Мария, княгиня Ростовская - Павел Комарницкий

— В смысле? — пристально глянул князь.

— Ты останешься коназом Ростова и Углича. Более того, я могу передать тебе под управление и другие города, скажем, Перислаб, принадлежавший коназу Еруслабу. А хочешь, сделаю тебя коназом Владимира?

— И что я должен буду? — усмехнулся Василько.

— Это просто, коназ Басилко. Ты будешь править урусами и собирать с них дань, размеры которой я тебе укажу. Всё остальное твоё.

Бату-хан чуть наклонился с коня.

— Соглашайся, коназ. Лучших условий не будет. Только прежде ты принесёшь присягу на крови.

— То есть?

— Ты поклонишься нашим богам, отринув своего ложного бога. Потом шаманы проведут над тобой обряд очищения. Потом ты принесёшь в жертву несколько урусов, и всё! Получай золотой ярлык на свой Ростов и не только.

Князь помолчал, собираясь с духом. На одно мгновение у него возникла безумная мысль — пообещать, а там видно будет… Нет. Не будет видно ничего. Он станет для народа своего предателем, презренным и ненавистным. Повязанным русской кровью с врагами. И как тогда глянуть в глаза Маришке?

— Вот что скажу я тебе, хан. Царство твоё, может, и могуче. Вот только глухое оно и скверное. И не отвратите вы меня от нашей, христианской веры.

Выслушав ответ, Бату-хан поморщился.

— Этот урус далеко не так умён, как показался вначале. Что же, он сам решил свою судьбу. Взять его!

* * *

— Вперёд, вперёд, не задерживайтесь!

Джебе был зол. Нет, он был свиреп! Две недели топтаться под этим городишком — с ума сойти! И пришедшее от Бату-хана письмо на этот раз не содержало и намёка на шутку. Действительно, сколько можно?!

Труп незадачливого мастера Лю давно бросили на съедение волкам — бездельник так и не смог проломить стены. Теперь оставалось полагаться только на ярость и беззаветную храбрость славных монгольских воинов.

— Куда?! Вперёд, я сказал!!! — Джебе выдернул из ножен булатную саблю, разом остановив отходящих, ошпаренных смолой. — На стены! На стены!! На стены!!!

Штурмовые лестницы, густо облепленные лезущими наверх монголами, трещали, но держались. Лестницы стояли чуть не через каждые пять шагов, но окончательно подавить сопротивление урусов не удавалось. Стоявшие внизу, позади частокола стрелки сбивали перебравшихся через стену монгольских воинов, и тем нечем было ответить — передовые бойцы на стену не лезут с луком и стрелами, у них кинжалы и сабли.

— Нойон! Мои люди сыплются с этой проклятой стены как мак из расколотой коробочки! — темник гарцевал перед Джебе на коне. — Ещё немного, и нас не останется!

Джебе ощутил прилив тёмного бешенства.

— А ты почему тут, когда твои люди там?! На стену!!! Все на стену!!!

Джебе хлестнул коня и галопом поскакал к стене. Соскочив прямо на лестницу, он быстро и ловко полез вверх, держа саблю в зубах. За ним уже густо лезли нукеры личной охраны, могучие и опытные бойцы.

— Джебе!!! Уррагх!!! — радостно взвыли монгольские бойцы.

Темник, сообразив, тоже ринулся к стене, полез по лестнице, стараясь обогнать прославленного полководца. Его охрана не отставала от хозяина.

— Уррагх!!!

Новая бешеная волна смыла со стены последних обороняющихся русских ратников, и по волосяным арканам, накинутых петлями на зубья частокола, монголы густо повалили вниз — передние уже подбегали к редкой цепочке русских лучников.

— Уррагх!!!

Джебе рубился с остервенением, как в молодости. Удар — отбито — ещё удар — готов!

— Хха!

— Хак!

— Хо!

Какой-то урус, верхом на коне, попытался достать монгольского воеводу, но опытный нукер, перехватив тяжёлый урусский лук и выдернув из трупа соотечественника стрелу, в упор, не целясь, выпустил её в нападавшего. Джебе одним скачком оказался в седле.

— Джебе!!! Уррагх!!!

— За мной!!! — Джебе встал в стременах, вскинув над головой окровавленный клинок. — Уррагх!!!

* * *

— … Ну что, Михаил Всеволодович. Спасибо за хлеб-соль. — князь Даниил скупо улыбнулся. Князь Михаил тоже улыбнулся ему в ответ, вот только улыбка вышла совсем уже кривой. Прямо скажем, невесёлой вышла.

Веселиться в впрямь было не с чего. Вчера, седьмого марта, пришла из Новгорода страшная весть: монголы взяли Торжок, упорно державшийся две недели, но так и не дождавшийся подмоги. Эта весть пришла вечером, а сегодня утром пришла другая — рати князя Георгия, собираемые столь долго и тщательно, полностью разгромлены Батыем. Не доверять тем сведениям резону не было. Прямо скажем, этого и следовало ожидать, подумал князь Михаил.

Выслушав новость, князь Даниил посидел, неловко пожал плечами и тут же засобирался в путь. Действительно, хорошо в гостях, да дел дома куча. На огромной Галичине дел хватало, одни бояре, взявшие круть за то время, пока стараниями того же Михаила Всеволодовича Даниил был удалён в Перемышль, чего стоили… Князь Михаил не отговаривал его. Действительно, сидение с ратью наготове утратило отныне всякий смысл. Момент для отпора захватчикам был полностью и бесповоротно упущен. Мольбы новгородцев о помощи Михаил оставил без ответа — вести войско в новгородские земли сейчас было бы просто самоубийством. Раньше надо было думать господам новогородцам.

— Ладно, Данило Романыч, — вздохнул князь Михаил. — Прощай покуда. Слово своё ты сдержал, и я от своего не отступаюсь. Могу я рассчитывать на подмогу твою, коли беда и сюда нагрянет?

— Обязательно, — вежливо улыбнулся князь Даниил, про себя подумав: слово своё он держит, как же… Деваться сейчас некуда Михаилу свет Всеволодовичу, а то бы вряд ли отдал назад Галич так легко. Ну да прав он, однако — не время сейчас старые обиды помнить, и помогать друг другу тоже ой как не вредно…

— Ну, сестра, не поминай злым словом, коли что, — обратился Даниил к княгине Елене.

— И тебя Бог храни, Данилко, — отозвалась княгиня, слабо улыбнувшись.

Молодой кметь подвёл коня князю Даниилу, и уже садясь в седло, он спросил.

— Что насчёт зятя-то, Михаил Всеволодович? Не слыхать?

Князь Михаил шевельнул желваки на скулах.

— Пока нет известий.

— Ну даст Бог… — неловко промолвил Даниил. — Может… Ладно, прощайте!

Уже глядя на выезжающих по четыре в ряд всадников конной галицкой рати, Михаил почувствовал руку жены, легшую ему на плечо. Князь положил свою ладонь поверх.

— Я вот тоже всё думаю да гадаю, — заговорила Елена. — Как оно там? Жив ли Василько Константинович?

Михаил тяжко вздохнул.

— Не думаю. Татары это.

— Бедная Мариша…

Княгиня Елена вдруг схватилась за столбик, поддерживающий крышу резного крыльца.