Второй шанс в Эдене - Питер Гамильтон

станем равноправными партнерами при распределении любой прибыли.

– Бог мой! Хорошо, я готов уделить вам пять минут. Заказанный вами напиток заслуживает внимания.

– Благодарю, капитан. Мои коллеги и я предлагаем «Леди Макбет» поисковую экспедицию.

– Поиски планет? – заинтересовался Роман.

– Нет. К сожалению, открытие планеты, пригодной для жизни, не гарантирует богатства. Продажа прав на заселение принесет не более пары миллионов комбодолларов, но и это зависит от благоприятного заключения биологической экспертизы, получить которое раньше чем через пару лет не удастся. У нас на уме более быстрая операция. Вы ведь прилетели с Дорадо?

– Верно, – ответил Маркус.

Система Дорадо, состоящая из красного карлика и широкого диска каменистых частиц, была открыта шесть лет назад. Несколько самых крупных фрагментов, как оказалось, почти полностью состояли из металлов. Систему не зря назвали Дорадо[6] – тот, кто получил бы право ее разрабатывать, обрел бы колоссальный экономический ресурс. Спор за обладание этим правом привел к войне между правительствами Оматы и Гариссы.

В конце концов уцелевшим жителям Гариссы Ассамблея Конфедерации и дала разрешение на основание астероидных поселений. Граждан Гариссы осталось не так уж много. Омата применила против их родного мира двенадцать зарядов антиматерии, известных как «истребители планет».

– Как я понимаю, вы надеетесь отыскать еще одно кольцо металлических астероидов?

– Не совсем так, – сказал Антонио. – Разные компании вели поиски подобных дисковых систем с самого момента открытия Дорадо, но безуспешно. Виктория, милая, продолжи, пожалуйста, объяснение.

Женщина коротко кивнула и поставила свой бокал на столик.

– По образованию я астрофизик, – заговорила она. – Прежде работала на «Мишель Кортни», это компания в поясе О’Нейла, выпускающая корабельные сенсоры, а также исследовательские зонды. До недавнего времени это был неплохой бизнес. В последние пять лет коммерческие консорциумы, адамистские правительства и эденисты активно изучали все дисковые системы, отмеченные в каталоге Конфедерации. Как уже сказал Антонио, ни один из наших клиентов не нашел ничего похожего на Дорадо. Это меня не удивляло, я никогда не надеялась, что выпускаемые «Мишель Кортни» зонды принесут хоть какую-то пользу. Все наши сенсоры проводили лишь спектральное сканирование широкого диапазона. Если кто-то и мог обнаружить второе Дорадо, то только эденисты. Их космоястребы обладают большим преимуществом: эти корабли генерируют мощное искажающее пространство поле, которое способно буквально видеть любую массу. Глыба металла километров пятидесяти в поперечнике должна иметь отчетливый признак плотности; они бы распознали ее даже на расстоянии в полмиллиона километров. Соперничать с ними мы можем только в том случае, если будем иметь сенсоры с такими же или лучшими параметрами.

– И вы такой создали? – спросил Маркус.

– Не совсем. Я предложила расширить нашу детекторную решетку магнитной аномалии. Это довольно старая технология; древние народы Земли начали использовать ее еще в двадцатом столетии. Их морская военная авиация применяла примитивные детекторы для поиска вражеских подлодок. «Мишель Кортни» ставит такие детекторные решетки на спутники низкой орбиты, составляющие карту ресурсов; они собирают весьма ценные данные. К сожалению, компания отвергла мое предложение. Руководство решило, что расширенные детекторные решетки не дадут лучшего результата, чем спектральное сканирование, которое к тому же осуществляется быстрее.

– К сожалению для «Мишель Кортни», – хищно усмехнувшись, вставил Антонио. – Но не для нас. Виктория была так любезна, что пришла ко мне со своим предложением и базовым проектом.

– Спектральное сканирование обнаружит лишь относительно большие фрагменты массы, – продолжала она. – С пятидесяти миллионов километров над диском легко можно выявить пятидесятикилометровый слиток металла. Но чем меньше масса, тем большее вам потребуется разрешение, или же придется спуститься ниже. Мой детектор магнитной аномалии способен распознать меньшие слитки металла, чем в Дорадо.

– Ну и что? Если они меньше, значит, они и дешевле, – сказала Катерина. – Вся ценность Дорадо в том и заключается, что там огромные массы металла. Я была в системе и сама видела, как работают бывшие жители Гариссы. Они получили столько металла, что могут еще пару тысячелетий снабжать свои производственные комплексы особыми сплавами.

– Это не обязательно, – возразил Маркус. Возможно, опять сработала его интуиция, или просто логическое мышление позволило ему разгадать ход мыслей Виктории. – Все зависит от того, что именно обнаружится в малых количествах, верно?

Антонио зааплодировал.

– Отлично, капитан. Я знал, что не ошибся в выборе.

– А что дает вам основание думать, что там есть нужные элементы? – спросил Маркус.

– Дорадо является неопровержимым доказательством этой концепции, – сказала Виктория. – Диски вокруг звезд могут иметь два источника происхождения. Первый – это аккреция: прирастание материей, оставшейся после формирования звезды. От нее нам нет никакой пользы, она содержит в основном легкие элементы, хондритовые углеродистые частицы и, если повезет, немного алюмосиликата. Второй тип диска формируется в результате столкновения космических тел. Мы уверены, что Дорадо – это как раз фрагменты планетоидов, которые были достаточно большими, чтобы содержать расплавленные металлические ядра. Когда они раскололись, металл охладился и застыл, образовав эти самые ценные слитки.

– Но никель и железо будут в них не единственными металлами, – заметил Маркус, довольный тем, что его догадка оправдалась. – В диске могут встречаться и другие слитки.

– Точно, капитан, – энергично подтвердил Антонио. – Теоретически нам будет доступна вся периодическая таблица, мы сможем кружить над диском и выбирать те элементы, которые нам потребуются. И избежим утомительных и дорогостоящих процессов по извлечению их из руды. Нас ждут находки в их чистом виде: золото, серебро, платина, иридий. Все что угодно.

«Леди Макбет» лежала на причальной платформе космопорта Соноры. Простой тускло-серый шар диаметром пятьдесят семь метров. Такую же форму имели все корабли адамистов, она обуславливалась параметрами пространственно-временных прыжков, требующих безукоризненной симметрии. В самой середине корабля находились четыре отдельных обитаемых модуля, выстроенные в пирамиду; рядом имелся цилиндрический ангар для космоплана и еще один, поменьше, для многофункционального катера, и вдобавок пять основных грузовых отсеков. Остальное пространство под оболочкой занимали генераторы, резервуары и прочее всевозможное оборудование. Движение обеспечивали три основных термоядерных двигателя, способные разогнать корабль до одиннадцати между ними тянулась труба для смешивания антиматерии, что увеличивало этот показатель на неопределенную величину. Все указывало на боеспособность судна. По странной прихоти составителей законов установка двигателя, работающего на антиматерии, не была запрещена, тогда как обладание антиматерией считалось преступлением, караемым смертной казнью на всей территории Конфедерации.

К гнездам в нижней части корпуса были