Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность - Найо Марш

— Хорошо. Хотя… Господь свидетель, не понимаю, какая теперь разница.

Уорендер выпрямился, поправил галстук гвардейской бригады и сообщил Аллейну все, что помнил, с тщанием и особой четкостью, свойственной, как говорят, опытным военным.

По его словам, он находился рядом с Мэри Беллами с тех пор, как она оставила свой пост у двери и принялась обходить гостей, двигаясь по направлению к оранжерее. Она заговаривала то с одной группой гостей, то с другой. Уорендер назвал несколько имен. Затем Мэри присоединилась к небольшой группе, которая находилась в оранжерее.

Аллейн строчил в блокноте. Тут вдруг настала пауза. Уорендер смотрел прямо перед собой. Чарльз не двигался.

— Да? — спросил Аллейн.

— И она находилась там, пока не внесли праздничный торт, — сказал Уорендер.

— Ну а другие люди из той группы тоже находились там?

— Нет, — ответил Чарльз. — Я вышел и… заговорил с двумя нашими гостями, которые… решили уйти пораньше.

— Вот как? Ну а потом вернулись?

Чарльз устало ответил:

— Я отдал Грейсфилду распоряжения насчет торта. Ну а затем оставался в главном зале вместе со всеми, пока торт не внесли.

— Ясно, — кивнул Аллейн. — Ну а затем?

— Ну а затем слуги внесли торт, — продолжил Уорендер. — И она вышла, и Марчант, это ее театральный руководитель из «Марчант энд компани», произнес поздравительную речь.

— И те, кто был в оранжерее тоже вышли?

— Да.

— Вместе с мисс Беллами?

— Не вместе, — сообщил Уорендер.

— Тогда после нее?

— Нет. До. Некоторые из них. Вернее, все за исключением Марчанта.

— Так значит, и вы тоже, сэр? И чем дальше занимались?

— Я вышел перед ней.

— И все время оставались в главной зале?

— Нет, — ответил он. — Выходил в холл на минутку. — Аллейн ждал. — Чтобы попрощаться, — пояснил Уорендер. — Ну, с теми двумя людьми, которые ушли раньше.

— Ага, понятно. И кто они такие?

— Мужчина по фамилии Брауни и его племянница.

— Ну и попрощавшись, вы вернулись?

— Да, — подтвердил полковник.

— В оранжерею?

— Нет, в обеденный зал. Там, где произносилась речь.

— А мистер Марчант уже начал говорить эту речь, когда вы вернулись?

Глядя прямо перед собой в одну точку, Уорендер сказал:

— Он закончил. Мэри говорила, в ответ.

— Вот как? В таком случае вы пробыли в холле довольно долго?

— Ну, чуть дольше, чем намеревался, — признал он. — Просто, наверное, не понял, что церемония уже началась.

— А вы помните, кто были те, другие люди? Ну, те, которые вышли из оранжереи до мисс Беллами?

— Мисс Кавендиш и мистер Сарацин. И еще Таймон Гэнтри, режиссер и продюсер. Ваш помощник уже поговорил со всеми этими людьми и попросил их остаться.

— Если не возражаете, мне бы хотелось внести некоторую ясность. Кто-то еще там был? К примеру, те двое гостей, которые ушли раньше? Они тоже какое-то время находились в оранжерее?

— Да.

— И ушли?..

— Первыми, — громко ответил Уорендер.

— И вы догнали их в холле. Что они делали в холле, сэр?

— Разговаривали. Уходили. Точно не помню.

— Не помните, с кем именно разговаривали?

— Хоть убейте, не понимаю, — вмешался вдруг Чарльз, — почему именно эти двое по сути малознакомых людей, которые ушли задолго до несчастного случая, могут представлять для вас хоть какой-то интерес.

Аллейн тут же объяснил:

— Понимаю, это может показаться неубедительным, но мне почему-то кажется, что именно эти двое стали причиной довольно странного поведения остальных.

От его внимания не укрылось, что это его высказывание обеспокоило Уорендера. Тот смотрел на него с таким видом, точно Аллейн сморозил нечто непристойное, выходящее за всякие рамки.

— Видите ли, — тут же добавил Аллейн, — чтобы точно воспроизвести ход событий, необходимо путем расспросов выяснить все перемещения в доме, узнать, кто именно находился в непосредственной близости от мисс Беллами до трагического происшествия.

— О! — воскликнул полковник Уорендер. — Ну да, возможно.

— Но Мэри… моя жена, все еще была там. Все еще была там! Сияла улыбкой. У всех на виду… — И я не могу понять… — Чарльз снова тяжело осел в кресле. — Не обращайте внимания, — пробормотал он. — Продолжайте.

Тут заговорил Уорендер:

— Кажется, Брауни и его племянница говорили с Сарацином и мисс Кавендиш. А когда я вошел в холл… они как раз прощались с мистером Гэнтри.

— Понимаю. Ну а может, кто-то еще вышел с ними попрощаться? В холл?..

Настала долгая пауза. Уорендер выглядел так, словно кто-то оглушил его ударом по затылку. Вытаращил глаза и обернулся к Чарльзу, который, вцепившись пальцами в подлокотники кресла, всем телом подался вперед.

— Господи боже! — пробормотал Уорендер. — Где он? Что с ним стало? Где Ричард?!

IV

За долгие годы работы Аллейн научился проводить различия между естественными и симулируемыми реакциями в поведении человека. В этом плане он был куда опытнее многих своих коллег — помогал еще и врожденный инстинкт, которому он доверял безоговорочно. Инстинкт крайне редко подводил его. И вот теперь он видел, что Чарльз Темплтон просто потрясен своей забывчивостью, а вот реакцию Уорендера определить трудно. И у Аллейна закралось подозрение, что скрытность Уорендера продиктована какими-то весьма вескими и значимыми причинами.

Теперь уже Уорендер принялся объяснять:

— Простите, только сейчас вспомнил. Как все же странно устроена человеческая память. Мы говорили о Ричарде Дейкерсе.

— Драматурге?

— Да, именно. Он… возможно, вы этого не знали, но он… — Тут Уорендер потупился и стал разглядывать носки своих ботинок. — Он… воспитанник моего кузена, долгое время находился под опекой Темплтонов.

Впервые за все то время, что Аллейн находился в кабинете, Чарльз Темплтон поднял глаза на Уорендера.

— А он знает о несчастье?

— Нет, — ответил Уорендер. — Он еще не мог узнать. И это будет для него настоящим шоком.

Аллейн начал расспрашивать о Ричарде Дейкерсе и вскоре понял, что эти двое говорят о нем крайне неохотно. Когда его видели в последний раз? Чарльз припомнил, что он вроде бы тоже находился в оранжерее. Пришлось надавить на Уорендера, и тот признался, что Ричард затем находился в холле с Брауни и его племянницей и ушел вместе с ними. Странно, подумал Аллейн, ведь праздник близился к кульминационному моменту, а тут пятеро самых близких мисс Беллами людей вдруг повернулись к ней спиной и вышли, чтобы попрощаться с двумя гостями, которых ее муж назвал малознакомыми. Это о многом говорило.