощью вдвое меньшего количества пчел, и восполнение потерь с каждым годом становится все труднее и дороже.

А виновником, судя по исследованию, проведенному командой американских и бельгийских исследований, не является ни трахейный клещ, ни варроатоз, ни нозематоз, ни какое-либо другое инфекционное заболевание. Во время катастрофической зимы 2006–2007 гг. команда, которую возглавлял Джеффери Петтис из Лаборатории исследования пчел Министерства сельского хозяйства США, исследовала тринадцать крупных пасек, которыми владели одиннадцать крупных пчеловодческих компаний во Флориде и Калифорнии, и, к своему удивлению, не обнаружила никаких конкретных питательных, токсических или инфекционных факторов, которые бы отличали пчел или семьи, страдавшие от синдрома разрушения, от пчел и семей, которые им не страдали. Оказалось, что трахейных клещей было в три раза больше в здоровых семьях, чем в пострадавших. Даже якобы смертоносный клещ Varroa не был больше распространен в погибших или погибавших колониях. Единственный полезный вывод, который удалось сделать этим ученым, состоял в том, что ослабленное состояние пчел вызвано «неким другим фактором», и этот «другой фактор» как-то связан с географическим положением: семьи, страдавшие от синдрома разрушения, располагались поблизости друг от друга.