Сироты на продажу - Элен Мари Вайсман

Пия не верила своим ушам. Бернис не только торговала детьми, но еще и взяла на себя смелость распоряжаться судьбами приезжих. Девушка сжала руки в кулаки, сдерживаясь, чтобы не заорать на самозванку.

— А Олли и Максу вы тоже нашли новый дом?

— Я уже сказала, — упорствовала Бернис, — не понимаю, о чем речь.

Пия снова сунула руку в карман пальто и достала погремушку.

— Тогда как вы объясните это? Вы заставили Ребекку отнести посылку в дом Хадсонов, а взамен рассказали ей, куда отправили ее сына. Это игрушка моего брата.

Бернис сжала губы, словно опасаясь проговориться, пока не выдумает новую ложь, но ничего не вышло: она не смогла противиться желанию высказать собственные доводы. Глаза ее засверкали ненавистью.

— Какой изверг запрет младенцев в подполе и оставит их умирать? — ухмыльнулась она.

Пия прерывисто вздохнула. Она была права: все эти долгие годы человек, который забрал Олли и Макса, был прямо перед ней. Тысячи вопросов кружились у девушки в голове. Как она могла не догадаться? Что упустила? Почему не заметила очевидных знаков?

Пия тряхнул головой, чтобы вернуть ясность сознания.

Сейчас надо мыслить трезво и заставить Бернис признаться, где близнецы.

— Я вышла на поиски еды, чтобы мальчики не умерли с голоду, — дрожащим от гнева голосом произнесла она. — Потом я вернулась. А теперь говорите, где они.

Бернис одарила ее злорадной ухмылкой.

— Ты опоздала, — сказала она. — Их больше нет.

— Что это значит?

— Они умерли от туберкулеза три года назад, — ответила Бернис.

У Пии потемнело в глазах. Нет, не может быть. Неужели она прошла весь этот путь, чтобы снова потерять братьев? Бернис наверняка лжет. Если бы близнецы умерли, Пия почувствовала бы это. Она заново обошла квартиру, отчаянно ища доказательства, что Олли и Макс были здесь, что они по-прежнему живы. Ни фотографий на стене, ни детских рисунков. Пия опять побежала в гостиную и осмотрелась; Финн следовал за ней по пятам. Где-то должно быть подтверждение того, что девушка чуяла сердцем: ее братья жили в этом доме.

— Ты не найдешь тут их вещей, — ледяным тоном заявила Бернис. — Я все выбросила.

Пия не слушала. Она подбежала к секретеру и открыла его. Конверты, чистые и использованные, лежали в отделениях вместе с канцелярскими принадлежностями, стопками бумаги и целой шеренгой ручек и карандашей. В маленьком ящичке между отделениями обнаружились марки, пуговицы, скрепки, вязальный крючок и засушенная маргаритка. Бернис подскочила и попыталась оттолкнуть Пию, но Финн схватил злодейку за руки и оттащил назад. Пия захлопнула крышку секретера и открыла нижний ящик: мотки пряжи, швейные нитки, подушечка для булавок, потертое яйцо для штопки и корзинка с шитьем. За дверцей пониже она раскопала сложенные фартуки, пожелтевшие салфетки, коробки с рождественскими открытками и пачки писем. Пия сбросила все это на пол и дотянулась до дна последнего ящика. Там, под сложенными скатертями, лежала записная книжка, обернутая резинкой. Пия вытащила ее. Это был тот самый блокнот, который Пия видела в саквояже Бернис много лет назад. Она сняла резинку и открыла первую страницу.

— Ты не имеешь права копаться в моих вещах! — заорала Бернис. Она рванулась вперед, чтобы вырвать у Пии блокнот, но Финн крепко держал мошенницу за руки.

Страницы блокнота были густо исписаны именами и датами. Сверху значилось: «Фрэнсис… 6 месяцев… мальчик… продан мистеру и миссис Джонстон».

В остальных строках — их было больше двадцати на развороте — приводились сведения о других детях, проданных женатым парам. Затуманенным от слез взглядом Пия просмотрела имена в поисках Олли и Макса, но ничего не нашла. Она перевернула страницу и прочитала следующую запись: «Петр (переименован в Питера)… 6 лет… мальчик… отправлен на поезде в Мичиган».

Дальше две страницы занимала информация о детях, получивших новые, «истинно американские» имена и вывезенных в разные города страны. Одно имя привлекло внимание Пии: «Финн (переименован во Фредрика)… 14 лет… мальчик… отправлен на поезде в Айову».

Пия пролистала другие страницы. Там начинался еще один список проданных детей, но оставшаяся часть блокнота была пуста. Между страницами лежала пятидесятидолларовая купюра. Пия повернулась к Бернис, сгорая от ярости.

— Что вы сделали с Олли и Максом?

— Я же сказала, они умерли, — ответила Бернис.

— Не верю. — Пия повернулась к Ребекке: — Иди за полицией. Скажи, что мы поймали женщину, которая ворует детей.

Внезапно Бернис пнула Финна каблуком в голень. Парень вздрогнул и сморщился от боли, но не выпустил мерзавку. Однако она каким-то образом вывернулась, выхватила у Пии блокнот и сильно толкнула девушку. Та упала спиной на диван, больно ударившись о деревянный подлокотник, но тут же вскочила на ноги. И все же Бернис оказалась проворнее: она стрелой кинулась на кухню, оставляя позади выпавшую из книжки пятидесятидолларовую купюру. Пия и Финн помчались следом, но мошенница уже стояла перед печью. Она открыла дверцу и швырнула внутрь книжку.

— Нет! — крикнула Пия, выбрасывая вперед руки, словно могла потушить огонь силой воли. Отпихнув с дороги Бернис, отчего та рухнула на пол, девушка сунула руку в топку. Пламя было безжалостно. Жар обжег кожу, и Пия невольно отдернула руку, бессильно наблюдая, как огонь поглощает книжку, как скручиваются обугленные страницы и доказательство преступлений Бернис превращается в пепел прямо на глазах.

Бернис, пыхтя, пыталась подняться.

Пия в ярости схватила ее за запястье, вонзив ногти в кожу. Она не позволит преступнице улизнуть.

— Вам не удастся избежать наказания, — заявила она. — И вы мне расскажете, где Олли и Макс.

Внезапно голову над правым глазом пронзила резкая боль, словно внутри что-то взорвалось. Девушка отпустила Бернис и осела на корточки, ощущая тошноту и головокружение.

Самозванка поднялась и, шатаясь, двинулась к раковине; локоть у нее кровоточил, оторванный подол ночной рубашки волочился по полу. Когда она обернулась, в руке у нее блеснул нож.

— Уходите, — процедила она. — Немедленно. Или, клянусь, я пушу оружие в ход.

— Беги за помощью, — велел Финн Ребекке. — Скорее!

Та бросилась к двери.

— Нет, подожди. — Пия уперлась рукой в пол, чтобы кухня перестала кружиться перед глазами. — Нам не нужна полиция. — Она зажмурилась, и боль вместе с головокружением тут же исчезли.

— Как не нужна? — удивился Финн. — У нее нож!

Пия выпрямилась и встала, не спуская с Бернис настороженного взгляда.

— Она украла моих братьев, — сказала девушка, — и многих других детей. И заплатит за все свои злодеяния, причем очень скоро.

— Неужели? — издевательски бросила Бернис. — У тебя нет доказательств.