Жуков. Портрет на фоне эпохи - Л. Отхмезури

Наряду с черчиллевской «Blood, sweat and tears» (кровь, пот и слезы (англ.). – Пер.) и «Призывом» Шарля де Голля, речь Сталина от 3 июля 1941 года, бесспорно, является одной из величайших речей Второй мировой войны. Это ни много ни мало как объявление тотальной войны, войны насмерть. Борьба будет непримиримой. По иронии судьбы, именно 3 июля генерал Гальдер, мозг германской Восточной кампании, отметил в своем дневнике: «…не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней»[395]. Немцы не поняли значения сталинской речи, настолько их ослепили ошеломляющие победы. Однако именно она, эта речь, сделала невозможным один из их сценариев победы: парализовать и быстро развалить советский режим.

Однако в ближайшем будущем речь Сталина никак не могла помочь Жукову восстановить контроль над армией. 5 июля на Украине была прорвана линия Сталина[396]. 9-го армии, запертые в Белостокско-Минском котле, прекратили сопротивление. 300 000 солдат были взяты в плен, 2600 танков и 1500 орудий были захвачены противником или уничтожены. Пять генералов убиты, еще двое, вырвавшиеся из котла, в том числе Коробков, командующий 4-й армией, были тут же арестованы НКВД и разделили судьбу Павлова и его штаба. В своих «Воспоминаниях» Жуков ничего об этом не пишет. Одобрял ли он такие репрессивные действия? Вне всяких сомнений: он никогда не любил шутить с дисциплиной и никогда не скупился на наказания. 7 июля он подписал директиву Ставки командованию 21-й армии: «75 сд [стрелковая дивизия] без боя отходит на Мозырь, давая возможность мелким частям пр-ка продвигаться к Мозырю. Прикажите… командиру 75 сд немедленно прекратить трусливое поведение и преступный отход. Если он этого не сделает, Ставка приказала его предупредить, что он будет расстрелян как трус, не выполнивший своего долга»[397]. 10-го он обращается к командованию Северо-Западного фронта: «…До сих пор не наказаны командиры, не выполняющие Ваши приказы и, как предатели, бросающие позиции и без приказа отходящие с оборонительных рубежей. При таком либеральном отношении к трусам ничего с обороной у Вас не получится. […] Командующему и члену Военного совета, [военному] прокурору и начальнику 3-го управления немедленно выехать в передовые части и на месте расправиться с трусами и предателями»[398].

Многочисленные свидетельства показывают, что боевой дух начал падать не только на Западном и Северо-Западном фронтах, но также и на Украине. Из Белостокско-Минского котла смогли вырваться с оружием всего 10 000 человек, хотя многие еще скрывались по лесам. На допросах в НКВД вышедшие из окружения показали, что, если одни соединения сражались насмерть, другие немедленно сдавались в плен, как, например, большая часть 12, 89 и 103-й стрелковых дивизий. 27 июня Тимошенко подписал директиву[399], разрешающую НКВД устанавливать контрольно-заградительные заставы в тылу войск, чтобы арестовывать «дезертиров, трусов и паникеров». Распоряжение[400]от 19 июля НКВД требовало от каждой армии, дивизии и полка выделить людей и оружие для оказания чекистам помощи в их репрессивной деятельности. Еще одна директива Генштаба[401], датированная 2 июля, требовала от командиров и комиссаров производить аресты просачивающихся с фронта в тыловые районы дезертиров и предавать их суду военного трибунала. Подписанная Жуковым и адресованная всем фронтам директива от 17 июля сообщала, что «по имеющимся в 3-м управлении НКО данным, призванный и мобилизованный рядовой и младший начсостав западных областей Украины и Белоруссии, Бессарабии и Северной Буковины распространяет провокационные слухи и пораженческие настроения. Среди этого состава имеет место массовое дезертирство и измена Родине. Для доклада Ставке прошу сообщить ваше мнение о политической надежности этих контингентов и соображения о порядке дальнейшего их использования»[402].

10 июля все фронты были разделены в три «направления». Северо-Западное возглавил Ворошилов, при котором в качестве сторожевого пса партии находился Жданов. Задачей направления было перекрыть врагу дорогу на Ленинград. Западное направление должно было помешать продвижению противника на Москву. Им командовал Тимошенко, членом Военного совета был Булганин. Юго-Западное направление под командованием Буденного предназначалось для того, чтобы закрыть подступы к Днепру и Киеву; членом его Военного совета был Хрущев. Сталин выбрал начальниками трех маршалов из старого «кавалерийского» клана времен Гражданской войны, из которых двух можно причислить к некомпетентным военачальникам. Эти трое имели прямой доступ к Сталину в обход Жукова, который оказался как бы отодвинутым в сторону.

По согласованию со Ставкой Жуков счел приоритетной задачей прикрыть московское направление, и в первую очередь помешать III и II танковым группам Гота и Гудериана перейти Днепр и овладеть ключевыми городами Могилев, Орша, Витебск и Смоленск, защищавшими междуречье Днепр – Двина – настоящие географические ворота в Россию. Для выполнения этой задачи советская сторона располагала сильно потрепанной 13-й армией и еще двумя, переброшенными с Украины: 16-й и 19-й (последней командовал Конев). Три армии второго эшелона, стоявшего за Западным фронтом: 20, 21 и 22-я – не могли двинуться вперед, поскольку были зажаты на железной дороге, перегруженной сверх всякой меры. Приходилось вводить их в бой по частям, по мере прибытия на фронт. Появление этих пяти армий в верховьях Днепра и Двины стало для немцев настоящим шоком. Откуда они взялись? Предполагалось, что все главные силы Красной армии сосредоточены западнее Двины и Днепра, где и должны были быть уничтожены. На этом предположении основывался весь план «Барбаросса», а в соответствии с ним выстраивалось все: снабжение, дислокация войск, задействованные силы. Жуков не знал, что в середине июля вермахт совершил прыжок в неизвестность.

Однако в ближайшем будущем советскому командованию придется признать, что предпринятые им действия далеко не блестящи. Об этом свидетельствует стенограмма разговора, по прямому проводу состоявшегося в присутствии членов Ставки между Сталиным и Тимошенко. Последний выехал на Западный фронт после ареста Павлова.

«Сталин: Нас интересует, заминировали ли Вы автостраду Орша – Минск? Разыскали ли 53-ю дивизию и где она теперь находится? Подходят ли на рубеж Ваши части? […] Знаете ли Вы, что из частей Павлова отошло на рубеж, занимаемый Вашими частями, в каком они состоянии?