Спящие красавицы - Оуэн Кинг

Это Море казалось вполне возможным, особенно после того, как Клаудия Стефенсон прошла по коридору Крыла В, с синяками на шее и глубокими царапинами на плечах, рассказывая всем кому не лень, как Ри чуть не убила ее, и, пересказывая все то, что она видела и слышала до этого. Клаудия утверждала, что новая женщина знала имена Жанетт и Энджелы, но это было самое малое. Она также знала — знала! — что Энджела убила, по крайней мере, пятерых мужчин и новорожденного ребенка.

— Женщину зовут Эви, как Еву в Эдемском саду, — сказала Клаудия. — Подумайте об этом! Тогда Ри попыталась убить меня, и я держу пари, ведьма знала, что это произойдет, точно так же, как она знала имена других, и про ребенка Энджелы.

Клаудия не была тем, кого кто-то назовет надежным свидетелем, но в её рассуждениях действительно был смысл. Только ведьма могла знать такие вещи.

Две истории собрались вместе в голове Моры и объединились там, помогая ей окончательно убедиться. Одна была о прекрасной принцессе, которая была проклята злой ведьмой, и впала в глубокий сон, когда уколола палец о веретено. (Мора не до конца представляла себе, что такое веретено, но оно должно было быть острым). Спустя бесчисленные годы поцелуй пробудил принцессу ото сна. Другой была история о Гензеле и Гретель. Захваченные ведьмой, они сохранили голову на плечах и сбежали после того, как сожгли ведьму живьем в ее собственной печи.

Истории были всего лишь сказками, но такими, которые сохранились на протяжении сотен лет, и значит, должны были содержать самородки истины. Из них можно сделать следующие выводы: заклинания могут быть сняты; ведьмы могут быть уничтожены. Убийство женщины-ведьмы из Крыла А, возможно, не разбудит Кейли и всех остальных женщин в мире. С другой стороны, возможно, и разбудит. Очень даже возможно. Даже если это и не так, женщина по имени Эви должна иметь какое-то отношение к этой чуме. Почему же еще она могла засыпать и нормально просыпаться? Откуда же еще она могла знать то, что знать не могла?

Мора находилась в тюрьме несколько последних десятилетий. Она много читала и даже пыталась вникнуть в Библию. На то время казалось, что это была довольно бесполезная пачка бумаги: мужчины создавали законы, а женщины продолжали род, но она вспомнила убедительные строки: Ворожеи не оставляй в живых.[200]

В голове Моры сложился план. Ей нужно всего лишь немного удачи, чтобы его выполнить. Но с половиной охранников в самоволке, все обычные тюремные расклады летели к чертям собачьим, хотя это могло быть к лучшему. Энджела Фицрой не смогла этого сделать, потому что вся ярость Энджелы была на поверхности. Вот почему она сейчас была заперта в камере. Ярость же Моры была глубоко скрытым огнем, её светящиеся угли были замаскированы пеплом. Вот почему она была на короткой ноге с тюремным начальством.

— Я вернусь, дорогая, — сказала она, погладив плечо Кейли. — То есть, если она не убьет меня. Если она настоящая ведьма, то она, вероятно, это сделает.

Мора подняла матрас и нащупала небольшой разрыв. Она засунула в него руку и извлекла на свет зубную щетку. Толстая пластиковая ручка была остро заточена. Она засунула заточку в маленький кармашек в эластичном поясе брюк, одела свою мешковатую куртку и покинула камеру. Почти выйдя в коридор Крыла В, она развернулась назад и поцеловала свою безликую сокамерницу.

7

— Заключенная, что ты здесь делаешь?

Это был Лоуренс Хикс, стоявший в дверях небольшой, но удивительно хорошо укомплектованной библиотеки Дулинга. Обычно он носил костюм-тройку и один из его темных галстуков, но сегодня ни пиджака, ни жилетки не было, а галстук был стянут вниз так, что его конец летал по подолу его рубашки, как стрела, указывающая на его, без сомнения, сморщенные причиндалы.

— Здравствуйте, мистер Хикс, — сказала Мора, продолжая загружать книги и брошюры на библиотечную тележку. Она улыбнулась ему, её единственный золотой зуб, сверкал в свете люминесцентных ламп. — Я собралась в книжный поход.

— Не поздновато ли для этого, заключенная?

— Я так не думаю, сэр. Мне кажется, что сегодня вечером свет вряд ли вырубят.

Она говорила уважительно, при этом продолжая улыбаться. Что и требовалось; ты улыбался и выглядел безобидным. Это просто старая, серая Мора Данбартон, сломленная годами тюремной рутины и счастливая лизать обувь любого, чья обувь нуждалась в лизании. Какой бы гарпией, одержимой убийствами она не была, бесы из неё давно уже были изгнаны. Это был то, чему Энджела Фицрой никогда не сможет научиться. Вы должны были держать ваш порох сухим на случай, если хотели когда-нибудь им воспользоваться.

Он подошел, чтобы осмотреть ее корзину, и она почувствовала к нему почти что жалость, — лицо бледное, покрытые редкой бородой щеки обвисли, как тесто, то немногое, что осталось от его волос спуталось — но если бы он попытался остановить ее, она засунула бы ему заточку прямо в жирное брюхо. Она должна была спасти Кейли, если была хоть минимальная возможность. Спящая красавица была спасена поцелуем; Мора может спасти свою девушку заточкой.

Не вставай на моем пути, Хикси, подумала она. Если не хочешь дырку в печени. Уж я-то знаю, где она.

Хикс рассмотрел книги Моры, взятые с полок: Питер Страуб, Клайв Баркер, Джо Хилл.

— Это же все страшилки! — Воскликнул Хикс. — Мы позволяем заключенным читать эту хрень?

— Это и любовная литература — все, что они читают, сэр, — сказала ему Мора, не добавив, Ты бы это знал, если бы был в курсе, как работает это место, хорек. Она освежила улыбку. — Я думаю, если что и может удержать дам бодрствующими сегодня вечером, так это ужасы. К тому же, ничего из этого не реально, все эти вампиры, оборотни и так далее. Все это просто сказки.

Мгновение он, казалось, колебался, может быть, желая сказать ей, чтобы она возвращалась в камеру. Мора протянула руки за спину, как будто там что-то чешется. Потом он надул щеки, выдыхая воздух.

— Давай, делай. По крайней мере, хоть ты не заснешь.

На этот раз ее улыбка была искренней.

— Не волнуйтесь за меня, мистер Хикс. Я страдаю бессонницей.

8

Микаэла перестала нажимать на кнопку и теперь просто давила на нее. Свет вспыхнул за застекленным главным входом тюрьмы, и осветил машины, припаркованные перед ним; кто-то там проснулся.

— Что там случилось? — Ответивший мужской голос был определенно уставшим; это был голос человека с легкой щетиной.[201] — Это офицер Куигли. Да отпусти ты эту чертову кнопку.

— Меня зовут Микаэла Морган. — Через секунду она вспомнила, что ее телевизионное имя здесь ничего не значит.