Звездолеты погибшей империи - Сергей Ястребов

Сейчас, конечно, их можно обнаружить, и можно даже сбить…

Но выпустить истребители они уже успели.

Первым взорвался «Эпиметей», оказавшийся ближе всего к облаку истребителей. Вражеский адмирал очень грамотно составил алгоритмы выхода на цели: истребители легко перемещались и концентрировались, нисколько не мешая друг другу. Крейсера прикрытия группы «Центр» вели по ним ураганный, самоубийственный огонь. С каждым десятком секунд атакующая люфтгруппа убывала. Но Ангел уже видел, что это ничего не спасет.

Линкор «Лето» получил сразу от двух истребителей попадание в середину корпуса и разломился пополам; способность к поступательному движению он полностью потерял, зато в его передней части — редкость при космических катастрофах — еще могли остаться живые люди.

Если будет кому их спасать…

Бой продолжался. Все оставшиеся истребители сосредоточились на последнем линкоре — на флагмане, на «Фессалии», смыкаясь вокруг нее сферой. Ее судьба теперь была вопросом секунд…

Все. Вспышка.

— Главные силы противника уничтожены, — доложил Георгию дежурный тактик.

Георгий это видел сам. На фоне воронки, в которую превратился вход в «черную зону», крутился сложный вихрь. Излучение от взрывов трех погибших линкоров пробило «москитную завесу». Теперь оставшихся можно брать голыми руками…

Георгий вызвал Вина.

— Это твоя победа, — сказал он.

Вин будто не слышал.

— Дальше я сам, — добавил Георгий другим тоном. — Теперь у нас точно превосходство. Поясни для меня, в каком состоянии твои авианосцы?..

Вин поморщился.

— «Айравата» остался без люфтгруппы, и похоже, что и без полетных палуб. То есть он превратился в корабль связи. «Кумуда» совершенно цел и имеет полную люфтгруппу — я ее сейчас доукомплектую остатками.

— Здорово, — сказал Георгий.

— Дальше дело за крейсерами, — сказал Вин.

— Вспышки в небе, господин полковник, — доложил унтер.

Эрнст Брандт нехотя оторвался от двигателя. Встал, вышел из ангара на простор. Проморгался.

— Где?

Унтер молча показал пальцем.

Эрнст всмотрелся. Небо было ясным, и посреди лазури вспыхнула как будто звезда.

А вот и еще одна…

Эрнст не стал задавать вопросов. Он и так знал, что никаких официальных сообщений о новом сражении нет. А в том, что это именно сражение, сомнений не оставалось…

— Спасибо, — сказал он унтеру. Тот отсалютовал, повернулся, пошел по своим делам.

Эрнст прошелся взад–вперед по огромному полю. В кои–то веки его авиагруппе дали нормальный аэродром… Как знать, пригодится ли?..

Еще вчера все было спокойно. Готовность космических сил, насколько о ней было известно, соответствовала… Ну не мирному, конечно, времени — когда такое было–то последний раз? — но уж точно не ожиданию немедленного боя.

Эрнст в который раз задумался: что было бы, если бы он водил не атмосферный штурмовик, а космический истребитель? Выбор ведь был, что ни говори. И в ранней юности, сразу после окончания школы, и даже позже. Он сознательно отказался от черного неба, выбрав голубое — и вроде бы ни разу не пожалел.

Хотя он знал людей, которым такой выбор казался странным. И даже очень странным.

А с другой стороны, есть ведь люди, которые и вовсе никогда не поднимаются с грунта…

Эрнст был родом с Оденвальда, лесистой планеты с населением всего в полтора миллиона человек. В основном там жили германцы. Улицы родного города Эрнста были по старинке выложены булыжником, благо камня в горах вокруг было сколько угодно… Он колебался в выборе профессии, пока не прочел одну книгу, написанную на Земле. Книга называлась «Мост через океан», и рассказывалось там о первых трансатлантических перелетах, из Дакара в Ресифи. О первых людях, которым полет над океаном дал настоящее чувство родной планеты. Как целого.

Пересечь океан, чтобы увидеть на новом, еще темном берегу огоньки чьих–то окон…

Ему совершенно не хотелось в космос, в пустой мир, где так мало человеческого. Он понимал отвагу галактических исследователей, как понимал бы, наверное, каких–нибудь альпинистов, кладущих жизнь, чтобы взойти на гору–восьмитысячник. Только вот что там, наверху? Мутное небо, снег да голые скалы… А Эрнсту всегда хотелось лететь туда, где есть хоть одно освещенное окно. Чтобы его ждали.

Решение стать военным летчиком он принял неожиданно, кажется, даже для самого себя. Авиапочты давно не существовало, а пассажирские рейсы показалось очень уж скучным занятием.

Правда, попутешествовать по разным звездным системам ему в итоге все–таки пришлось.

Дважды его сбивали. Один раз — с тяжелым ранением, лечиться потом пришлось не один месяц. Сам он сбил где–то с десяток вражеских атмосферных самолетов — маловато для хорошего истребителя, но достаточно много для штурмовика, основной работой которого является подавление наземных сил. Юстиниановский крест, полученное в двадцать восемь лет полковничье звание, да еще — теперь вот — должность начальника авиации целого корпуса. Все вполне достойно.

И все–таки он очень хотел, чтобы наступил мир.

Неправда, что о мире мечтают все военные. Для многих из них война — комфортная среда обитания. Есть и такие, которые рассматривают войну просто как игру, более или менее интересную; к этой категории Эрнст относил Леопольда фон Бабенберга. Людей, которые действительно воюют ради прекращения всех войн, среди командного состава — хорошо, если один на тысячу.

Стал ли Эрнст именно таким? Он не был уверен.

«Нельзя уничтожить войну, не уничтожив человека».

Неужели и вправду так?

Солнце уже садилось. Тени от носов штурмовиков были темными и длинными. Дальний сосновый лес казался розовым от лучей.

Эрнст не спеша пошел обратно в ангар. Мысли мелькали, как тени. Может быть, все–таки кончится? Бессмысленная же война, непонятно, кому она вообще нужна… Что там сейчас за битва, наверху? И кто победил? Это ведь уже, наверное, ясно…

Рано или поздно понимаешь, что победа — это тупик.

Рано или поздно — становится нужно что–то большее.

Например, чтобы в мире победил разум, и люди перестали зря убивать друг друга.

Возможно ли такое?

Эрнсту хотелось в это верить.

— Сдавайтесь, — повторил Георгий. — У нас есть еще один неповрежденный авианосец с полным комплектом истребителей. Это легко проверить… если хотите. Извините, я говорю лишнее… Я убежден, что уже достаточно было смертей. Не знаю, кто меня слышит, но я обращаюсь ко всем, кто на кораблях. Вы знаете, что случилось на Карфагене? Я позволю себе опустить подробности, но потери среди мирного населения там — два миллиарда. Может быть, даже больше. И это — побочное следствие нашей гражданской войны. Я не хочу больше никого убивать. Ни одного человека. Более того, вы даже не будете разоружены. Механизм переговоров мы наладим, это не проблема, если есть желание. Продолжение сражения — бессмысленно. У вас не осталось никаких шансов решить вопрос силой… — У Георгия пересохло в горле, он потянулся к стакану с водой, глотнул. — Я жду вашего ответа, — закончил он. — В течение пятнадцати минут жду. Потом мы откроем огонь.