Анатомия призраков - Эндрю Тэйлор

Джон приблизился к кровати. Занавеси были отдернуты, и он выглянул в окно на залитый солнцем двор внизу, где мистер Мискин и мистер Краули увлеченно беседовали. Люди живут и умирают, но Иерусалим остается неизменным — равнодушно-любезным. Холдсворт начал положенные расспросы о здоровье, но Карбери прервал его. Он потянул сиделку за рукав.

— Выйди, женщина.

— Но, сэр…

— Делай, что говорят. — Его рука дернулась на кровати, впившись желтыми ногтями в покрывало. — Ты тоже, девчонка. Закрой за собой дверь.

Сьюзен следом за сиделкой вышла из комнаты.

— Говорят, молодой Олдершоу вернулся, — с трудом произнес Карбери. — В здравом уме и твердой памяти?

— Да, сэр. Он кажется прежним.

Карбери поморщился.

— Отчего он заболел?

— Полагаю, на него дурным образом повлияли мистер Уичкот и клуб Святого Духа. Они подорвали его здоровье и подтолкнули к разнообразным глупостям и излишествам. А смерть миссис Уичкот в ту самую ночь, когда мистер Олдершоу присоединился к клубу, совершенно уничтожила его… это была последняя соломинка. Он считал, что в некотором роде ответственен за это.

— Чепуха. — Ногти Карбери царапали свежевыглаженную простыню. — Но я искренне рад слышать, что он снова здоров. А что леди Анна?

— Я написал ей, разумеется, равно как и Фрэнк и, конечно же, миссис Карбери. Она должна была получить наши письма сегодня.

— Мне не хотелось бы, чтобы ее светлость дурно о нас думала, особенно теперь, — Карбери уронил голову на грудь. Его веки закрылись.

Холдсворт не знал, уснул больной или впал в забытье.

— Сэр, я должен рассказать вам кое-что еще. Это касается миссис Уичкот.

Голова Карбери взлетела, как будто ее дернули за ниточку.

— Что? Что вы имеете в виду?

— На свет выплыло любопытное обстоятельство, — сказал Холдсворт. — Не представляю, как его толковать. В ночь своей смерти, находясь в Ламборн-хаусе, леди носила некие тапочки. Их цвет и узор ни с чем не спутаешь. Возможно, вы помните, что когда ее нашли в Длинном пруду на следующее утро, на ней были только платье и изорванные чулки… ее ступни были босыми.

— Ну? И что с того? Несомненно, она потеряла их по дороге, или их смыло в дренажную трубу пруда. К чему этот лепет, мистер Холдсворт? Я не вижу в нем смысла. Я нездоров, сэр, нездоров… вы не могли бы позвонить в колокольчик?

— Минутку, сэр, если позволите.

В дальнем уголке сознания Холдсворта подобно призраку забрезжила мысль: он что-то забыл? Задать вопрос? Но в тот же миг мысль испарилась. Времени гоняться за ней не было.

— Пожалуйста, выслушайте меня.

— Нет, сэр, я же сказал: колокольчик.

— Прошу прощения, сэр. Я быстро. Золотарь нашел тапочки через день или два. Они лежали у садовой двери Директорского дома. Он знал, что они, по-видимому, принадлежали миссис Уичкот. Он часто находит различные пустяки во время работы и извлекает из них пользу по мере возможности. Золотарь рассудил, что миссис Уичкот, владелице тапочек, они более не нужны, и потому почистил их, отдал в починку, поскольку они были сильно изорваны, и подарил своей жене.

Доктор Карбери упал на подушки и издал долгий шумный вздох.

— Да, возможно, это любопытно, но неудивительно. Лунатиков нельзя судить по общепринятым стандартам. Спящее сознание следует своим собственным алогичным путям. Но довольно, сэр, я устал.

— Однако у меня есть все причины полагать, что упомянутая леди не ходила во сне.

— А? — голова Карбери снова поникла. — Я не хочу, чтобы вы продолжали. Вы меня утомляете.

— Она была страшно расстроена. Мистер Уичкот жестоко избил ее в ту ночь. Вот что заставило ее бежать в Иерусалим. Я не верю, что она выбросила свои тапочки. С чего бы ей в голову пришла подобная мысль? Маловероятно также, что она их потеряла. Не на мощеной дорожке в месте, которое она так хорошо изучила при дневном свете.

Указательный палец доктора Карбери скреб покрывало, а подбородок его упал на грудь. Понимает ли он в подобном состоянии, на что намекает Холдсворт? Калитка на Иерусалим-лейн заперта. Весь колледж охранялся. Директорский дом и его сад заключены внутри колледжа. Калитка на мосту заперта. Это hortus conclusus, как с ноткой ученой снисходительности заметил Ричардсон в первый вечер Холдсворта в Кембридже, внутри hortus conclusus.

— Предположим, сэр, — продолжил Холдсворт. — Предположим, что миссис Уичкот в ужасе бежала по улицам, надеясь найти здесь укрытие. Она вошла через частную калитку на Иерусалим-лейн. А затем…

Клокотание в глубине горла доктора Карбери прервало Холдсворта посреди рассуждения. Голова дергалась вверх и вниз. Руки молотили. Тело извивалось под покрывалами. Правая рука откинулась в сторону, налетев на тумбочку, которая закачалась, и поднос с лекарствами соскользнул на пол.

Холдсворт дернул за шнурок колокольчика так сильно, что оборвал его. Он побежал к двери, открыл ее и позвал на помощь. На лестнице и в прихожей внизу загрохотали шаги. Доктор Карбери застонал и замер.

Холдсворт пересек комнату и подошел к кровати. Он склонился над лежащим мужчиной и взял его за запястье, чтобы нащупать пульс.

«Господь всемогущий, неужели я убил его?»

В этом деле с Сильвией Уичкот все непросто, подумал Холдсворт, все нереально. Оно как туман или дым. Протянешь руку, чтобы коснуться, — и ничего нет. Но пока рука движется, твои собственные действия оказывают таинственный эффект, меняя форму и вид того, что не удалось ухватить.

С одной стороны, утешало то, что это уже не его проблема. Леди Анна наняла его действовать от ее имени. Завтра, самое позднее, Джон получит от нее письмо, и она почти наверняка прикажет ему отвезти Фрэнка в Лондон. Ее интересует сын, а не смерть женщины, которую она никогда не встречала.

Тем временем Холдсворт сознательно постарался занять себя другими делами. Он пообедал в колледже, где сидел между мистером Доу и мистером Краули и беседовал о библиотеке и ее изъянах с точки зрения их личных интересов. Но основной темой разговора за столом был доктор Карбери и его болезнь. Холдсворт, видевший его последним, был нарасхват как свидетель.

— Я узнал от слуги, что он едва не распрощался с жизнью, когда вы были с ним, — заметил мистер Ричардсон. — Вы действительно были в его спальне?

— Так вышло, что да… он пережил острый приступ боли, но, к счастью, кратковременный.

— Что его вызвало?

— Не могу сказать, сэр, — ответил Холдсворт. — Подобные вещи для меня загадка.

После он посетил библиотеку и поработал над своим исследованием ее содержимого и состояния. Холдсворту следовало подумать о собственном будущем — если собрание книг покойного епископа будет подарено колледжу, кто-то должен будет проследить за перевозкой, и почему бы этим кем-то не стать ему? Действительно, почему? Разве он не выполнил свою часть сделки с ее светлостью и не принес Фрэнку Олдершоу исцеление?