Вторая мировая война. Ад на земле - Макс Хейстингс

«Только что мы дежурили на палубе или в машинном зале или крепко спали на койках, а в следующую минуту бились с плотной воющей тьмой, которая обрушивала на нас валы ледяной пены, мы скользили и падали на мокрой железной палубе, которая, накренившись, все быстрее погружалась в прожорливый океан. “Что случилось? Что случилось?” – твердил кто-то срывающимся, плачущим голосом, полным испуганного удивления. В каком-то исступлении, повинуясь инстинкту, мы боролись с тугими неподатливыми веревками и неуклюжей тяжестью шлюпки. Ухитрились спустить шлюпку, посыпались в нее – кто-то спрыгнул удачно, кто-то мимо, не рассчитав расстояние. “Отвали!” – рявкнул чей-то голос: лодка была переполнена, и этот крик подхватило несколько голосов, но тут же эхом отозвались крики, вопли у нас над головой: “Нет, подождите, подождите!” Что-то темное пробивалось сквозь тьму, с громким всплеском раздвигая волны, вынырнуло у самого борта, ухватилось за планшир. Через шлюпку перекатилась волна, вымочив нас до нитки, мы задыхались и отплевывались, от холода едва не останавливалось сердце. Кто-то поспешил отдать фалинь. Все ли успели сесть в лодку, бог весть: нас тут же отнесло от корабля»6.

Те, кому повезло выжить в кораблекрушении, сталкивались с тяжелейшими испытаниями многодневного плавания в хрупкой шлюпке. 21 августа 1940 г. немецкий вспомогательный крейсер Widder потопил британский угольный транспорт Anglo-Saxon в 1500 км к западу от Канарских островов. Большинство моряков были расстреляны в воде из пулеметов, ускользнула лишь крошечная шлюпка, и в ней семеро моряков во главе со старшим помощником Денни. На рассвете они осмотрели припасы и убедились, что у них есть при себе немного воды и галет и несколько консервных банок. Некоторых успели задеть немецкие пули: у радиста Пилчера от стопы осталась лишь кровавая каша; Пенни, немолодой артиллерист, пытался забинтовать раны в бедре и запястье.

Первые несколько дней они довольно бодро плыли на запад, но к 26 августу их измучила жажда, кожа горела, у Пилчера началась гангрена ноги, он все время извинялся перед товарищами за вонь. Денни записал в бортовой журнал: «С Божьей помощью и британской решительностью надеемся достичь берега»7. Но ситуация стремительно ухудшалась. 27-го умер Пилчер. Денни сломался. Пенни, ослабевший от ран, свалился за борт во время ночной вахты. Двое невзлюбивших друг друга матросов подрались. На тринадцатый день пути оторвалось рулевое весло. Для Денни это оказалось последней соломинкой. Отдав одному из товарищей перстень-печатку с просьбой передать его матери, старший помощник вместе с механиком бросились в море.

Вечером 9 сентября судовой повар по имени Морган вдруг поднялся и сказал: «Пройдусь в бар, выпью», – и шагнул за борт. В шлюпке осталось только двое молодых матросов. Один из них, двадцатилетний Уилберт Уиддиком, внес в журнал лаконичную запись: «Повар рехнулся, погиб». В один из следующих дней двое уцелевших тоже спрыгнули за борт, но, поспорив какое-то время, передумали и забрались обратно в лодку. Вскоре тропический ливень спас их от жажды, они питались плавучими водорослями и облепившими водоросли крабами. Пережив несколько штормов и множество ссор, 27 октября они завидели вдали берег. Двое спасенных добрались до Багамских островов, преодолев без малого 4000 км.

После долгих месяцев лечения Уиддиком в феврале 1941 г. был отправлен домой пассажиром на грузовом лайнере Siamese Prince и погиб, когда в это судно угодила торпеда подводной лодки. Выжил только девятнадцатилетний Роберт Тэпскотт, отслужил в Канадской армии, а после войны выступал свидетелем на процессе против капитана Widder, которого судили за расстрел моряков, пытавшихся спастись с Anglo-Saxon, и за аналогичные преступления и приговорили к семи годам тюремного заключения. Ужасы, выпавшие на долю Тэпскотта и его товарищей, повторялись в пору войны на море сотни раз, и нередко не оставалось ни одного выжившего, кто мог бы поведать свою трагическую историю.

Моряки торгового флота, как и все остальные участники вооруженного конфликта, проявляли себя по-разному. Их набирали из множества наций, и дисциплина здесь все же была не столь суровой, как в ВМФ, а потому «гражданские» частенько забывали о соблюдении маршрута, правилах подачи сигналов и связи с конвоем. Бывало и так, что экипаж, запаниковав, бросал корабль, который вполне мог оставаться на плаву. Но сохранилось и немало примеров героической отваги; один из них – судьба дизельного торгового лайнера Otari водоизмещением 10 350 тонн. 13 декабря 1940 г. на пути из Австралии в Англию, всего в 750 км от гавани, это судно было подбито торпедой, и в кормовой трюм хлынула вода. В кильватере теперь плыли мороженые овечьи туши и ящики с маслом. Гребные валы протекали, переборка машинного зала грозила обрушиться. Но капитан Райс счел возможным спасти судно: одни в океане, укрытые благодетельным туманом от повторных атак врага, Райс и его матросы удерживали Otari на плаву, медленно подвигаясь вперед и непрерывно откачивая помпами воду. Наконец судно добралось до устья Клайда, однако уже настал вечер, и защитный бон был закрыт. Лишь на рассвете 17 декабря Райс ввел наконец свое почти ушедшее под воду судно в гавань, и шаланды сняли с корабля большую часть его драгоценного груза. Благодаря такому упорству и отваге Великобритания удерживала «дорогу жизни» через Атлантический океан.

В 1941 г. Великобритания построила новые суда общим тоннажем 1,2 млн, научившись к тому времени максимально экономно использовать морской транспорт. Корабли сопровождения постепенно оснащались улучшенными радарами и гидролокаторами, что позволило им потопить несколько подводных лодок. Уже можно было утверждать, что блокада Великобритании не удалась. К концу лета того года англичане свободно считывали переговоры немецких подлодок. Часть флота Дёница была переведена в Средиземное море или на север Норвегии в связи с началом операции Barbarossa, и к зиме 1941 г. Гитлер простился с надеждой уморить Англию голодом: в войну вступили Соединенные Штаты, и их огромный потенциал наличного флота и нового судостроительства радикально изменил ход войны. Правда, в месяцы после Пёрл-Харбора подводные лодки вновь одержали несколько заметных побед, главным образом потому, что американский флот не спешил с введением четких процедур составления конвоя и обязательного сопровождения. Потери немецкого военного флота еще не были столь велики, чтобы размыть его качественный состав, и Добровольческий корпус Дёница, как они себя с гордостью именовали, оставался элитой флота. Командир подводной лодки Эрик Топп писал: «Служа на подводной лодке, живя на ней, приходится осваивать и оттачивать способность взаимодействовать с другими членами экипажа, ведь от этого может в буквальном смысле зависеть ваша жизнь. Покидая гавань, закрывая люк, и ты сам, и твой экипаж прощаетесь с пестрым миром, с солнцем и звездами, ветром и волнами, даже с запахом моря. Вы находитесь в постоянном напряжении, запертые в стальной трубе, в маленьком, ограниченном, тесном пространстве, в постоянной скученности, скуке, ваш образ жизни никак нельзя назвать здоровым – затхлый воздух, отсутствует привычная смена дня и ночи, недостает физических упражнений»8. Но и на поддержку бодрого духа своих подчиненных капитан усилий не жалел. Однажды, через несколько часов после выхода из порта, капитан заметил, что его штурман непривычно угрюм. Выяснилось, что тот оставил на берегу миртовый венок, немецкий символ брака, который штурман считал своим боевым талисманом, и теперь он опасался, что из этого похода U-552 вернуться не суждено. Топп приказал изменить курс и вернулся в Берген за венком.