Я иду - Сергей Попов

– У меня порядок! Птичка готова к путешествию, набираю высоту! Зовите там Марка и – уносим ноги!

– Я сейчас позову твоего героя и – назад! – обратился я к Бетти. – Хорошо?

Дочка несколько раз кивнула, по-прежнему молча.

Выглянув наружу, я окликнул Марка, забивающего чужими стрелами колчан:

– Эй, Марк! А ну живо в вертолет! Скоро сюда стянутся все морфы в округе!

Тот ничего не ответил, лишь повесил за спину полный колчан и, закрываясь от хлестких порывов воздуха, побежал к взлетающему вертолету.

– Давай руку! – крикнул я. – Ну же!

– Сейчас полетаем! – мечтательно протянул Марк, вскарабкиваясь. – Осталось только…

И вдруг дернулся, запнувшись на полуслове. Глаза потухли, лицо перекривила жуткая мимика, рука, словно обескровленная, ослабла, стала выскальзывать, самого потянуло назад. Не дав сорваться, – дернул Марка на себя, оттаскивая от двери, но он не удержался, упал на колени, как-то устало уткнулся носом мне в грязные джинсы, и тут я увидел черную стрелу, торчащую из спины. При виде нас Бетти мигом оттаяла от оторопи, истерично вскрикнула и хотела подбежать на помощь, но я жестом осадил.

– Не подходи, Бетти! Опасно! Не смей! – велел я, подхватывая выскальзывающего Марка. – А ну назад!..

Дочка присела обратно, зарыдала, прикрыв рот.

– П-попали, с-суки… – заикаясь, прохрипел Марк, – б-боль-но… очень б-б-больно, Сид…

– Тихо-тихо-тихо… – пролепетал я, как ребенку, – потерпи, потерпи…

В этот же момент щеку нестерпимо обожгло, как каленым железом, у правого уха свистнуло, за головой прозвучал металлический звон – стрела скосила и вонзилась во внутреннюю обшивку.

– Папа!! – вскричала Бетти. – Тебя ранило?!

– Нормально, Бетти, нормально… – зажимая кровоточащую рваную щеку, успокоил я, – лучше помоги Марка уложить…

Кое-как донес обессиленного Марка до сидений, вместе с дочкой осторожно уложили на живот.

– Морфы бегут! – огласил Айс и – тут же: – Что у вас там?..

– Марка и отца ранили! – крикнула Бетти.

– Чего?! Кто?!.. – и – сразу: – Плохо дело: посадку выполнить уже не смогу – опасно. Придется вам пока так…

– Да где меня ранили-то?.. – отшутился я, держась за щеку, потом схватился за арбалет: – Так… чиркнуло просто.

И – опять к двери.

– Пап, куда ты?! – бросила вслед Бетти.

– Я не дам этой скотине уйти…

Заметив среди отдаляющихся сожженных бронетранспортеров человека в серебристо-черных доспехах с луком наизготовку, уже натягивающего следующую стрелу, чтобы на сей раз добить наверняка, – прицелился навскидку и, несмотря на чудовищную тряску, все же выстрелил. Зажигательный болт сдуло круто вправо, но едва перезарядил арбалет, – на моих глазах лавина морфов, словно грязевой поток, набросилась на стрелка и разорвала на части, как бумагу. Испив свежей крови, те принялись залезать на БТРы и поочередно прыгать на взлетевший вертолет, но высота оказалась недосягаемой.

«Прыгайте, прыгайте… – с усмешкой подумал я, – только поздно уже!»

И, жмурясь от ветра, бьющего в лицо, задвинул десантную дверь и вернулся к Марку и Бетти. Неутешная дочка обливалась слезами, не зная, что делать, а Марк, будто забыв о ранении, утешал и даже шутил.

– Ну, мученик, живы будем – не помрем? – поддержал я и, с содроганием взглянув на стрелу, попросил дочку: – Бетти, где-нибудь тут аптечку, что ли, поищи…

– Т-т-там… у дальнего иллюминатора… – сдавленным голосом объяснил Марк, – вроде должна висеть. Еще… еще в вещах у этих… п-предателей…

Бетти молниеносно сорвалась с места, засуетилась.

– Дай хоть рану-то осмотрю… – сказал я и нагнулся к нему. – Ты сам-то как себя чувствуешь?

Тот покашлял.

– Как п-подстреленная куропатка… – промямлил Марк, – если… н-не хуже…

– Понятное дело…

Осмотрев ранение – вокруг практически не натекло крови, – я с удивлением обнаружил: стрела, невзирая на мощь выстрела, вошла в спину лишь на четверть – разбилась о бронепластину Пройди чуть ниже – и случилась бы трагедия.

– Поздравляю тебя, счастливчик! – обрадовал я. – Еще постреляешь!

Марк усмехнулся, смолчал.

Подоспела Бетти.

– В рюкзаках нашла две полные фляжки, а в аптечке – бинт, вату, нитки с иголками и спирт. Только его годность не знаю… – торопливо подытожила она. Руки тряслись, глаза бегали. – Можно ведь так?

– Бог с ней с годностью-то… – и – попросил: – Полей-ка на нож. И водички на руки плесни – будем военно-полевую хирургию осваивать…

– А я?

– А ты бинт готовь и ватки оторви – перевязку сделаешь…

За иллюминатором светало. Серела вдали холодная осенняя заря, предвещающая очередной дождливый день без какого-либо просвета и надежды разглядеть солнце за сводом бесконечных туч. Едва-едва скинув ночное беззвездное одеяло, небо бледнело, хмурилось, затягивалось какой-то мертвенной белизной. Ветер, по-особенному неистовствующий с раннего утра, полным ходом двигал изодранные лохмотья облаков, тащил куда-то, как невесомых кукол. Но стоило ему ослабнуть хотя бы на мгновение, и те тотчас принимались клеиться друг к другу, будто пластилин, слипаясь в грязные сальные комья. Внизу же не видно никакой суеты и движения – все живое еще спало и не торопилось покидать ночные укрытия. Лишь птицы кружили над черными развалинами и костлявыми деревьями, по-своему радуясь желанному хоть и тусклому свету.

«Спокойно так, хорошо, – с радостью думал я, – обидно, что опять без солнца».

И вздохнув, осторожно дотронулся до щеки, кропотливо зашитой Бетти, – та несильно ныла, пощипывала от спирта, но не нарывала, как раньше. Жаль, что все равно останется безобразный шрам, и ничего с этим не поделаешь, как ни крути.

Посмотрел в последний раз на унылое небо, повернулся к дочке, негромко воркующей о чем-то с лежащим на боку Марком, и подошел. В присутствии меня парочка замялась, робко заулыбалась.

– Ну как вы тут, голубки? – пожав руку Марку, поинтересовался я и приобнял Бетти. Та смотрела то на Марка, то на меня, словно не зная, на ком остановить внимание. – Все хорошо у вас?

– Хорошо, – весело ответила дочка, поглаживая избранника по волосам, – не волнуйся! – и – спросила: – Щека-то как? Сильно болит?..

– Да ноет, собака, немного, а так ничего, терпимо, – посетовал я, – а еще чешется временами…

– Вот и не трогай ее, – строго велела Бетти, метнув серьезный взгляд. И прибавила: – Час где-то еще походи так, а потом тебе по-новому ее обработаю. Хорошо?

– Как скажешь, док!

– Ты с ней не шути, Сид! – посоветовал Марк, а сам перелег на живот, устало вздохнул. Из-под доспеха, что пришлось распороть, чтобы достать стрелу виднелся набухший от крови бинт. – А то вообще постельный режим пропишет, и будешь лежать!