Домашние правила - Джоди Пиколт

Эмма смотрит на меня:

– Вы видите, с чем я имею дело?

Я в раздумье выпячиваю губы:

– Позвольте мне поговорить с ним наедине минутку.

– Серьезно? – Глаза Эммы расширяются. – Разве три часа назад вы не были в том же зале суда, что и я, когда судья сказал вам, что допросы Джейкоба должны быть соответствующим образом обставлены?

– Я не собираюсь его допрашивать, – говорю ей. – Профессионально, по крайней мере.

Эмма всплескивает руками:

– Мне все равно. Делайте что хотите. Вы оба.

Когда ее шаги стихают внизу, я сажусь рядом с Джейкобом:

– Ты знаешь, что нельзя звонить в девять-один-один, если тебе не угрожает серьезная опасность.

Он фыркает:

– Так арестуйте меня. О, погодите, вы уже это сделали.

– Ты слышал историю о мальчике, который кричал «Волк!».

– Я ничего не говорил о волках, – отвечает Джейкоб. – Я сказал, что со мной плохо обращаются, и это правда. Это единственная возможность для меня встретиться с доктором Ли, а она не хочет даже думать об этом. Я достаточно взрослый, чтобы ко мне относились как ко взрослому, разве я не могу сам дойти до автобусной остановки и поехать туда?

– Ты достаточно взрослый. Просто в таком случае снова загремишь в тюрьму. Ты этого хочешь? – Краем глаза я вижу ноутбук, засунутый в наволочку. – Почему ты прячешь компьютер?

Джейкоб вытаскивает его и обхватывает обеими руками:

– Подумал, вы отберете его у меня. Как забрали другие вещи.

– Я ничего не отбирал, у меня был ордер на изъятие. И ты получишь свои вещи обратно… когда-нибудь. – Я смотрю на него. – Пойми, Джейкоб, мама просто защищает тебя.

– Запирая здесь?

– Нет, это сделал судья. А она не дает тебе нарушить условия освобождения под залог.

Секунду мы оба молчим, а потом Джейкоб глядит на меня краем глаза:

– Я не понимаю вашего голоса.

– Как это?

– Он должен быть злым, потому что я вынудил вас приехать сюда. Но он не злой. И когда я говорил с вами в полицейском участке, тоже не был. Вы общались со мной как с другом, а потом арестовали, но ведь друзей не арестовывают. – Он зажимает кисти рук между коленями. – Честно говоря, люди мне совершенно непонятны.

Я согласно киваю:

– Честно говоря, мне тоже.

С чего это копы все время таскаются в наш дурацкий дом?

Они ведь уже посадили под арест Джейкоба, так пусть теперь все идет своим чередом. Чего они сюда лезут?

Ладно, я понял, на этот раз Джейкоб сам их вызвал. Но телефонный звонок наверняка столь же эффективное средство, чтобы дать делу обратный ход. И тем не менее полиция – в особенности этот мужик – продолжает упорно заявляться к нам. Сперва он болтает с мамой, а теперь треплется с Джейкобом о личинках мух, которые оказываются на трупе уже через десять минут после смерти.

Скажите мне, какое отношение все это имеет к звонку по номеру 911, а?

Вот что я думаю: детектив Мэтсон приперся сюда не ради разговора с Джейкобом.

И определенно не для беседы с моей матерью.

Он тут, потому что знает: попасть в комнату Джейкоба можно, только пройдя мимо моей, а это дает возможность по меньшей мере дважды заглянуть ко мне.

Может, кто-то заявил о пропаже взятого мной диска с игрой?

Может, он просто выжидает, пока я сам расколюсь, упаду к его ногам и признаюсь, что был в доме Джесс Огилви незадолго до моего брата, и тогда он скажет этой стерве-прокурорше, чтобы она вызвала меня на место свидетеля для дачи показаний против Джейкоба?

По этим причинам и дюжине других, еще не придуманных, я закрываю дверь и запираю ее, чтобы, когда детектив Мэтсон снова пойдет мимо, мне не пришлось встречаться с ним глазами.

Я даже не думал, что такое возможно, но Рич Мэтсон вовсе не полный и окончательный осел.

К примеру, он сказал, что пол человека можно определить, взглянув на его череп, так как мужской имеет квадратный подбородок, а женский – круглый. Он рассказал, что бывал на «ферме трупов» в Ноксвилле, Теннесси, где акр земли покрыт мертвыми телами в разных стадиях гниения, чтобы криминалисты-антропологи могли исследовать влияние погоды и насекомых на разложение человеческих останков. У него есть фотографии, и он обещал прислать мне несколько по электронной почте.

Все это, разумеется, не стоит доктора Ли, но немного утешает.

Я узнал, что у детектива Мэтсона есть дочь, которая, как Джесс, падает в обморок при виде крови. Когда я сообщаю ему, что у Джесс тоже была такая привычка, он морщится, как от неприятного запаха.

Через некоторое время я обещаю ему больше не звонить в полицию с жалобами на маму, если только она не причинит мне серьезное увечье. И Мэтсон убеждает меня, что неплохо было бы извиниться перед ней прямо сейчас.

Я провожаю его вниз. Мама расхаживает взад-вперед по кухне.

– Джейкоб хочет что-то вам сказать, – объявляет наш гость.

– Детектив Мэтсон пришлет мне фотографии разлагающихся тел, – говорю я.

– Не это. Другое.

Я выпячиваю губы, потом поджимаю их. Делаю это дважды, как будто растапливаю во рту замороженные слова.

– Я не должен был звонить копам. Это аспергерианская импульсивность.

Мамино лицо застывает, так же как и детектива. Только сказав это, я понимаю, что они, вероятно, решили, будто смерть Джесс тоже была следствием аспергерианской импульсивности.

Другими словами, говорить о ней было немного слишком импульсивно.

– Думаю, мы со всем разобрались, – первым оттаивает детектив. – Приятного вечера вам обоим.

Мама прикасается к его рукаву:

– Спасибо вам.

Он смотрит на нее так, будто хочет сказать ей что-то важное, но вместо этого говорит:

– Вам не за что меня благодарить.

Когда детектив уходит, холодный воздух, залетевший в дом, облизывает мне лодыжки.

– Приготовить тебе что-нибудь поесть? – спрашивает мама. – Ты не обедал.

– Нет, спасибо. Пойду прилягу, – заявляю я, хотя на самом деле мне просто хочется побыть одному. Я уже знаю, что, когда кто-нибудь предлагает вам что-то, а вы этого не хотите, лучше не объяснять настоящую причину отказа.

Мама вглядывается в мое лицо:

– Ты заболел?

– Нет. Все в порядке. Правда.

Поднимаясь по лестнице, я чувствую на себе ее взгляд.

Я не собирался ложиться, но ложусь. И наверное, засыпаю, потому что вдруг доктор Генри Ли оказывается здесь. Мы сидим на корточках с двух сторон от тела Джесс. Ли рассматривает засунутый в ее карман зуб, ссадины на пояснице. Заглядывает ей в ноздри.