Через три войны. Воспоминания командующего Южным и Закавказским фронтами. 1941—1945 - Иван Владимирович Тюленев

разных калибров, в том числе 36 дальнобойных, 95 минометов, из них 4 шестиствольных, 84 пулемета, 2350 автомашин, 183 мотоцикла, свыше миллиона патронов, два склада боеприпасов, склад продовольствия и другие трофеи. На поле боя немцы оставили свыше пяти тысяч трупов солдат и офицеров. Количество раненых немцев в несколько раз превышало число убитых.

Так столица Северной Осетии, раскинувшаяся по берегам Терека, была избавлена от угрозы фашистского порабощения.

Об этих боях заговорила даже английская газета «Таймс». В ней сообщалось, что советская мощная контратака, проведенная на прошлой неделе в районе Орджоникидзе, уже предвещала в дальнейшем более крупное событие. И в действительности за этим незамедлительно последовал новый, более сильный удар. Англичане явно поскромничали – это был мощный удар, ставший предвестником поражения немецко-фашистских полчищ на Кавказе.

Гизельский контрудар Северной группы войск Закавказского фронта пресек последнюю попытку врага прорваться к грозненскому и бакинскому нефтяным районам, он показал крепнущую мощь Красной армии, горячий советский патриотизм и нерушимую дружбу народов нашей страны.

…Из Ставки Верховного главнокомандования в тот день мне сообщили, что в ближайшие дни я должен вылететь в Москву, имея при себе план дальнейших боевых наступательных действий на Кавказе.

Анализируя итоги боев под Орджоникидзе, я пришел к выводу, что они могли бы завершиться с еще большим эффектом, если бы контрудар по врагу был нанесен всеми частями Северной группы, которые находились в зоне боевых действий. В целом же вся гитлеровская операция по захвату столицы Северной Осетии в своей основе, конечно, была авантюрой. Имея истощенные резервы, худшее соотношение сил, немецкое командование группы армий «А» не имело оснований на успех. Поэтому-то оно и пошло, как в азартной карточной игре, «ва-банк»…

Готовясь к докладу в Ставке, я беседовал с командирами частей, которые отличились при защите столицы Северной Осетии, с бойцами, встречался с руководителями этой автономной республики, с партизанами.

Осадное положение в городе еще не было снято, повсюду видны следы недавних бомбардировок, артобстрелов. Но руки горожан, истосковавшиеся по работе, уже приводили в порядок улицы и площади. С проезжей части убирались противотанковые ежи, с трамвайных путей исчезли горы булыжника, продавались газеты, открывались магазины, аптеки, учреждения. На площадь возле здания Русского драматического театра наши тягачи доставляли из Гизели подбитые немецкие танки, автомашины, зенитки, исковерканные фюзеляжи «Мессершмиттов». Здесь должна была открыться выставка фашистской трофейной техники.

В один из дней я проехал по Военно-Грузинской дороге к Крестовому перевалу, чтобы проверить состояние этой важной магистрали. Извилистая трасса, прорезавшая Главный Кавказский хребет, превратилась в неприступную полосу. По обочинам дороги – контрольные посты часовых, которые проверяли документы, в глубоких горных нишах – видны стволы противотанковых пушек. За «Чертовым мостом» в скалах пробиты щели дотов.

Нашей машине то и дело приходилось останавливаться, ждать, пока по дороге не пройдут отряды бойцов, автомашины, груженные боеприпасами, продовольствием, повозки, запряженные волами.

В стороне – полуразваленные зубчатые бастионы «замка царицы Тамары»…

15 ноября 1942 года меня и командующего Северной группой войск генерала И.И. Масленникова вызвали в Москву, в Ставку Верховного главнокомандования. Прежде чем попасть в столицу, нашему самолету пришлось сделать солидный крюк. Летели мы через Баку, Астрахань, Куйбышев, садились на временные полевые аэродромы, затерянные среди равнинных полей России. Наконец, под крылом мелькнули тусклые посадочные огни подмосковного Центрального военного аэродрома…

И вот я снова в Москве, в Кремле, в приемной Верховного главнокомандующего. Ждать пришлось недолго. И.В. Сталин принял меня сразу.

Был поздний час. В просторном рабочем кабинете Верховного никого не было. Сталин сидел за большим столом, на котором была развернута карта, и он что-то отмечал на ней карандашом. Рядом стоял стакан остывшего чая, на пепельнице лежала забытая трубка, струившая ароматный сизый дымок.

Сталин приветливо поздоровался и попросил как можно подробнее проинформировать о положении на Кавказе. Я доложил Верховному главнокомандующему о контрударе по гизельской группировке врага, о мужестве войск, народных ополченцев, партизан, жителей столицы Северной Осетии – города Орджоникидзе.

Сталин внимательно выслушал меня, скупо улыбнулся в усы и сказал:

– Хорошо! Зайдите потом к товарищу Щербакову, чтобы о победе под Гизелью сообщили в сводке Совинформбюро. А осетин я знаю хорошо. Это народ гордый, умеет постоять за Родину в любой обстановке и с большим достоинством.

Сталин поинтересовался: каково настроение войск и местных жителей, много ли разрушений в городах и селениях, каково состояние Военно-Грузинской дороги? Во время нашей беседы он изредка присаживался за стол, словно скатертью накрытый большой картой, синим, остро отточенным карандашом делал на ней аккуратные пометки.

– Мы в Москве немного понервничали за ваш фронт, – сказал Верховный главнокомандующий. – Но «кавказцы» молодцы, не подвели нас.

Кавказ Сталин знал хорошо. Называл не только мелкие города, но и отдельные населенные пункты, горные перевалы, реки на территории Северной Осетии, Грузии, Кабардино-Балкарии, в районе Черкесска и Туапсе.

Помню, я никак не мог точно произнести название горного осетинского селения Дзуарикау. Я говорил: «Дзаурикау». Сталин улыбнулся:

О – Дзуарикау – это значит «Селение святых».

Затем в общих чертах он проинформировал меня о предстоящей Сталинградской операции и приказал готовиться к наступлению на Кавказе.

– Закавказскому фронту скоро будет легче. Мы намерены разгромить врага на Волге.

Уезжал я из Москвы в хорошем, радостном настроении. Предстояло широкое, планомерное наступление на Кавказе.

Глава 10

«Горы» и «море»

На основании общей обстановки на фронтах Великой Отечественной войны и, главным образом, после успешных наших боевых наступательных действий под Сталинградом и на реке Терек, а также исходя из боевого состояния Черноморской группы войск, мною в конце декабря 1942 года был направлен в Ставку Верховного главнокомандования план наступления Черноморской группы войск.

Этот план наметил начать наступление с 3 января 1943 года частями 46-й армии на майкопском направлении с задачей освободить г. Майкоп, выйти в долину северных отрогов Кавказского хребта, где соединиться с наступающими войсками группы генерала И.И. Масленникова.

Планом предусматривалось также нанести вспомогательные удары частями 18-й и 47-й армий с целью обеспечения основного удара на Майкоп, сковать противника на всем фронте и замаскировать наши основные боевые действия.

Возможности для выполнения этой операции у Черноморской группы войск (командующий генерал И.Е. Петров) имелись.

29 декабря из Ставки Верховного главнокомандования на посланный мною план наступления Черноморской группы я получил ответ следующего содержания:

«Наступление Черноморской группы на майкопском направлении Ставка временно отменяет.

Вам надо срочно подготовить и провести наступление на краснодарском направлении с тем, чтобы прорвать фронт обороны немцев и, наступая через Краснодар, перерезать железную дорогу в районе Тихорецкая, тем самым отрезать пути отхода