Жизнь в Древнем Египте - Адольф Эрман

Эуте – главный скульптор матери царя (согласно L. D., iii. 100)

Однако было бы неверно сделать вывод, будто египтяне меньше гордились своими произведениями искусства, чем греки.

Правда, в учебнике для ученых писцов выражено большое презрение к «этому глупому занятию», но в действительности положение художников в обществе было, как правило, совсем не низким. Во времена Древнего царства их главой считался мемфисский верховный жрец; он действительно носил титул «главного начальника художников» и на самом деле исполнял эту должность. Вполне объяснимо, что в обязанности этого высокого духовного лица входила забота об искусстве, поскольку так же, как его бог Птах считался художником среди богов, так и главный служитель этого бога непременно должен был быть главным художником; точно так же служители богини правды в те же времена были блюстителями правосудия. Художники более низкого звания во времена Древнего царства тоже охотно называли себя в честь своего божественного прототипа[383]. Если бы мы могли сделать какие-нибудь предположения о фактах по жреческим титулам более поздних времен, мы пришли бы к заключению, что так же было во все периоды, поскольку все время, пока существовал верховный жрец Птаха, он назывался «главным начальником художников». Но мы едва ли можем поверить, что это было так: в более поздние времена художники были организованы иначе, хотя Птах из Мемфиса оставался их небесным покровителем[384].

В эпоху Среднего царства, при XI династии, нам встречается Мертесен, «начальник художников, художник и скульптор»[385], который хвалится особенной силой своего художественного дара. Он был «художником, мудрым в своем искусстве и достигавшим первенства в том, что он знал»; он понимал, как нужно показать, что его фигуры идут или стоят неподвижно, и владел ремесленными тайнами мастерства. Помимо Мертесена, мы узнаем еще о нескольких художниках примерно того же времени[386], например, об особом «художнике царского дома» и еще об одном, который называет себя начальником некрополя в Абидосе, и потому этот город, вероятно, был местом его работы. В эпоху Нового царства мы обнаруживаем «начальника всех художников царя», и в его гробнице изображены все мастерские, в которых вырезались и расписывались все необходимые архитектурные детали «для всех зданий, находившихся под его управлением». Как правило, художники этой эпохи числились в штате казначейства, и главный царский «начальник дома серебра» имел среди своих чиновников двух «представителей дома серебра» и при них также двух «представителей художников дома серебра», а также «начальника работ в месте вечности» (то есть в некрополе), который одновременно был «начальником скульпторов», «писца художников», «старшину художников» и «архитектора царского дома серебра». Наряду с государством видную роль стала играть в этом отношении администрация большого храма Амона. В этом ведомстве так же, как и в остальных, фиванский бог имел собственных «живописцев» и «старшину живописцев», «скульпторов» и «старшину скульпторов» и множество других художников, которые, как мы видели ранее, находились под управлением второго пророка. Как я уже отметил, многие художники принадлежали к верхам общества. В начале правления XVIII династии два «художника Амона» были членами знатнейшей семьи номархов Эль-Каба, а при XX династии один художник был тестем помощника наместника Нубии. Интересно также взглянуть на то, с каким постоянством многие семьи были верны профессии художника. Должность «старшины живописцев Амона» в течение семи поколений оставалась в руках одной и той же семьи, а должность его «главного скульптора», несомненно, унаследовал после отца сын, а затем внук; в обоих случаях младшие сыновья в семье тоже были живописцами и скульпторами. Наследование профессии было очень характерным обычаем для Египта, но я не знаю ни одного письменно засвидетельствованного примера, чтобы оно продолжалось так долго, как в упомянутом нами случае с живописцем. Не может быть чистой случайностью то, что эта самая ранняя среди известных нам длинных родословных составлена для семьи художников; очевидно, члены этой семьи придавали большое значение тому, что чистое искусство – то есть такое, которое было описано выше, со строгим соблюдением традиций, – было в их семье наследственным делом.

К этому краткому обзору скульптуры и живописи я желал бы еще добавить несколько замечаний о египетской архитектуре и произведениях прикладного искусства.

Размеры этой книги не позволяют мне полностью раскрыть обширную тему египетской архитектуры, а самые важные вопросы, касающиеся планировки домов, храмов и гробниц, уже были рассмотрены выше. То, что еще осталось описать, относится главным образом к орнаментальной ветви этого искусства.

Согласно L. D., iii. 40

Естественный материал для строительства в Египте – нильский ил. Ему легко придать любую форму; высохнув на солнце, ил приобретает достаточно большую прочность, и он еще более долговечен благодаря тому, что под небом этой счастливой страны его редко поливает дождь. Маленькие хижины из ила до сих пор можно увидеть в Египте в сельской местности, и вряд ли можно сомневаться, что такой грубый варварский тип построек был самым древним в Египте. Во всяком случае, в историческую эпоху египетская архитектура использовала по меньшей мере несколько форм, которые явно произошли от таких построек из ила. Внешние стены здания уменьшаются в размере ближе к его верху – явно потому, что у стены из ила нижняя часть должна быть мощнее, чтобы создать достаточно прочную опору. Углы зданий оформлены круглыми столбами, которые должны были не давать ему рассыпаться на куски – для постройки из ила эта опасность была реальной. Таким же образом были защищены похожими балками верхние края стен, иначе мягкие стены были бы раздавлены стропилами. Однако саму крышу с пустой нишей в ней обычно строили, как и теперь, из бревен, обмазанных снаружи илом. Расположенные в ряд короткие черточки, которые мы видим внутри ниши, возможно, изображают выступающие концы балок[387], подобно тому, как горизонтальная рамка, которой они обведены сверху, изображает обмазку из ила.